Про Дуньку, которую знали все

Дунька пряталась в свою комнату и, как всегда в таких случаях, подпирала дверь стулом. «Его так Валерочкой зовёт, а меня по-всякому: и идиоткой, и хамкой, и хулиганкой!» Но копить в себе обиды Дунька не любила. Что ей, больше делать нечего?!

Её одолевали вопросы, те самые, жгучие, о которых говорила баба Зоя. Они вылетали из Дуньки, как фонтанные брызги из ненароком прорвавшегося поливочного шланга. Она задавала их всем, даже обычным прохожим. А порой бывало и так, что ей нужны были не сами ответы — забавляла реакция разных людей. Кто-то снисходительно улыбался и проходил мимо, потрепав её по шапке. Кто-то хмурил брови: «Девочка! Отстань! Спроси у родителей!»

Но кое-кого удавалось зацепить. Попавшийся на её крючок лох принимался что-то сбивчиво объяснять, но Дунька новыми вопросами загоняла человека в тупик. Прохожий приходил в замешательство, его лицо болезненно морщилось. Он сердился и ускорял шаг.

Ну вот, к примеру, пристала однажды к толстому дядьке:

— Дяденька! Вы бедный или богатый человек?

Тот прибавил шагу.

— Не клянчи, девочка! Знаю я ваши штучки-дрючки. На сигареты просишь!

Но Дунька, еле поспевая за ним, клялась:

— Нет, что вы! Мне совсем не нужны деньги! Я просто хочу знать: почему есть бедные и богатые? Если вы богатый человек, то как вам удалось стать богатым?

— Уметь надо трудиться! А вы, молодёжь, нынче трудиться не любите. Вот ты, наверное, двоечница, да?

— Почему? — искренне изумилась Дунька.

— Да у тебя это на лбу написано! Да ещё и хулиганка.

Дунька это проглотила. Дядька, как говорится, вошёл в раж. Видно, задела за живое. И разговор прерывать он не хотел. Это было ясно по тому, как он замедлил шаг и стал разговаривать уже не с Дунькой, а сам с собой:

— Плачутся на бедность свою! Лентяи просто! Работать не хотят! Стоят с протянутой рукой на каждом углу. Стыда нет! Я вот тоже с удовольствием бы у церкви на скамеечке посидел, на солнышке погрелся, чтобы от проблем голова не пухла…

— Так сядьте! — тут же с жаром посоветовала Дунька. — Кто вам не даёт?!

— Легко говорить: «Сядьте!» А кто будет за меня финансовые дела решать?! — И снова ускорил шаг. — Отстань, девочка, без тебя башка кругом идёт!

Дунька отстала и долго размышляла над тем, зачем взрослые себе эти финансовые проблемы создают? Неужели нельзя просто работать: лечить больных, учить детей, шить одежду, продавать овощи, тушить пожары? Ведь столько разных нужных и интересных профессий! Зачем всё так усложнять? Но дядька уже скрылся из виду, и вопрос так и остался открытым.

Дома Дунька начинала атаковывать вопросами пришедшую с работы мать. Но та в ответ выставляла вперёд ладонь с крепко сжатыми и поднятыми вверх пальцами: «Не приставай!», «Я устала!», «Отвали!». Рукой этой мать защищалась от Дуньки, как рыцарским щитом. Выглядело забавно. И Дунька тотчас взяла этот жест себе на вооружение. Стоило матери сделать ей замечание, как она тут же выкидывала упругую ладонь вперёд: «Отстань!», ещё один резкий выброс: «Надоело!» и — к самому лицу матери: «Устала слушать!»

Та только головой качала: «Не обезьянничай! Научись перенимать хорошее! Смотреть на тебя противно!» Но восприимчивая Дунькина натура впитывала в себя всё без разбора: слова, выражения, жесты, выхваченные из телика смешные фразы: «Кто? Кто? Конь в пальто!», «Колись! А не то урою!», «Я тебя на счётчик поставлю!». В чертогах цепкой Дунькиной памяти хранились такие запасы отработанного человеческого опыта, что мусорные контейнеры отдыхали!

