Чудеса Индии

Синдбад-мореход живет в Багдаде во времена Харуна ар-Рашида. Для Бузурга ибн Шахрияра халиф Харун ар-Рашид, не вызывавший у современников ни восторга, ни особого уважения, был ничем не примечательным правителем, имя которого он упоминает вскользь. Для автора «Приключения Синдбада» Харун ар-Рашид в полном соответствии с позднейшей легендой — личность таинственная и необыкновенная.

Остров, к которому пристает корабль, в книге Бузурга ибн Шахрияра оказался морским животным. Он «пустынен и гол», как подобает спине морской черепахи. В «Приключениях Синдбада» неправдоподобие рассказа усиливается до предела. Остров, оказавшийся рыбой, покрыт землей, порос деревьями и «подобен саду». В «Чудесах Индии» обезьяны нападают на караваи путешественников. В «Синдбаде» обезьяны нападают на город и каждую ночь изгоняют его жителей. Птица переносящая путешественников с необитаемого острова на материк, в «Чудесах Индии» отличается от остальных пернатых, судя по описанию, только крупными размерами. В «Синдбаде» — это гигантская птица Рух, которая «кормит своих детей слонами» и топит корабль, сбрасывая на него каменные глыбы.

У автора «Синдбада» нет ясных географических представлений об описываемых странах. Например, он пишет о стране, населенной индийцами, и абиссинцами. Реальные страны превращаются в таинственный «климат царей», в фантастические государства и острова.

Капитаны и моряки Бузурга ибн Шахрияра — люди с определенным чувством чести, правилами этики. В «Приключениях Синдбада» всего этого нет и в помине. Здесь рассказывается о капитане, который «распустил паруса и поехал с теми, кто поднялся на корабль, не обращая внимания на утопающих». Моряки Бузурга ибн Шахрияра так бы не поступили.

В самом образе Синдбада, несмотря на его очевидную близость к героям «Чудес Индии», мы находим ряд черт, отличающих его от моряков и купцов Бузурга ибн Шахрияра и свойственных иному времени и иной среде. Только затруднительные обстоятельства могли заставить Синдбада согласиться на путешествие по морю. Всякий раз, попадая в очередную переделку, Синдбад-мореход упрекает себя в безрассудстве, толкнувшем его на морское путешествие. Привыкшим к спокойной жизни купцам Багдада или Египта XIV — XVI вв. заморские путешествия казались делом ненужным и опасным. С нескрываемым удовлетворением говорит Синдбад о том, что он наконец «достиг счастья после сильного утомления, великих трудов и многих ужасов». «Я накупил, — говорит Синдбад, — слуг, прислужников, невольников, рабынь и рабов... домов, земель, поместий... и забыл все, что вытерпел: и усталость, и чужбину, и труды, и ужасы пути. И я развлекался наслаждениями и радостями, и прекрасной едой, и дорогими напитками и продолжал жить таким образом».

Иными глазами смотрели на морские путешествия герои Бузурга ибн Шахрияра. Профессия моряка не только не содержала для них чего-либо противоестественного или зазорного, но была благородным и почетным промыслом. Они любили море, умели чувствовать его красоту. Бесхитростность их рассказов, отсутствие какой-либо рисовки, правдивые и яркие описания морской природы выгодно отличают «Чудеса Индия» от несколько искусственного изложения «Приключений Синдбада-морехода».

* * *

Сочинение Бузурга ибн Шахрияра «Чудеса Индии» дошло до нас в единственной рукописи, переписанной в XIII в. и хранящейся в Стамбуле. Впервые перевод ее на французский язык был издан в 1878 г. ориенталистом Девиком[2]. Переводчик снабдил издание предисловием и краткими комментариями. К сожалению, в рукописи, использованной Девиком, было много ошибок и пропусков, что значительно снизило ценность перевода. Французское издание 1878 г. не содержало арабского текста.

