Первое прикосновение

— Мне сегодня пришло. Я ничего не прячу, просто еще не успел рассказать. Если тут есть что-то полезное для нашей камеры, то берите. Хоть всё. А книга Грофа это подарок. Моя благодарность за то, что помог с Карлом тогда, в душевой…

Договорив, Крис сжал зубы и постарался дышать ровнее, чтобы его не вырвало. Все симптомы ему были знакомы, поэтому он знал, чего ждать дальше. До медика он не успеет дойти до отбоя, а сам плечо вправить не сможет. А это значит, что завтра первым делом он пойдет не на завтрак, а в мед. блок, надеясь, что от боли не потеряет сознание по пути. Потом сделают обезболивание, если в тюрьме оно есть, вправят сустав, наложат фиксирующую повязку… Но это все завтра, а сейчас Крису нужно было забраться на свою койку, пока рука не опухла, и он еще мог держать невозмутимое лицо. Обида на Томаса и ощущение, что его предали, были очень слабыми по сравнению с физической болью, так что Кристофер просто проигнорировал их. Рано или поздно он должен был осознать, что в тюрьме не бывает безопасных мест.

К счастью, Север увлекся изучением содержимого коробки и не заметил, как неуклюже Кристофер залез наверх. Он лег на спину и прикрыл глаза. Тошнота немного отступила, хотя живот все еще болел. Но с закрытыми глазами начинала кружиться голова, так что Крису пришлось открыть их и пялиться в потолок. Он переживет эту ночь, не впервые с ним такое. В детстве для него эти слова были сродни молитве, чтобы протянуть несколько часов до открытия бесплатной клиники.

— Тебе тут письмо, слезай. Этот Эш… Кто он? Твой родственник? Или просто друг? — спросил Север, и в голосе уже не было гнева или привычного приказа. Наверное, поэтому Крис позволил себе никак не отреагировать, не отвечать. А может, потому что ему было адски больно, и он боялся открыть рот и выдать своё состояние стоном или хрипом. Север отложил письмо на тумбочку и, подойдя к койке, заглянул наверх. — Ты уснул, что ли?

— Нет. Оставь, завтра прочитаю, — пробубнил Крис, не поворачивая головы.

Было больно. Больно. Больно. Кристофер постарался не моргать, пока Север смотрит. Не хотел, чтобы тот заметил слезы в глазах. А если бы Крис моргнул, то они бы обязательно скатились бы по щекам.

— Спускайся! Быстро! — а вот теперь это был приказ.

Кристофер не хотел шевелиться, но тело отреагировало само, как и когда-то с отцом. Тот кричал: «Беги!» — и Крис бежал. «Плыви!» — он плыл. «Дай руку, покажу, как можно без боли сломать кость!» — и Кристофер, дрожа, протягивал не ведущую руку, потому что знал — отец не шутит. Пыхтя и жмурясь от боли, Крис спустился с кровати и встал на ноги. Север, как ни удивительно, уже не выглядел злым, но и вины за собой, похоже, тоже не чувствовал. Он с холодным интересом, как врач, рассмотрел безвольную правую руку Кристофера. Ведущую руку. Обидно.

— Похоже, что я тебе вывихнул плечо.

— Со мной это не впервые…

— У тебя привычный вывих? Понятно. То-то я думаю, что это странно. Обычно от такого усилия, что я приложил к твоей руке, ничего не бывает, даже синяков не остается, — объяснил Север и показал на пространство между койками. — Вставай здесь, я вправлю.

— Не надо, я завтра к медику пойду, — покачал головой Крис. Он не хотел новой боли. Не сейчас. Не снова от человека, которого он уважал, почти что полюбил, и который оказался похож на его бессердечного отца.

— Вывих нужно вправлять как можно быстрее, чтобы не было долгосрочных последствий. Я умею, не трусь…

— А чего у нас тут за движ? — поинтересовался Ящерица, войдя в камеру.

— Ты вовремя. Держи его, чтобы не дергался! — скомандовал Север.