Но Дунька не только перенимала у старших их богатый жизненный опыт — сама она в свою очередь тоже преподносила сверстникам лихие жизненные уроки, увлекая какой-нибудь бредовой идеей.

Однажды, ещё в старшей группе детского сада, она сагитировала ребят посмотреть, как люди женятся. Недалеко от детского сада находился Дворец бракосочетания, красивый, с колоннами. На фронтоне здания висел плакат, на котором молодой мужчина в чёрном фраке надевал на палец девушки золотое кольцо. Молодожёны смотрели друг на друга такими влюблёнными глазами! Но круче всего была фата невесты, с белыми розами, и такое же белое платье с кружевами. Ну прямо как у сказочной Снежной королевы! От этой картинки Дунька не могла оторваться. Всякий раз, когда они с мамой проходили мимо этого красивого здания, Дунькина голова инстинктивно поворачивалась в сторону постера. И левая нога при этом всё время норовила зацепиться за бетонный поребрик асфальтовой дорожки. Мама злилась, сильно дёргала её за руку и ворчала, что она, Дунька, нисколько не жалеет обувь, а денег на новые покупки в семье нет. Дуньку это не волновало. Новые вещи она не любила. А вот остановиться и посмотреть на такое необыкновенное праздничное зрелище, как свадьба, — этого ей страсть как хотелось!

Ведь, к сожалению, самое интересное в жизни и достойное внимания Дуньке не удавалось запечатлеть полностью — всё какими-то урывками.

Но мама никак не соглашалась останавливаться. На Дунькино канюченье она не реагировала, на вопросы не отвечала, знай тащила за руку мимо. Лицо при этом у неё серело, становилось каким-то застывшим и неживым. Вот тогда и вызрела у Дуньки в голове затея уговорить ребят их старшей группы посмотреть на свадьбу во время прогулки.

Под железным забором детсада они сделали подкоп в таком месте, которое надёжно было скрыто от бдительных взоров воспитателей, — за деревянной горкой, на которую любила залезать одна малышня. Земля в этом месте была рыхлой. Выкопать яму детским совочком и утрамбовать её каблуками не составляло большого труда.

Дождавшись того момента, когда воспитатели уселись на скамейку, чтобы, как говорила баба Зоя, «почесать языки», Дунькины приятели один за другим пролезли под забором и, оказавшись на свободе, со всех ног помчались к свадебному кортежу. Открыв рты, наблюдали за тем, как жених и невеста чинно спускались по красной ковровой дорожке с крыльца Дворца, как зачем-то их обсыпали лепестками роз, какими-то зёрнами, как они целовались! (К поцелуям Дунька относилась с брезгливостью. Зачем слюнявить друг другу рот?!) Самым интересным был момент с голубями, которых выпускали жених с невестой. Голуби, серебристый и белый, долго кружили в небе, а нарядные гости хлопали в ладоши. Какая-то тётка сунула им, ребятам, в руки по красному цветку и велела «поздравить молодых», что они и сделали запросто, без лишних уговоров. За это каждый получил по конфете, не какой-нибудь сосучей, а шоколадной.

И всё бы хорошо, но тут прибежала запыхавшаяся воспитательница с заплаканными глазами. Схватив Дуньку за шиворот (почему-то только её одну), потащила к детскому саду. Гости ухмылялись и перешёптывались, кивая головами в их сторону. Дунька дёргалась, пытаясь вырваться из рук ошалевшей воспитательницы. Зачем было разыгрывать весь этот спектакль? Ведь жених с невестой уже и так садились в свои разукрашенные лентами машины. А значит, и они спокойно сами бы вернулись обратно на площадку. Любят эти взрослые устраивать бурю в стакане воды!

И хоть событие это случилось давно, когда Дунька ещё шепелявила из-за отсутствия нижних зубов, оно запечатлелось в её памяти как чудесный праздник. Хотелось поскорее вырасти, чтобы и у неё была такая же свадьба, с белым платьем, розами и голубями. Но титьки почему-то совсем не хотели расти, как ни старалась она есть хлебные корки, про которые однажды доверительно рассказала ей баба Зоя. И только сейчас, в четвёртом классе, сморщенные соски начали наконец чуть припухать. Она любила разглядывать их в зеркале платяного шкафа. Как-то раз мать застукала её за этим постыдным занятием и укоризненно покачала головой:

— Лучше бы у тебя ума прибавлялось!