В 1886 г. рукопись «Чудеса Индии» была издана Ван дер Литом[3]. Новое издание включало исправленный арабский текст, заново выполненный Девиком французский перевод и подробные научные комментарии, до настоящего времени не потерявшие своего значения.

В 1928 г. в Лондоне был издан английский перевод сочинения, сделанный с французского перевода и научного интереса не представляющий[4].

Предлагаемый читателю русский перевод выполнен под редакцией академика И. Ю. Крачковского ленинградской арабисткой Р. Л. Эрлих (ум. в 1930 г.) с арабского текста, изданного Ван дер Литом[5]. Иллюстрации представляют собой репродукции миниатюр из хранящейся в Париже рукописи Харири «Макамы», переписанной в XIII в. (как и рукопись «Чудес Индии»), и воспроизводятся по изданию «Книги о чудесах Индии» Ван дер Лита. Эти миниатюры изображают некоторые сюжеты, встречающиеся также в книге Бузурга.

И. Фильштинский

КНИГА О ЧУДЕСАХ ИНДИИ,

ее земли, моря и островов, составленная Бузургом ибн Шахрияром, капитаном из Рам-Хурмуза

Во имя Аллаха милостивого, милосердного, — да будет он мне опорой!

Хвала Аллаху, всемогущему и великому, щедрому и милостивому, создавшему разнообразные народы и племена, даровавшему им в творении своем различные нравы и обличия, ведущему их властью своей от состояния к состоянию, научившему их в своей мудрости совершать, удивительные дела! Он улучшает и укрепляет, он направляет и исправляет. Так сказал он, правдивейший из говорящих (читай): «Господь твой всеблагий, он научил при помощи письменной трости, научил человека тому, чего человек не знал»[6]. Различные деяния его в разных странах, изумительные дела его в пустынях и морях и все, что устроил он удивительного в странах и землях, свидетельствует, что благословен он, всевышний! — един и вечен, всемогущ и един! Пусть тот, кто проницателен, задумается! Он послал Мухаммада с руководством и истинной верой[7] ко всем созданиям. Благословение Аллаха над ним и над семьей его, пока сверкает молния и солнце восходит с востока!

Аллах — благословенно имя его и возвеличена слава! — разделил все чудеса творения на десять частей. Одну из них он уделил трем столпам земли: Западу, Югу и Северу; девять частей — столпу Востока. Восемь из них он назначил Индии и Китаю, только одну часть — остальному Востоку. Относительно Индии вот что рассказал нам в Басре[8] Абу Мухаммад аль-Хасан ибн Амр ибн Хаммуйя ибн Харам ибн Хаммуйя ан-Наджирами[9]:

«Когда я был в Мансуре[10] в двести восемьдесят восьмом году[11], один из шейхов[12] этого города, человек, достойный доверия, сообщил мне, что царь области Ра[13], по имени Махрук ибн Раик, — а это могущественнейший из царей Индии, и страна, которой он управляет, лежит между Верхним и Нижним Кашмиром[14], будто этот царь в двести семидесятом году[15] письменно просил мансурского правителя Абдаллаха ибн Омара ибн Абд аль-Азиза истолковать ему законы ислама на индийском языке. Тогда Абдаллах призвал одного человека, жителя Мансуры, но родом из Ирака[16], человека высоких дарований, светлого ума и поэта, который вырос в Индии и знал различные языки этой страны. Когда правитель сообщил ему о просьбе царя Ра, поэт составил касыду[17], в которой изложил все необходимое, и отослал ее царю. Прослушав касыду, царь одобрил ее и в письме просил Абдаллаха прислать ему автора; правитель его отправил. Стихотворец три года оставался у царя, а потом вернулся и, по просьбе Абдаллаха, подробно рассказал ему о повелителе Ра. Когда он уезжал от царя, тот и в душе и на словах, стал уже мусульманином, но не мог открыто исповедовать ислам из боязни лишиться власти и царского сана. Между прочим, поэт говорил будто он, по просьбе царя, объяснял ему коран на индийском языке. “Раз во время объяснения, — рассказывал он, — я дошел до суры “Йасин”[18] и разъяснил слова Аллаха всемогущего и великого: “Кто оживляет кости, когда они истлели? Скажи: оживляет их тот, кто произвел впервые; он ведает все сотворенное”[19]. Когда я толковал это место, царь сидел на золотом троне, выложенном дорогими камнями и бесценным жемчугом. “Повтори мне эти слова!” — сказал он, и я повторил их ему. Тогда царь спустился с престола и прошелся по земле, которая была влажна от того, что ее недавно поливали; он приложил к земле щеку и расплакался, так что лицо его выпачкалось в грязи. И сказал мне царь: “Это он — господь, достойный поклонения, первый, извечный, которому нет подобного”. И построил себе царь особое помещение и делал вид, что удаляется туда для важных занятии, а на самом деле тайно молился там, и не знал об этом никто”. Царь этот дал стихотворцу в три срока шестьсот мин[20] золота».

