Тонкости хорошего руководства

— Слизнорт расстраивается, что твои успехи по зельям оставляют желать лучшего, — произнесла она первое, что пришло в голову. — А тебе ведь ещё ЖАБА сдавать. Ты же собираешься стать мракоборцем, верно? Хочешь, я дополнительно позанимаюсь с тобой… зельями? В качестве компенсации морального вреда, — Пэнси заправила за ухо с маленькой бриллиантовой сережкой-капелькой прядь своих чёрных волос и призывно улыбнулась Гарри.

* * *

«Гриффиндор — это диагноз», — думала Джинни, теребя рукав любимого красного свитера перед дверью кабинета профессора Защиты от тёмных искусств. Она не могла ответить, зачем ей вообще понадобилось во всё это ввязываться.

Конечно, Гарри пришлось поведать Министерству историю жизни профессора Снейпа — иначе после окончательного выздоровления тому просто невозможно было бы избежать Азкабана. И, может быть, информация так бы и не покинула министерских стен, если о ней каким-то образом не прознала Рита Скитер. Уж как ей это удалось в столь сжатые сроки и с такими подробностями оставалось только гадать, но её книга «Северус Снейп — сволочь или святой?» произвела фурор. Джинни тоже её читала, и из писанины Риты, а потом и из подтверждающих слов Гарри вырисовывался совсем другой образ того самого Снейпа, которого они все знали и сторонились. Анализируя весь прошлый год, Джинни понимала теперь, насколько своими действиями — неприкрытым бунтом, украденным мечом — она рисковала собой, хотя будучи даже официально бывшей девушкой того самого Гарри Поттера, была в смертельной опасности, и самым правильным было бы вообще не привлекать к себе внимания. И да, теперь-то Джинни могла точно сказать, что именно Снейп не раз прикрывал их отряд.

И всё это заставляло испытывать подспудное чувство благодарности и… так интриговало! Хотелось бы Джинни хоть на секунду заглянуть в мысли и сердце этого полного скрытых достоинств и явных недостатков человека.

На отработке Снейп посадил её за проверку ученических эссе — ничего сложного, первый и второй курсы. Это было в разы приятнее тех занятий, когда профессор ещё преподавал зелья, и все отработки у него заключались в основном в чистке котлов и нарезке всяких мерзостей.

— Уизли, вы ведь специально нарвались? — вдруг нарушил тишину Снейп.

Обычно он вообще не следил за ходом отработки, предпочитая заниматься своими делами, но тут остался сидеть за столом, разворачивал свитки, проверял, зачёркивал. Но потом ему, кажется, это надоело, и он совсем забросил это занятие, принявшись сверлить Джинни тяжёлым взглядом. И всё равно вопрос застал её врасплох. Она промолчала, опустив глаза в пергамент перед собой.

— Зачем?

— Я не нарывалась, сэр.

— Вы врёте, Уизли! — после паузы он добавил: — Вы точно не хотите мне ничего сказать?

— Нет, сэр, — Джинни помотала головой. И, покусав немного губы, добавила: — Профессор, я тут подумала…

— Не подозревал, что вы умеете, — немедленно откликнулся он.

— Спасибо вам за то, что терпели наши выкрутасы весь прошлый год. И не пускать в Хогвартс маглорожденных было умно.

— И вместо благодарности вы решили на корню зарубить всю дисциплину на моем уроке, которая и так держалась на одном только честном слове благодаря вашей героической четверке? — профессор Снейп приподнял свою бровь — это получилось у него так непринуждённо, что Джинни не смогла сдержать смешок. Она отметила про себя, что у Снейпа было чувство юмора. Конечно, чаще всего он шутил обидно, но ей ли, выросшей с Фредом и Джорджем, обращать внимание на столь очевидные подначки.

— Извините, сэр!

Снейп встал и прошёл к окну. День подходил к концу, и далёкие верхушки Запретного леса заливало золотым закатным светом. Со своего места Джинни могла видеть только худую спину профессора и его напряженно сведённые плечи.

— Вам не за что благодарить меня, Уизли. Я до сих пор корю себя, что сделал недостаточно. Надо было придумать что-то, но не допускать Кэрроу в школу.

— Я уверена, сэр, вы сделали всё, что могли, — Джинни завороженно следила за тем, как бессильно вдоль тела опустилась его рука, как слегка дрожали кончики белых длинных пальцев. Этот момент откровенности убедил её сильнее, чем вся писанина Риты Скитер, в том, что за равнодушной, неприязненной порой маской скрывается живой человек.

Снейп ничего не ответил, задумавшись. Джинни и сама погрузилась в воспоминания о прошлом, хоть изо всех сил — день за днём — изгоняла их, все до одного, из своей памяти.

— Вы можете идти, Уизли, — профессор наконец отвернулся от окна, прервав размышления Джинни, замершей над непроверенным эссе.

Джинни быстро собрала чернильницу и перья, вскидывая сумку на плечо, но у самого выхода неожиданно решилась и, повернувшись, задала мучающий вопрос:

— Профессор Снейп, я хочу спросить. Все говорят, и я… — она осеклась, внезапно осознав, что собирается сейчас сказать! И лучше было бы ей прямо сейчас провалиться сквозь землю.

— И вы что, мисс Уизли?..

— Вы и в самом деле влюблены в меня, профессор? — на одном дыхании выпалила она.

Щёки Джинни, должно быть, перещеголяли в цвете её же свитер.

— Я? Влюблён в вас? — Снейп опешил, удивлённо вскидывая тонкие брови. И далеко не сразу нашёлся с ответом: — Что за глупости! Кто вас надоумил?

— Ну… — Джинни выдохнула и неуверенно закончила: — Все говорят.

Джинни попятилась к двери, не оборачиваясь, нащупала ручку, но Снейп стремительно преодолел разделяющее их расстояние и поверх её руки потянул дверную ручку назад.

— Раз уж вы спросили… А вы, Уизли?.. — он стоял так близко, что у Джинни перехватило дыхание.

Она не смела поднять на него взгляд — разговаривать с пуговицами на его мантии было гораздо проще.

— Что я, сэр?

— Любите меня?

— Нет, сэр, — отрицательно покачала головой Джинни.

Снейп отпустил руку Джинни и сделал полшага назад.

— Вот и хорошо, что мы разобрались в этом вопросе, верно? А то, знаете ли, люди говорят…

Ей показалось, что она услышала разочарование в его голосе. Джинни и сама почувствовала странное: смесь облегчения и непонятной грусти.

— Верно, сэр, — вздохнула она.

Стоять рядом с профессором было уже просто физически невыносимо, и она поспешила покинуть кабинет.