Чудеса Индии

Приблизившись к тому месту, где впервые увидели Абхару, мы обнаружили остров с горами. По приказанию Абхары мы бросили здесь якорь, и пятнадцать человек спустились в лодку. А Абхара указал нам на одну из этих гор и сказал: “Плывите туда и возьмите такой-то якорь”. Мы удивились этому, но не стали противоречить; люди отправились и, действительно, возвратились с якорем. Тогда Абхара указал нам на другую гору, и матросы опять привезли оттуда якорь. Затем он велел поднять паруса, и мы поплыли дальше. “Как же ты узнал про эти якоря?” — спросили мы нашего гостя. Абхара ответил: “Ведь я встретил вас здесь в первый день лунного месяца. В это время вода прибывает, а теперь она уже успела порядочно убыть. Вы находились между островом и подводными горами. Когда вы по моему приказанию сбросили тяжелые товары, мне пришло в голову, что в Китае мы можем обойтись и без якоря; между тем остальные товары весили не больше якорей, а ценность имели вдвое большую. Было необходимо облегчить судно, поэтому я приказал сбросить якоря. Три якоря очутились на горе, когда остров показался из воды, а три остальных попали под воду — “Но как ты узнал про бурю и про убыль воды?” — “Ведь это море, — ответил Абхара, — было исследовано еще до меня, да и я сам испытал его. В начале каждых тридцати дней вода так сильно убывает, что открываются эти горы. Во время этого отлива с морского дна подымается сильная буря. Корабль, на котором я плыл, разбился о вершину одной из этих скал, а так как была ночь, отлив застиг меня врасплох. Я спасся на своей лодке, но ваше судно находилось как раз над этим островом; и если бы вы еще хоть час оставались на этом месте, оно непременно разбилось бы о скалу”».

Этот Абхара изъездил моря, про его морские приключения ходит много рассказов, а этот — один из самых удивительных.

Мухаммад ибн Бабишад рассказывал мне, будто однажды он ехал на своем корабле из Фансура в Оман. Пройдя море Херкенда[100], он вошел в Индийский океан и направился к странам Запада. «К которой именно из западных гаваней ты думаешь пристать?» — опросил его капитан судна. — «Я пристану к Рейсуту[101], — ответил Мухаммад, — быть может, фарсахом ниже или выше». А капитан сказал: «Мы пристанем к такой-то гавани на пятьдесят фарсахов ниже Рейсута». И они побились об заклад, что проигравший раздаст двадцать динаров в виде милостыни бедным. А между Рейсутом и местом, где они тогда находились, было по меньшей мере четыреста фарсахов. После пятнадцати дней пути они подумали, что уже приблизились к западным горам, и проговорили до ночи о своем споре. На утро следующего дня вахтенному приказали подняться на мачту; но он ничего не увидел, и ему разрешили слезть. После вечерней молитвы Мухаммад ибн Бабишад вдруг заявил: «Вот показались очертания гор!» — «Мы ничего не видим», — сказали остальные. Капитан приказал вахтенному подняться на мачту. И едва матрос взобрался на верхушку мачты, как тотчас же крикнул: «Пусть помилует бог того, кто возгласит: Аллах велик!» И все закричали: «Аллах велик!» — и ликовали и плакали от радости и великого счастья. Так они шли всю ночь до приближения зари, а перед рассветом Мухаммад ибн Бабишад приказал бросить якорь. Когда якорь был брошен и парус спущен, он обратился к капитану: «Где мы теперь находимся?» Капитан ответил: «В таком-то месте», — и назвал гавань, отстоявшую от Рейсута на сорок фарсахов. — «Мы у самого Рейсута, — сказал Мухаммад ибн Бабишад, — или против него, или выше его на выстрел из лука». Наутро судно оказалось у самого Рейсута, и Мухаммад ибн Бабишад сказал: «Если ты, будучи в море, пожелаешь узнать, нет ли вблизи земли, посмотри во время заката в сторону заходящего солнца: если там гора или остров, ты увидишь их совершенно ясно».

Один моряк рассказывал мне, будто между Ханфу[102], столицей Малого Китая, и Хумданом[103], столицей Большого Китая[104] (это из обоих Китаев более могущественный, и там живет великий багбур[105]), будто в этих местах протекает река с пресной водой и стремительным течением. Она шире, чем Тигр около Басры; на берегах ее попадаются магнитные горы. По этой реке невозможно проплыть, если на кораблях есть железо, потому что эти горы обладают такой силой, что притянут такое судно к себе[106]. Всадники проезжают по этим горам на неподкованных лошадях и берут седла, в которых нет железных частей, деревянные стремена и удила.