Я слышал от того же рассказчика, что жители Верхнего Кашмира ежегодно собираются на праздник. Во время этого праздника проповедник всходит на кафедру с кувшином из необожженной глины в руках и после проповеди говорит в поучение присутствующим: «Храните и берегите себя и свое имущество!». А потом прибавляет: «Посмотрите на этот глиняный кувшин! Его берегли и хранили, и он остался цел». А говорят, этому кувшину четыре тысячи лет.

Абу Абдаллах Мухаммад ибн Бабишад ибн Харам ибн Хаммуйя ас-Сирафи[21], виднейший из капитанов, которые ездили в Страны Золота[22], именитый и честный моряк, сведущий в морском деле больше всех божьих созданий, говорил мне, что в местности Абрир у Серендибских заливов[23] расположен обширный город, имеющий тридцать рынков и даже больше того; каждый из этих рынков в полмили[24] длиной. Там изготовляются местные одежды, дорогие и красивые. Город лежит на большой реке, впадающей в заливы, в нем около шестисот больших храмов, не считая маленьких. Величиной же город приблизительно в четыреста баридов[25]. За городом находится гора, из-под которой бьет источник. На склоне горы есть большое дерево из простой и желтой меди, полное шипов, похожих на вертелы или на громадные иглы. Против дерева стоит огромный идол — статуя негра с глазами из хризолита. Около этого кумира ежегодно справляется праздник: люди приходят, взбираются на гору; а если кто из них желает приблизиться к своему господу, тот пьет, поет, несколько раз падает перед идолом ниц, а затем кидается с горы на это дерево и раздирается об него в клочья. Есть и такие, что бросаются вниз головой на большую скалу у подножья черного идола; по ней льется вода источника, бьющего из-под статуи. Они разбиваются об эту скалу и попадают в пламя Аллаха.

Тот же капитан рассказал мне, что в Индии в местности Канудж[26] есть женщины, которые кладут орех арека[27] между больших губ и сжимают его с такой силой, что он раскалывается на части.

Тот же капитан передавал мне, что он слышал в юности об одном из капитанов Китая и Страны Золота, по имени Мардуйя ибн Забарахт. Однажды этот моряк около острова Забеджа[28] проплыл между двумя острог конечными высотами, выступавшими над морем. Сначала капитан принял их за две морские горы; но, когда корабль прошел мимо, высоты погрузились в воду, и Мардуйя решил, что это клешни рака. Тут я спросил Абу Мухаммада: «Могу ли я передать этот рассказ от твоего имени?» — «Я ведь сам слышал его, — ответил Абу Мухаммад. — Это изумительный случай! Единственное, что я могу об этом сказать, это то, что морские раки достигают огромных размеров».

Другой из выдающихся капитанов Страны Золота — Исмаил ибн Ибрахим ибн Мирдас, известный под именем Исмаилуйи, зятя Амканина, — рассказал мне следующее: