История одного прощения

Ночью Драко обдумывает, как близок был к тому, чтоб его выгнали без права вернуться. А теперь он смотрит в будущее с оптимизмом.

Через неделю Грейнджер дает объявление в «Пророк». Они долго спорят, предлагать услуги инкогнито или имя сработает как катализатор, но Гермиона хочет реальных учеников, а не тех, кто придет прикоснуться к легенде.

По вечерам она показывает план и свою переписку с Макгонаггал. Как и предрекал Драко, старая кошка предлагает должность профессора, но, чего Драко не предполагал, Грейнджер отказывается. Она полностью захвачена идеей репетиторства. Малфой ликует. Ликует, оттого что перестал быть просто вечерней декорацией в коттедже. Драко чувствует себя вовлеченным в жизнь его единственной обитательницы, как никогда, и, естественно, все портит — однажды не выдерживает и заправляет торчащий локон ей за ухо. Грейнджер меняется на глазах, снова закрывается и сбегает. Драко уверен, что она, как и он, вспоминает прошлый раз, когда он сделал это. Вспоминает, чем это закончилось. Интересно, часто ли она мысленно возвращается в сумасшествие, которое между ними произошло. Драко никогда не испытывал такой потребности в ком-то: прикоснуться, попробовать, проникнуть глубже, Драко никогда не исследовал так тщательно, не сжимал так крепко, не целовал так жарко. А потом Гермиона сказала, что подобное больше не повторится, потому что она не бросит Гарри, что Драко она хочет, а Гарри — нужна. Поттер важнее собственных желаний. Через шесть дней тот пришел за артефактом.

Целую неделю после «инцидента» никто не открывает на стук, хотя за дверью слышна возня. Он впадает в отчаяние, проклинает антиаппарационный щит над домом и неподключенный к сети камин.

Ушастая сова приносит ему записку на восьмой день: «Прости. Повела себя как глупая школьница».

Малфой идет к ней, не дожидаясь вечера, отменяя не особо важную встречу. Знает, что Грейнджер этого не одобрила бы, но кто ей расскажет?

Начинает с извинений, ссылается на рефлекторное действие. Она не верит, но извинения принимает. А потом повторно извиняется сама, теперь устно. Драко кивает, не переспрашивая за что.

В этот вечер она много говорит. У нее девять учеников, по три в день. Работу с пятью оплачивают их родители, четверо платят только половину, а остальное добавляет Попечительский совет. Она рассказывает о каждом, но, кажется, у нее есть трое любимчиков: мальчик, который из-за болезненности ушел с третьего курса Хогвартса и хочет сдать СОВ, девочка-семикурсница, которая решила доучиваться дистанционно из-за какой-то сердечной драмы, и семнадцатилетний юноша, получивший домашнее образование.

— А по факту почти никакого, — негодует Гермиона и долго распинается о недопустимости учебы без четкого плана.

Драко рад. Рад той кипучей энергии, которую она снова демонстрирует, рад горящему взгляду и сияющим улыбкам. Этот день дает росток надежде, которую он перестал питать с тех пор, как отдал Поттеру артефакт. Знал, что Грейнджер сложит два и два, знал, что не простит. Драко не желает знать, простила ли теперь.

Он продолжает проводить вечера у нее, когда позволяет график. Теперь они говорят больше, но иногда Грейнджер все еще смотрит на него волком.

В один из вечеров приблизительно через месяц, а может, и полтора Грейнджер встречает его приветствием и пропускает вперед, как положено хозяйке. Камин горит, но жар приглушен — на дворе слишком тепло, чтобы греться. На столике бутылка вина. Драко не верит глазам. Он открывает и разливает вино по бокалам, не давая тому подышать.

— За воплощение твоей идеи, — улыбается Грейнджер. Улыбается совсем как раньше, когда их еще было трое, даже грустинка в глазах будто бы гаснет. Они смотрят друг на друга поверх бокалов и молчат. Молчание заряжено статическим электричеством. Он видит, что сейчас произойдет бегство, и выбрасывает руку вперед.

