Кто такой Ницэ Пеницэ?

— Ну, пришли, малявки? А где сигареты?

Мы вынули сигареты и отдали ему. Я помню, сколько пришлось мне пережить, пока я их покупал. Джелу о сигаретах даже и слышать не хотел. Ведь он у нас «девочка», и, конечно, покраснел при одной мысли, что надо зайти в табачный киоск! Так что мне пришлось всё сделать самому. Как посмотрел на меня продавец: да, чего только не пришлось мне вытерпеть из-за этого велосипеда!

— Ну вот, хорошо. «Красные»… — одобрил горнист и засунул сигареты в карман своих брюк. — Ну, а теперь пойдёмте к Оакэ, дадим ему сигареты, а он нам даст велосипед.

Открыв едва державшуюся на петлях калитку с висевшей на одном гвоздике пожелтевшей табличкой «Злая собака», мы вошли во двор. Я нисколько не боялся. «Раз табличка такая старая, — подумал — то и злая собака, наверно, давно уже сдохла». За мастерской я заметил небольшой дворик, огороженный деревянным забором из полусгнивших досок. Многих досок недоставало, и дырки в заборе напоминали мне щербины во рту Милукэ. Сквозь дырки виднелся пустырь.

В конце двора на скамейке у самого забора сидел Оакэ. Оакэ это сын Теодора И. Михэйлеску. Он верховодит всеми ребятами на Таркэу. Мы, ребята с Мушкатей, всегда стараемся обойти его сторонкой, потому что он задирается без всяких причин. То подставит подножку, то даст тумака и, ехидно посмеиваясь, идёт дальше своей дорогой. Когда я увидел его, мне сразу стало не по себе: и зачем мы только сюда пришли?

Рядом с Оакэ на деревянной скамейке лежал велосипедный насос, клещи и целая куча гаечных ключей, а перед ним стоял перевёрнутый вверх колёсами велосипед. Оакэ что-то с ним делал, растрёпанные волосы его свисали на лоб, а пёстрая, в разноцветных полосках рубашка была вымазана машинным маслом.

Мы с Джелу на шаг отстали от нашего горниста.

— Ну не тяни, давай быстрее сигареты! — приказал Оакэ, не поднимая головы и продолжая постукивать молоточком по спице.

Тимофте торопливо вытащил обе пачки и отдал их. Сигареты сразу же исчезли в кармане Оакэ.

— «Красные»?.. Это хорошо, — буркнул он, продолжая постукивать молотком. — Эй, последователь! — обратился он к Тимофте.

Мы с Джелу переглянулись. Мы поняли теперь, почему Тимофте называл себя «последователем»!

— Сигареты мне нравятся, и я дам тебе прокатиться… — процедил Оакэ, даже не взглянув на Тимофте. — Только не забывай, велосипед не мой, а одного малого, Карла. Он сдал его в починку моему отцу. Так что если ты его раздолбаешь…

— Не раздолбаю, — заверил Оакэ Тимофте, стараясь говорить басом, чтобы казаться постарше.

— Ну, смотри не раздолбай!

— А ты долго ещё с ним будешь возиться? — спросил Тимофте.

Он с силой рванул колесо велосипеда, наклонился и, закрыв один глаз, стал внимательно смотреть, как оно вертится.

— Ты не лезь, это другой велосипед! — крикнул Оакэ. — Тот в мастерской, я его сейчас пригоню. Только не суй свой нос в инструменты! Понял, последователь? — И Оакэ куда-то ушёл.

— Слышите, вы, не лезьте к инструментам! — приказал и нам, в свою очередь, Тимофте, хотя, по правде сказать, нам это и в голову бы никогда не пришло.

— Про, нас ты ни словечка не сказал, — шепнул я Тимофте. — А если он не даст нам покататься?

— Даст, почему же не даст. Ведь вы со мной!

— Может, он не согласится… — поддержал меня Джелу; он тоже, видно, чувствовал, что наше дело гиблое.

— Ну да, ты, последователь, с нами! Это мы знаем! — улыбнулся я.

Но Тимофте, конечно, не понял, почему я так говорю.

Вернулся Оакэ, ведя за руль жёлтый велосипед с ручным тормозом и никелированными крыльями. Я увидел, что до педалей мне не достать. Тимофте велосипед, конечно, годился, но нам…

— Послушай, ну, а если ты всё-таки его раздолбаешь? — не унимался Оакэ. — Что ты можешь оставить в залог? Пыль с колес? Прошлогодний снег? — Оакэ исподлобья оглядел Тимофте. — Так, я придумал! Снимай-ка брюки!