Один из капитанов, по имени Имран Хромой, рассказал мне, что в триста двадцать пятом году[107] он с несколькими кораблями отправился из Омана в Джидду.

«Дорогой налетел сильный ветер, так что часть груза пришлось выкинуть; одни из судов отстали, другие тут же погибли. Мы поплыли дальше. Между Камраном[108] и...[109] нас застигла сильная буря с ужасным переменчивым ветром. Якоря оборвались; корабли не могли удержаться на месте и стали носиться по воле ветра. С нами было несколько судов из Адена, Галафики и Асра[110], между прочим, и одна галафикская барка, новая и красивая. Смотрю, а волны и ветер уже бросили ее на подводную скалу; волны перекатились через нее, и барка опрокинулась. Я и теперь помню, как люди и вещи падали в море друг за другом с вершины этой скалы. Все потонули, и никто из них не спасся».

Всюду известен тот удивительный рассказ, который я слышал от Исмаилуйи про капитана Мерденшаха. Этот Мерденшах ездил в Страны Перца[111] и в другие земли. До семидесяти лет он был бездетен; наконец у него родился сын, которого он назвал Мерзебаном. Мерденшах сильно привязался к мальчику и не мог на него нарадоваться; он всюду возил его вместе с матерью на своем корабле. Однажды Мерденшах плыл в Кулам[112] через Барнанское море[113]. В дороге он попросил передать ему Мерзебана. Мать, сидевшая в каюте, передала ребенка отцу, и Мерденшах до самого заката целовал своего сына и подбрасывал его на руках. К вечеру подул сильный ветер, так что на судне раскололась мачта. Перепуганный капитан хотел передать ребенка матери и не заметил, как тот упал из его рук в море. А ветер все крепчал; и Мерденшах до самой утренней молитвы был занят судном. На рассвете море успокоилось, и на судне водворился порядок. Тогда капитан присел и сказал жене: «Подай-ка мне Мерзебана!» — «Он у тебя с самого начала ночи», — ответила мать, Мерденшах при этих словах начал рвать на себе бороду и биться головой о доски: весь корабль пришел в смятение. «Послушай, — сказал рулевой, — с самого начала ночи руль отяжелел под моей рукой; пусть его осмотрят». Моряки посмотрели и увидели какой-то неподвижный, точно пригвожденный к концу руля предмет. Один из них спустился туда и поднял Мерзебана наверх целым и невредимым. Ребенка передали матери, и она принялась кормить его молоком. Мальчику было в это время всего пятнадцать месяцев от роду. «Я видел этого Мерзебана, — прибавил Исмаилуйя, — когда ему было больше семидесяти лет. В течение одного дня он тринадцать раз являлся к оманскому кади[114], чтобы приносить людям присягу по денежным делам, и все эти клятвы оказались ложными. Многие говорили мне, что не было среди морских капитанов более бесчестного человека, чем Мерзебан; с купцами на своем корабле он поступал как настоящий стряпчий».

Матросы рассказывали мне о Бедном Саиде из Адена и о том, как разбогатели его дети. Все они единогласно подтверждают то, что я сейчас расскажу. Говорят, что Бедный Саид был одним из благочестивых жителей Адена. Он плел корзины и различные другие изделия из пальмовых листьев, усердно посещал мечеть, где читал все молитвы; и было у него три сына, которые вели почти такой же образ жизни. Какой-то моряк, приятель Саида, снарядил как-то корабль, чтобы отправиться в Калу. Перед отъездом он просил своего друга дать ему какое-нибудь поручение. Саид купил на даник[115] крупной соли, всыпал ее в зеленый кувшин, который приобрел за полдирхема, затем заткнул отверстие кувшина, передал его приятелю и сказал: «Вот это мой товар!» — «Но что мне купить тебе?» — спросил тот. «Купи мне благословение[116], как говорят люди». Корабль отчалил и своевременно прибыл в Калу; там его разгрузили и продали все товары, но хозяин судна совершенно забыл про кувшин. Однажды, когда день отъезда был уже близок и корабль нагружен, он проходил по рынку Калы и вдруг увидел человека, который тащил на веревке рыбу и выкрикивал: «Кто купит бараку?» При этих словах судовладелец вспомнил о кувшине Бедного Саида. Он подозвал продавца и спросил его, что это за рыба. Тот ответил, что это особая порода, которую рыбаки называют «благословением». «Быть может, Саид имел в виду как раз эту рыбу», — подумал моряк, и он купил ее за две оккийя[117] соли. Пригласив торговца присесть, он послал на судно одного из своих людей, и тот принес кувшин совершенно нетронутым. Судовладелец дал продавцу соли согласно уговору и приказал отнести покупку в жилище, где он остановился. Когда рыбу начали чистить, чтобы засолить ее оставшейся после продажи солью, и извлекли из нее потроха, в них нашли несколько раковин; их раскололи и в одной нашли жемчужину. «Это дар, который бог посылает Саиду», — сказал владелец судна. Затем он засолил рыбу и спрятал жемчужину. Благополучно возвратившись из Калы в Аден, он преподнес жемчужину Саиду. Вскоре после этого Саид скончался. Младший из его сыновей взял жемчужину и отправился в Сурра Ман Раа[118] к халифу, а халифом был тогда аль-Мутамид[119]. Он купил жемчужину за сто тысяч дирхемов; на самом деле она стоила вдвое дороже.

