Поток

Глава 27

Джозеф преодолел несколько последних ступенек, ведущих на вершину самого западного участка Стены Витне, и оперся руками о парапет, стараясь не замечать холодного пронизывающего ветра, треплющего его теплый плащ и упорно пытающегося проморозить его до костей. Он каждый день поднимался сюда с тех самых пор, как Мелони сделала то, что все они считали невозможным, – изменила направление движения всего Потока. Хотя Джозеф прекрасно знал, что, сколько не всматривайся, все равно ничего увидеть будет нельзя даже со Стены как минимум до завтрашнего утра, но почему-то все равно приходил сюда, взглянуть за горизонт. Оттуда медленно, но верно, шаг за шагом к ним движется самый опасный и самый кровожадный враг, у которого есть только одна цель – уничтожение человечества. Он сражался с этим врагом практически всю жизнь и в этой борьбе уже не один раз терял все, что у него было: дом, семью, любовь, надежду на будущее. Он и сам до конца не понимал, зачем и почему продолжает бороться, как не знал и почему тогда, после Дизье, не бросился назад, на поиски верной смерти и успокоения. Но факт оставался фактом: день за днем он продолжал это сражение, у которого даже не было какой-то понятной и определенной цели, но которое придавало хоть какой-то смысл его жизни.

День выдался ясным, и с той высоты, на которую забрался Джозеф, было видно далеко окрест. Горизонт по-прежнему оставался чист, и не читай он каждый день донесения разведчиков, наблюдающих за Потоком на всем протяжении его пути через Германию, он бы ни за что не поверил, что буквально завтра все эти поля, луга и просторы, что сейчас расстилаются у него под ногами, будут заполнены невообразимо жуткими монстрами и тварями, которые станут терзать их своими мерзкими лапами, копытами, клешнями и еще бог знает чем, а потом зальют черной, вонючей жижей, которая течет по их жилам, а воздух будет пропитан не только вонью, исходящей от демонов, но и неутолимой жаждой крови и ненавистью, с которой они будут лезть на Стены Витне, желая добраться до каждого из них, растерзать, искалечить и прикончить.

Джозеф вздохнул, сожалея о том, что у них, как всегда, не хватило времени, чтобы приготовиться к этой битве лучше. Он и без всяких подсказок Ричарда и Колтура понимал, что мощные, на первый взгляд, Стены Витне позволят им лишь выиграть какое-то время, когда Поток хлынет через равнину, но у них не хватит ни людей, ни высоты и протяженности укреплений, чтобы сдержать его. Рано или поздно он перехлестнет через них, и тогда его анклав утонет в крови, и никто ничего не сможет поделать. Их единственным призрачным шансом была попытка сломить волю Потока до того, как это произойдет, нанести демонам такой сокрушительный удар, что они изменят направление движения и уйдут обратно на запад или на юг, в необитаемую Пустошь. Но как этого на самом деле добиться, Джозеф не знал.

Он бросил еще один взгляд вдаль, потом развернулся и стал осматривать то, что происходило внутри городских Стен, где с раннего утра и до позднего вечера сотни и тысячи людей делали все, что было в их силах, и даже сверх этого, чтобы облечь их призрачную надежду хоть в какую-то плоть. В кварталах мастеровых днем и ночью не смолкал звон молотов о наковальни и из труб каждой кузницы и дубильни валил дым. Все большие и маленькие площади города были завалены ящиками и мешками, которые без конца то подносили, то разносили в разные стороны. В них лежали наконечники для стрел и копий, оперение и всякие кожаные ремешки, заклепки, гвозди – и еще куча всего, что необходимо для изготовления оружия и доспехов. Готовое снаряжение немедленно доставлялось в огромные казармы для сбора, которые имелись в каждом крупном анклаве на тот случай, если именно в нем придется собирать, снаряжать и обучать Объединенную Армию, и Витне был в этом плане не исключением. Несмотря на все усилия Калагана и других присоединившихся к ним лордов, казармы и сейчас были заполнены едва ли наполовину, даже с учетом той армии, во главе которой Джозеф вернулся с востока после победы над Йоресом. Еще ни разу за всю историю с момента строительства первой Стены людям не приходилось отражать нападение Потока в таком малом количестве. Тогда, сразу после Исхода, несмотря на то, что силы бросивших свои дома людей были крайне подорваны, им и то удалось сколотить армию почти в полтора раза больше той, что сейчас есть в распоряжении Джозефа.