— Что-о-о? — Горнист едва не задохнулся.

— Не строй из себя дурачка, понял? Снимай свои штаны!

Я с удивлением посмотрел на Джелу. Джелу покраснел до корней волос.

— А как же я буду без брюк? — жалким голосом спросил Тимофте.

— Принести тебе мои шкеры? Сейчас. Ну давай! Не вздумай только удрать, мне из окошка все видно, — пригрозил Оакэ и снова скрылся в мастерской.

Я схватил Тимофте за руку:

— Ну, что же ты теперь сделаешь?

— Я считаю, что ты должен отказаться, — посоветовал взволнованный Джелу. — Это же недостойно!

Но Тимофте уже пришёл в себя.

— По-твоему, отказаться от велосипеда это достойно? — передразнил он Джелу. — Выдумал тоже, отказаться! Это после того, как я ему заплатил, — проговорил он и стал расстёгивать свои великолепные длинные брюки. — А знаете, так даже лучше: вдруг я разорву их цепью? Вы же ничего ещё не понимаете, детки в коротеньких штанишках!

Нам нечего было на это ответить… Тем более, что у скамейки уже появился Оакэ со «шкерами». Да, их, пожалуй, не взял бы и старьёвщик: грязные, все разодранные, кое-как залатанные, — смех, а не штаны. Но Тимофте натянул их на себя, не проговорив ни слива.

— Как будто по заказу специально для тебя сшиты, — пробормотал Оакэ с насмешкой в голосе.

Он взял брюки Тимофте, положил их на скамейку, а потом, довольно причмокнув, сказал:

— Я всегда говорил тебе, малый, что до таких брюк ты ещё не дорос. Материалец мировой! Сотни три за них сразу отвалят!

Тимофте, проверявший работу педалей, испуганно оглянулся.

— Ты не бойся, не возьму! — успокоил его Оакэ. — Хотя, по чести говоря, они мне пришлись бы тютелька в тютельку. Ну, теперь езжай! И не вздумай удрать с моим велосипедом!

Горнист ухватился за жёлтый велосипед с одной стороны, мы двое — с другой. Я потрогал рукой жёсткое седло, Джелу нажал на ручной тормоз. И мы пошли.

— Слышь, ты, а это кто такие? — спросил Оакэ.

Тимофте сделал вид, что не расслышал вопроса, и быстрее повёл велосипед к улице.

— Ты что, не слышишь? Отвечай, если тебя спрашивают. Что это за птахи?

Как будто он видел нас впервые! Будто это не он задевал нас, не давал нигде проходу!

— Это со мной, — пробормотал Тимофте.

— Я вижу, что с тобой… А тебя разве просили приводить сюда сопляков? Не вздумай дать им велосипед!

— Не дам, конечно, не дам, — заверил Тимофте, не сводя глаз с педалей.

Но, как видно, Оакэ ему не очень поверил.

— Я буду следить за тобой из окна… Если что увижу, будешь иметь дело со мной! А вы, сопляки, — добавил он нам, — смотрите…

Этого Джелу не мог стерпеть. Он сказал:

— Во-первых, мы не сопляки. А во-вторых, за прокат велосипеда мы заплатили и имеем право на нём покататься.

Оакэ отбросил в сторону ключ, которым подкручивал спицы, и подошёл к нам.

— Ишь ты какой нашёлся! — ухмыльнулся он и схватил покрасневшего как рак Джелу за подбородок. — Я что-то не понимаю, что надо этому очкарику? — спросил он Тимофте. — Кому они заплатили?

— А сигареты?! — воскликнул я.

— А ты кто такой? Тебе чего надо? Может быть, и ты тоже хочешь прокатиться?

— Чего же ты молчишь, Тимофте? Оглох, что ли? — крикнул Джелу, вырываясь из грязных рук Оакэ, всё ещё державшего его за подбородок.

Тимофте, стараясь не смотреть на нас, заикаясь, пробормотал:

— Ей-богу, они тоже покупали сигареты… Может, разрешишь им разок…

— Только вот на этих колёсах, — расхохотался Оакэ, показывая на очки Джелу. — Понятно? Хватит болтать!