Говорят, что один из индийских царей велел написать изображение Мухаммада ибн Бабишада, так как это великий капитан, чье имя облетело моря. У них в обычае заказывать портреты всех людей, пользующихся почетом и славой, к какому бы сословию эти люди ни принадлежали.

...[120] Один сирафец, плававший на многих кораблях, рассказал ему, как он однажды плыл из Сирафа в Калу. В океане корабль потерпел крушение, но наш путешественник спасся на куске дерева. Больше двадцати дней его носило по морю и наконец прибило к острову, на котором было много банановых деревьев и плодов. Сирафец выбрался на берег и некоторое время прожил на острове, питаясь плодами и пресной водой. Потом он почувствовал стеснение в груди и пошел куда глаза глядят. Через несколько дней он увидел поле, засеянное рисом, дуррой и другими злаками. Заметив хижину, путешественник вошел в нее и прилег отдохнуть возле пустого сосуда. Проснувшись, он увидел погонщика с двумя быками, нагруженными двенадцатью мехами воды. Погонщик наполнил сосуд водой и сам присел отдохнуть возле него, а сирафец подошел напиться и при этом осмотрел сосуд. Он увидел гладкую, прекрасно отполированную поверхность, не похожую ни на горшечную глину, ни на стекло. На его расспросы туземец ответил, что это ствол птичьего пера. Сначала сирафец не поверил, но когда он протер сосуд снаружи и изнутри, на прозрачных стенках показались следы бородок пера. Погонщик рассказал ему, что бывают птичьи перья еще большей величины.

Все до единого моряки во всех подробностях подтверждают то, что я сейчас расскажу. Один корабль, плывший в Китай, погиб в открытом море. Спаслось только шесть-семь человек на рее. Несколько дней они провели в море; потом наконец попали на остров, где и прожили несколько месяцев, чуть не умерев там от тоски. Однажды люди эти беседовали, сидя на берегу, и вдруг видят, что к ним спускается птица величиной с быка или около того. «Жизнь опротивела нам, — сказали путешественники, — нападем сообща на эту птицу, опрокинем ее, зарежем, изжарим и съедим. Либо она убьет нас своим клювом и когтями, либо мы одолеем ее и наедимся мяса». Они вскочили: одни уцепились за лапы птицы, другие за ее шею, третьи били ее палками по голеням; в конце концов общими усилиями ее удалось опрокинуть. Тогда путешественники взяли несколько камней, обломали их один о другой и сделали себе ножи. Птицу зарезали, ощипали и бросили в большой костер, который тут же развели; там ее переворачивали с боку на бок, пока она не поджарилась, а потом эти люди сели, наелись досыта да еще и на ужин оставили. На утро третьего дня путешественники вышли к морю, чтобы совершить омовения. Но стоило им прикоснуться к какой-нибудь части своего тела, как там выпадали волосы. Скоро у них на всем теле не осталось ни одного волоса, и оказались они безбородыми и лишенными всякой растительности. Среди них были три старика, которых это обстоятельство очень беспокоило. «Мясо было отравлено, — решили они. — Вот у нас уже выпали волосы, сегодня же мы все погибнем и наконец найдем покой». Но проходят сутки, а они по-прежнему живы и здоровы. По прошествии пяти дней у них начал пробиваться пух, а через месяц отросли черные блестящие волосы, которые с тех пор так и не поседели. Прошло еще около месяца, и у острова появился корабль. Путешественники подозвали его сигналами; корабль подошел к острову и забрал их. Они благополучно вернулись каждый в свою страну; там они рассказали о своем приключении. Одного из них, старика, люди отказывались признать, пока он не доказал свою личность особыми приметами. А волосы их так на всю жизнь и остались черными.