— Мы взрослые люди, — напоминает ей.

Или себе, потому что сам не решил, бежать или податься вперед. Драко не сомневается, что сломит сопротивление, что здесь и сейчас им будет хорошо, вот только он не хочет здесь и сейчас.

— Спасибо, Драко, — она возвращается к отчужденной вежливости.

— За что именно? — уточняет он.

— За идею. За воплощение. За финансирование, — не то чтобы он надеялся скрыть, что покрывает часть расходов. Но она сотрудничает со школой, ее работа одобрена Попечительским советом, а он один из попечителей.

— Абсолютно не за что, — подмигивает в ответ.

— За то, что выполняешь свое обещание Гарри Поттеру, — охлаждает она температуру сразу на десяток градусов.

— Что? — только и выговаривает Малфой.

— Я знаю, что Гарри просил тебя присматривать, — в ее интонации предупреждение: на развитие темы наложено вето.

Они допивают вино в тишине, на прощание Драко опять подмигивает и получает в ответ веселое фырканье. Словно ничего не случилось.

Встречи несколько раз в неделю продолжаются. Они никогда не обсуждают вслух традицию своих посиделок. Это устраивает обоих. Днем каждый занят своими делами, а вечера они проводят вместе, сидя на подушках возле зажженного или холодного камина, — в зависимости от погоды.

А потом Драко получает сову из Штатов, где проводят время мальчики. Теперь эту головную боль не с кем разделить — не с Грейнджер же советоваться. На улаживание конфликта молодых и буйных с магловской полицией уходит прорва времени. По окончании всего этого безобразия Альбус даже выдавливает из себя слова благодарности. Скорпиус молчит. Отсутствие оскорблений — шаг вперед. Драко позволяет себе осторожный оптимизм.

Дома его ждет сова Гермионы.

«Приходи, ты мне нужен!» — написано на клочке бумаги.

Здесь Драко оптимизма не допускает. Просто формулировка. Он изучает записку, накладывает заклинание, чтобы выяснить, как давно она написана. Салазар к нему милостив — записка отправлена сегодня. Не теряя ни мгновения, он аппарирует к знакомой двери.

Малфой стучит, дверь открывается так быстро, словно хозяйка дома стояла за ней.

— Драко! — Грейнджер бросается ему на шею. Он едва удерживает равновесие и лишь целую вечность спустя обнимает ее в ответ. Мозг медленно впускает в себя информацию: вот она, та, кого ты хочешь, в твоих руках. «Это просто порыв», — сразу же защищается он от разочарования.

Грейнджер дергается, но Драко удерживает — чувствует, как содрогается ее тело от плача. Вместо того чтобы спросить, что случилось, он привлекает ее к себе, приглаживая непослушные завитки на затылке, позволяя ладони сделать то, о чем мечтал так долго. Грейнджер с благодарным выдохом зарывается глубже в рубашку на его груди и втягивает носом воздух. «Это порыв, — повторяет про себя Драко, — порыв, черт побери, нельзя надеяться!»

Гермиона, шмыгая носом, отстраняется, берет его за руку и заводит в дом. Драко идет, как бычок на веревочке, впрочем, ему плевать, как это выглядит.

— Вот, — Гермиона протягивает пергамент с печатью Министерства.

Он пытается вникнуть в написанное, но не может сосредоточиться.

«Полгода со дня смерти», «Национальный герой», «Годрикова лощина», — выхватывают глаза отдельные словосочетания.

— Они ставят памятник, Драко, площадь Годрика Смелого собираются переименовать в его честь, — Гермиона закусывает губу, чтобы не разреветься снова.

Когда-то Драко вслед за деканом повторял, что Гарри Поттер — охотник за славой, теперь он знает точно, какое отвращение «мальчик, который выжил» питает ко всей этой мишуре. Питал…

— Черт, он бы возненавидел эту идею всеми фибрами души!