— Ты мне лифчик купи, а?! — рассмешила маму Дунька, хотя, если честно, просила об этом на полном серьёзе.

— Рано тебе об этом думать. Подрасти ещё немного.

— А ты… в каком классе стала лифчики носить? — не могла успокоиться Дунька.

— Классе… в восьмом, — пожала плечами мать.

Дунька сделала кислое лицо. Ни фига себе! Пять лет ждать! А с другой стороны, как говорит баба Зоя, «время летит». Ведь только недавно сидела на плечах будущего выпускника школы и давала звонок на свой первый в жизни урок. А потом взяла да и повесила бантик с колокольчиком ему на ухо, позабавив всю школу такой весёлой шуткой.

И вот уже очередная школьная весна. Всё чаще в большие окна школы заглядывает солнце. И Дуньке не хочется сидеть в душном классе. Она начала прогуливать уроки. От этого, конечно, никто не страдал. Елена Сергеевна не замечала, а может, только делала вид, что не замечает её отсутствия. По крайней мере, разборок из-за этого она не устраивала. А Дунька во время прогулянных уроков повадилась заглядывать в учительскую. Если там никого не было, тягала с чайного стола печенье и конфеты.

Однажды, просунув голову в приоткрытую дверь, увидела у расписания молоденькую географичку, которая преподавала в старших классах. Та стояла к ней спиной. А на столе красовалась ваза с румяными яблоками. Дунька прошмыгнула в комнату, тихонько подошла к столу. Выбрала самое большое и красное яблоко и принялась его грызть. Заинтересовавшись журналом, с обложки которого ей улыбалась накрашенная девица, Дунька присела на диван, а потом по-барски развалилась на нём, прямо в кроссовках.

Почуяв наконец чьё-то присутствие, учительница резко повернулась и подняла крик:

— Ты что вытворяешь?! — От возмущения у неё даже очки запотели. — Ну-ка марш отсюда!

— Яблока, что ли, жаль?! — сделав наивный вид, встала с дивана Дунька.

— Замолчи сейчас же! И убирайся вон!

Такого Дунька простить не могла. Размахнувшись, швырнула огрызком прямо в лицо учительнице. Та опешила. И пока приходила в себя от сковавшего её шока, Дунька, состроив ей рожицу, благополучно скрылась за дверью.

На следующий день в школу пришёл мужик в полицейской форме. Заглянув в класс, строго спросил:

— Цыганова кто будет?

Все головы разом повернулись в Дунькину сторону. Он понял. Подошёл к Дунькиной парте и крепко взял её за запястье.

— Пойдём-ка к директору! На тебя в полицию заявление пришло.

Руки у мужика были как железные клещи. Его мощный бульдожий лоб нависал над маленькими и колкими рачьими глазками.

Дунька не препиралась. Поняла, что «дело пахнет керосином» и визжать, как она это делала раньше, бесполезно. С самым независимым видом она прошла к выходу, размахивая свободной рукой, как во время приятной прогулки. Да ещё стала громко приговаривать на ходу:

Мы с приятелем вдвоём

Замечательно живём!

Мы такие с ним друзья —

Куда он, туда и я!

Однако суровый дядька даже бровью не повёл.

В кабинете полицейский рассказал директрисе о заявлении на ученицу Цыганову, что она, мол, занимается воровством… Дунька стояла уткнувшись лицом в угол, между шкафом и стенкой. Но не успел полицейский договорить, как она взорвалась:

— Чего-о-о?! Спятил, что ли?! Чего я украла-то?!

— Яблоки в учительской! — отчеканил тот.

— Я не крала, просто взяла, — невозмутимо пояснила Дунька.

— Но ведь взяла без спроса? — нахмурил мужик свои сросшиеся на переносице брови.