Но делать было нечего. Он вместе с Ричардом и Калаганом, конечно, все еще ждал подкреплений с востока, юга и севера, из тех анклавов, что до сих пор не откликнулись на призыв или прислали заверения в верности Совету, но так и не подкрепили свои слова делом и хотя бы одним солдатом, но понимал, что справляться им, скорее всего, придется собственными силами. Сейчас Джозеф больше всего на свете хотел бы, чтобы той битвы, в которой им чудом удалось разгромить Йореса и одним ударом закончить эту затянувшуюся междоусобицу внутри Анклавов, никогда не было. Чтобы их силы не были так ощутимо подорваны подобным бессмысленным кровопролитием, в котором, кроме всего прочего, Анклавы разом потеряли почти всю свою конницу, не считая малочисленных отрядов разведчиков, которые и так прямо сейчас рисковали жизнью где-то там в Пустоши. Мощный удар конницы, направленный в нужный момент в нужное место, мог бы стать тем самым аргументом, способным склонить чашу весов предстоящей битвы в их сторону.

Но Джозеф не видел никакого смысла в мечтах, если их не было никакой возможности осуществить, поэтому резко выпрямился, размял затекшие от долгого стояния ноги и решительно направился вниз, по той же самой лестнице, по которой поднимался. Впереди его ждало еще очень много работы, десятки буквально расписанных по минутам дел и забот, но он знал, что все равно не сможет отвлечься от мыслей о том, как именно может закончиться завтрашний день и что случится после. * * *

Мелони в очередной раз попыталась открыть глаза, но комната тут же поплыла куда-то вправо, и она поспешила снова закрыть их, ощущая, как мучительная тошнота подступает к самому горлу. Интересно, сколько дней прошло с тех пор, как она находится в таком состоянии? Трудно было следить за временем, целыми днями пребывая между сном и явью: то погружаясь в какие-то бредовые видения, наполненные ненавистью, злостью, запахами крови и страха, то выныривая обратно в жестокие объятия реальности, которая встречала ее разрывающими голову болями, горько-металлическим привкусом во рту и слабостью, мешающей даже приподнять голову с подушки. Мысли вяло текли где-то на задворках сознания, но Мелони все-таки смогла сделать вывод, что, судя по тому, как менялся поднос с едой на ее прикроватном столике, прошло никак не меньше нескольких дней. Кто-то снова и снова, несколько раз в день заходил к ней, менял прохладный компресс у нее на лбу, приносил свежую еду и даже, хотя она и не до конца была в этом уверена, обтирал ее тело влажными полотенцами и стелил сухое одеяло. Мелони очень надеялась на то, что Ричард был слишком занят, чтобы делать это лично.