— Нет, так не пойдёт! — стоял на своём Джелу.

— Да, это наше право, — заявил и я, возмущённый трусостью Тимофте. — Скажи, кто покупал сигареты?

— Ты мне ещё поговори, я дам тебе такие сигареты, что сразу подавишься! Какое мне дело, сопляки вы такие, до ваших сигарет? Я веду переговоры только с последователем. А вы лучше убирайтесь побыстрее, а то, того гляди, и дождь пойдёт! — закончил он и дал нам по подзатыльнику.

Джелу прямо разъярился:

— Ах ты, бессовестный хулиган! Чего руки распускаешь?

— Ну, довольно! — гаркнул Оакэ. — Проваливайте отсюда!

— Хулиган!

Пока мы так ругались, горнист наш молчал, словно воды в рот набрал, и всё продолжал возиться с тормозом.

— Пойдём, Пеницэ, — решительно сказал Джелу. — Мы ещё с ним поговорим!

Честно говоря, я в эту минуту даже и представления не имел, о чём ещё можно «говорить» с Оакэ, но на всякий случай сказал:

— Ясно, поговорим!

И мы пошли. Но Оакэ не унимался.

— Если я увижу, что ты дал велосипед, — кричал он Тимофте, — я тебе голову оторву!

Мы с Джелу выскочили со двора, громко хлопнув калиткой. Табличка с надписью «Злая собака» жалобно звякнула. На углу улицы мы остановились.

— Вот хулиган, настоящий хулиган! — всё повторял Джелу, красный от негодования.

— Ненужно было приходить на Таркэу… Да ещё, вдобавок ко всему, к Оакэ…

— А кто же знал, что это к нему?.. Но какое всё же унизительное положение!..

Тут я даже чуть не расхохотался, хотя мне и было не до смеху. Странный мальчик, этот Джелу. Ну, подумайте сами: нас чуть не отколотили, и велосипеда не дали, и деньги мы выбросили на ветер, а Джелу так важно рассуждает, будто учёный какой…

— Джелу, мы должны взять велосипед у Тимофте.

— А как?

— Давай поговорим с ним. Где же это слыхано, чтобы мы платили за прокат, а он катался?

— Да он просто трус, и говорить с ним нечего.

— Трус — не трус, а мы тоже должны покататься…

Очень мне не хотелось возвращаться домой несолоно хлебавши. И погода была прямо чудесная — самая подходящая для катания на велосипеде.

Обозлённые, невесёлые, мы стояли на углу, как вдруг в конце улицы появился Тимофте. Низко пригнувшись к рулю, он изо всех сил гнал прямо на нас. По виду его можно было подумать, что он участвовал в гонке вокруг Египта.

— Вот он! — крикнул я Джелу.

— Задержим его!

Когда горнист подлетел к самому углу дома, мы выскочили ему наперерез. Тимофте не ожидал этого, свернул к тротуару и резко затормозил.

Ф-ш-ш-ш! — зашуршало заднее колесо, скользя по асфальту.

— Таких тормозов вы, наверно, никогда не видели, а, детки?

— Такие тормоза мы, конечно, видели, а вот таких последователей, как ты, ещё не приводилось! — оборвал я его. — Давай сюда велосипед!

— Ах, вон чего вы хотите!

— А ты как думал? Ты думаешь, мы ждём тебя, чтобы вручить тебе жёлтую майку чемпиона? Слезай!

— А ты помолчи! — обозлился Тимофте. — Радуйтесь лучше, что легко отделались.

— Так неправильно, — поддержал меня Джелу, — за сигареты платили мы.

— А отвечать за всё буду я, — перебил его Тимофте и изо всех сил нажал на педали, пытаясь улизнуть.

— Стой ты, подпевала несчастный!

Я схватился за руль, и колесо ударилось о край тротуара. А Джелу сзади вцепился в пружины под седлом.

— Или ты дашь нам велосипед, или…

— Оакэ! Оакэ идёт! — вскрикнул вдруг Тимофте.

Я выпустил руль и со страхом обернулся, Джелу оставил седло, и в то же мгновение Тимофте из-под самого на-нашего носа увёл велосипед.

Очутившись на безопасном расстоянии, Тимофте показал нам нос.

— Здорово он обвёл нас вокруг пальца! — вздохнул я.

— Нет ты только посмотри на него, — с возмущением говорил Джелу, — в этих штанах он похож на циркового клоуна.