И, к огромному ужасу Кристофера, Рой выполнил приказ без вопросов и колебаний. Просто обхватил парня, не давая пошевелиться. Значит, реши Север его избить или изнасиловать, ему будет достаточно сказать два слова: «Держи его»? Кристофер поднял испуганный и при этом злой взгляд на Севера, но мужчине было словно наплевать. Он расположил руки на нужных местах.

— На счет «три», будь готов. Раз, два… — не досчитав, Север дернул руку, вправляя плечевой сустав, а Крис не сдержал крика.

Его мелко трясло. В голове не укладывалась вся эта сцена. Он хотел сделать подарок, порадовать Томаса, а тот ему повредил руку, вывихнув плечо, а затем сам же все исправил… Ощущение, что его только что как-то извращенно опустили, прочно засело под кожей. Прочнее, чем татуировка Судьбы. Больше он не чувствовал себя в безопасности в этой камере, с этими людьми, рядом с Севером…

— Это ты где так умудрился покалечиться? — спросил Ящерица у Криса, показывая на содранную кожу на щеке и правое плечо.

— Неудачно упал. У некоторых неуклюжесть в крови, — сказал Крис заученную с детства фразу, которую он всегда говорил всем врачам и медсестрам.

— Повезло тебе, что Север тут! Сразу вправил. Но завтра все равно сходи к врачу…

— Да, конечно, мне повезло, — Кристофер нервно улыбнулся, присел возле коробки с книгами, нашел там книгу Шактера и, встав, сунул ее в руки Северу. — Спасибо за помощь. Снова.

Томас взял книгу и ничего не сказал, только прижал ее к груди странным жестом, словно у него что-то болит.

Утром Кристофер вместо завтрака, как и планировал, пошел к врачу: просить наложить повязку Дезо. И, так как он теперь некоторое время был не способен выполнять своих обязанностей по уборке, он попросил дежурного охранника дать ему другую работу. Его отправили помогать санитарам: как раз приближался период вакцинации, а это уйма работы и уйма людей, которые пройдут через мед. блок в ближайшие дни. Задача Криса была простой, больше административной, чем медицинской. Проверять по списку, кто пришел на вакцинацию; объяснять, что после прививки делать можно, а что — нельзя; проверять чистоту кожных покровов в месте инъекции и запускать в кабинет по одному.

И хотя от такой работы Крис уставал больше, чем от уборки, ему это нравилось, потому что он приходил в камеру и тут же засыпал. Времени на размышления и горькие чувства не было. Да что там, у него не было времени, сил и возможности даже сходить в душ, к тому же мешала повязка на руке. Только в конце недели врач, заметивший плачевное состояние Кристофера, отправил его привести себя в порядок, пообещав, что наложит фиксирующую повязку снова, когда тот вернется.

Замков на дверях душевых в тюрьме не было, так что Крис сразу начал снимать одежду, как только вошел в помещение раздевалки. Правая рука слушалась и болела уже не так сильно, хотя было ощущение, что сустав скрипит. Он стянул оранжевый комбинезон, а затем, через боль, аккуратно, как мог, стянул белую футболку. Да так и застыл. Его черная «Месть» стала кроваво-красного цвета. И вокруг слова по животу было семь рубцов, похожих на следы от ножа.

Его осенило: за эту неделю, пока он перелапал половину населения тюрьмы, он успел среди них встретиться со своим соулмейтом. Вот же везунчик!

Кристофер сел на скамейку и заплакал. Он не плакал даже подростком, когда у него появилась такая странная и пугающая метка. Он находил этому объяснения, придумывал причины, почему его родственная душа мстительная. Но теперь, зная точно, что его соулмейт не просто отомстил, он убил, да еще и семь раз пырнув человека ножом в живот… Стало тошно. От себя, от этого места, от того, что он даже не знает, кто это.

Постепенно слезы кончились, и Крис пошел в душ. Он попытался оттереть кровавую надпись мочалкой, но, конечно, у него ничего не получилось. Только поврежденная кожа стала гореть. Усилием воли он заставил себя выйти, одеться и вернуться к работе. Какая разница, кто твой соулмейт, если ты не планируешь с ним отношений, верно? Вот и не из-за чего расстраиваться!