Единственной мыслью, которая помогала ей хоть как-то справляться с этими ужасными ощущениями, было то, что она все-таки смогла сделать задуманное. Подробности произошедшего в тот вечер, когда она, полностью сосредоточившись на далеком-далеком Зове, решила попытаться призвать весь Поток, как бы растворялись в ее помутневшем сознании, но даже не «прислушиваясь» к Потоку и ничего не зная о донесениях дозорных, одно она знала точно: эти проклятые твари услышали ее и идут сюда. Причем идут все и отовсюду, сколько их ни есть в мире, они откликнулись на ее Зов, и теперь хотят добраться до нее, чтобы сожрать или разорвать на части. Она и сейчас каким-то внутренним чутьем ощущала их злость на того, кто отправил приказ, которому они, по непонятной для Мелони причине, не могли сопротивляться, но который ненавидели всем своим естеством. От мысли о том, что случится, когда они доберутся до Витне, ее пробирало холодом даже сквозь тошноту и головокружение. Но она старалась не думать об этом и верить в Джозефа, который дал ей ту неожиданную и такую искреннюю клятву, и в Ричарда, и во всех остальных, которые сейчас, должно быть, готовились к битве, ставкой в которой послужит будущее Анклавов, а ценой победы станут их жизни. Мелони с трудом сглотнула подступивший к горлу комок и предприняла еще одну попытку медленно открыть глаза. Перспектива проваляться в полубессознательном состоянии еще пару дней, которые, кстати, вполне могут стать для нее последними, не радовала, поэтому она собрала всю волю в кулак и приготовилась выдержать любую тошноту, которая набросится на нее, едва она сделает это.

В этот раз кружение стульев и шкафа с платьями показалось ей не таким интенсивным, как в прошлый раз, и она, стараясь не менять направление взгляда, стоически выждала до того момента, когда оно прекратится и все встанет на свои места. В животе все равно бурлило, а горло буквально разрывало от рвотных позывов, но она, сжав зубы, смотрела в одну точку и про себя повторяла, что она сильная и может это выдержать, а значит, нужно просто потерпеть.

Трудно сказать, сколько прошло времени – может, минуты, а может, и часы, она вполне могла провалиться в беспамятство и даже не заметить этого, но в конце концов Мелони почувствовала, что ощущения, бушевавшие внутри нее, понемногу улеглись, и можно было даже сказать, что самочувствие стало сносным. Она осторожно осмотрелась, стараясь не слишком резко перемещать взгляд, чтобы не усугублять свое состояние, и поняла, что не ошиблась в своих выводах. На улице был вечер, и в окно лился мягкий, тусклый свет масляного фонаря, закрепленного на высоком столбе прямо напротив. Это никак не мог быть тот же вечер, когда она чуть не убила себя, призывая Поток, а значит, как минимум с тех пор прошли одни полные сутки. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало Мелони, что этих дней было намного больше. Ее уложили в кровать, но кто-то позаботился о том, чтобы принести новые одеяла, оказавшиеся теплее, мягче и легче, чем все, что Мелони когда-либо видела. Даже в ее состоянии хотелось завернуться в них с головой, закрыть глаза и забыть обо всех тревогах и страхах, поджидающих снаружи.

Вместо этого Мелони решительно откинула одеяла и с удовольствием ощутила на коже покалывание холодного воздуха, проникающего в комнату с улицы через множество щелей, с которыми не смогли справиться даже в Анклавах. Освежающая прохлада начинающейся зимы помогла ей почувствовать себя еще лучше, и она, дождавшись, пока все ее тело не покроется гусиной кожей, медленно и осторожно села в постели. Голова была тяжелой, в горле стоял привкус желчи, а руки и ноги не желали слушаться, но в целом ей довольно быстро удалось справиться с этим и наконец-то взглянуть на мир прямо. Оставалось только дождаться, когда закончится новый приступ головокружения, и можно будет подумать о возвращении к нормальной жизни.

Несколько часов спустя, после того как Мелони как будто заново научилась сидеть, ходить, одеваться и еще многому тому, что обычно известно с самого детства, она открыла дверь и выглянула в коридор, который вел к лестнице на первый этаж и приемному залу. Еще он проходил мимо нескольких дверей, за которыми были жилые комнаты служащих в резиденции лорда, в том числе и личные покои Джозефа. Девушка на секунду задумалась и поняла, что прямо сейчас совсем не хочет встречаться со своим… в общем, с могучим лордом Витне, и пошла направо, к лестнице.