— Ага, — Грейнджер тихо всхлипывает и делает дрожащий выдох. Видит Мерлин, у Драко железная выдержка: он стискивает кулаки и не разрешает рукам снова привлечь к себе самую сильную женщину из всех, кого знает — ту, которая не проронила ни слезинки, когда нашли тело, ту, которая не проронила ни слезинки на похоронах.

— Кому пришло в голову... — начинает Драко возмущенно.

— Инициатива Министерства, поддержали Уизли, — еще один дрожащий выдох, и Грейнджер берет себя в руки, благодарит за протянутый носовой платок, промокает глаза и приводит себя в порядок, пока Драко на все лады сквозь зубы костерит семью ее бывшего мужа.

— Это приглашение на открытие с… плюс один. То есть с плюс один на банкет после открытия…

— С плюс один?! — сатанеет Драко. — Будто они не знают, что…

— Я его друг и бывший первый помощник Министра магии.

— Но…

— Там предложение перерезать ленточку.

— Ты не обязана идти! — Драко просто не может больше слышать ее срывающийся голос.

— Я должна ради него, — шепотом говорит Грейнджер, и ее губы снова кривятся в гримасе горя.

На этот раз даже не колеблясь, Драко прижимает ее к себе. Он потом объяснит свою точку зрения, потом, когда она успокоится. Ему кажется, что пойти туда — предать память Поттера, но у Гермионы другое мнение.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — ее губы почти касаются его уха, и… это волнительно. — Наверное, прошлая я попыталась бы подать петицию против памятника и переименования, но я сегодняшняя знаю, что бюрократическую машину не остановить. Все, что тут можно сделать, — пережить этот позор в память о Гарри.

Звучит не совсем логично. Может, даже совсем нелогично, но Драко понимает, о чем она толкует.

— Ты будешь меня сопровождать? Не на банкет — ноги моей там не будет. Исключительно на церемонию.

— Пожалуй, я последний человек, который должен стоять у ленточки.

— К черту ленточку! Я не подойду к драклову памятнику на чейн(2), но я появлюсь.

— Если хочешь, я буду рядом.

Он старается не вслушиваться, как это звучит, и не смотреть, как она это воспринимает.

Важно только ее короткое «спасибо».

— Чаю? — впервые за полгода проявляет истинно английскую вежливость Гермиона.

— Можно, — соглашается Драко и зачем-то добавляет: — Только вернулся, увидел твое письмо и сразу аппарировал.

Гермиона замирает, занеся ногу для шага, громко ставит ее на пол, отворачивается, бросает через плечо еще одно «спасибо» и суетливо уходит на кухню. Кроме чая она приносит какое-то с виду не очень съедобное печенье и полуобгоревшие тосты. Драко впервые задумывается, как она питается. Грейнджер — катастрофа на кухне. Она прекрасно заваривает чай и делает отличный кофе. На этом всё. Готовкой в их тандеме занимался Поттер.

Малфой делает заметку на будущее: поручить Кирби приготовить лишнюю порцию шоколадных маффинов и какое-нибудь печенье длительного хранения. В следующий раз он придет не с пустыми руками. После чая с… подобием еды это будет уместно.

Как водится, хочешь рассмешить Мерлина, расскажи ему о своих планах. В следующий раз ему удается увидеть Грейнджер только перед церемонией открытия памятника. Пока он улаживал дела великовозрастных засранцев, его собственные потребовали повышенного внимания. Гоблины (чтоб их души черти в магловском аду на сковородках жарили!) наложили лапу на одно из хранилищ, пришлось доказывать, что он не единорог, и не козел, и не любое другое рогатое копытное, и его так просто не обставить.

Драко долго выбирает мантию на церемонию: никак не может определиться, надеть ту, что попрезентабельнее, или ту, в которой легче затеряться в толпе. Выбирает вторую и попадает в яблочко — Грейнджер в чем-то сером и совершенно невзрачном. Двумя тенями они стоят с краю, не выделяясь, но и не сливаясь с ликующей толпой.