Кристофер был уверен, что отлично убедил себя. Но пальцы правой руки, которая была все еще зафиксирована повязкой, то и дело прикасались к верхней части живота, будто он почесывался. За ужином это заметил Назгул и спросил:

— Эй, Зелёный, ты в больничке вшей подхватил или блох?

— Что? — растерянно спросил Крис с дальнего конца стола. Он больше не садился рядом с Севером, оправдывая это тем, что приходил последним и занимал крайнее место.

— Ты чешешься. Весь вечер.

— А, нет, просто поцарапался, вот и неприятно, — Крис нервно усмехнулся и вернулся к ужину. Все делать не ведущей рукой было трудно и к тому же очень медленно.

До всего произошедшего, после ужина к камере Кристофер обычно шел с Севером, если того не задерживал для разговора кто-то из банды. Но с момента драки Крис старался уйти пораньше, лишь бы не оставаться с Томасом наедине. А в этот раз, зависнув в собственных мыслях из-за метки, парень провозился дольше обычного. И понял, что он упустил момент, когда можно было улизнуть, услышав, как Боб обратился к Томасу:

— Север, зайдешь со мной в общую, перетереть надо?

Кристофер облегченно выдохнул. Он сможет пойти один.

— Не сегодня, Бобби, у меня есть дело, — заявил Север.

— Ладно, тогда завтра, — кивнул Боб и вышел из-за стола.

А Крис почувствовал тошноту и головокружение. Похоже, ему снова кто-то вывихнул руку? Нет, это просто Север смотрел на него в упор с другой стороны стола. Он не вставал и не уходил, хотя заявил, что у него есть дело, и Крис интуитивно понял, что он и есть это «дело». Решив, что откладывать казнь глупо и малодушно, Кристофер поднялся и, осторожно взяв свой поднос со стола левой рукой, понес его в зону сдачи.

— Я помогу, — сказал Север и забрал поднос, поставив сверху своего. — Не убегай, надо поговорить.

Дождавшись Севера у выхода из столовой, Кристофер пошел за ним, отставая на шаг. Кроме вывихнутого плеча, мужчина не обижал Криса ни до, ни после этого, но тот все же теперь его опасался. Где-то на полпути Север свернул в коридор, ведущий к комнатам ремонтной бригады, и парень пошел за ним. Не хотелось проверять терпение Томаса, не хотелось расхлебывать последствия его злобы. В коридоре было пусто: ни охранников, ни заключенных. Север остановился и оперся спиной на стену.

— Итак. Покажи мне свою метку.

Просьба была слишком личной. Если человек не демонстрировал свою татуировку Судьбы, то и просить ее показывать, не будучи в близких отношениях, было табу. Но они были в тюрьме, а тут не было почти никаких правил. Кроме тех, что установили те, у кого была власть.

— Я не хочу, — признался Крис, но левая рука уже принялась медленно расстегивать пуговицы на комбинезоне. Он подчинился приказу снова, действуя на инстинкте самосохранения, усвоенному с детства: не зли, и тебе не сделают больно.

— Почему не хочешь? — поинтересовался Север, но не остановил парня. Крис продолжал раздеваться и не отвечал. Тогда мужчина сам предложил вариант: — Потому что она стала цветной?

— Откуда ты?.. — Кристофер замер.

— После ситуации в душе, я знал, где твоя метка. И знал, что она черная, — объяснил Север. — А сегодня ты весь ужин к ней прикасаешься, значит, думаешь о ней. Что, самое очевидное, могло заставить тебя так беспокоиться? То, что метка стала цветной.

— Логично, — грустно усмехнулся Крис.

Он подцепил футболку и потянул ее наверх. Полностью метку не было видно, так как комбинезон с правой руки было не снять из-за повязки. Но то, что слово «Месть» больше не черное, было сразу видно. Север сделал шаг вперед и наклонился, рассматривая татуировку. После чего он, не спрашивая разрешения, распахнул комбинезон шире, чтобы видеть весь живот Кристофера.