Я - тот, кто тебя уничтожит. Сердце феникса. Книга 3

– Ник, – позвала я, когда молчание затянулось, а лицо мужчины становилось все мрачнее и мрачнее.

– Нужно возвращаться, – только и произнес он, а после меня вышвырнуло из родного мира в комнату в крепости Дома.

Одну.

***

– Я думала, ты не хочешь меня видеть, – произнесла я, не оборачиваясь и продолжая смотреть в узкое окно на невероятно яркую луну. Сон не шел, потому уже несколько часов я развлекаю себя созерцанием ночного светила. Но в какой-то момент поняла, что в комнате уже не одна. И личность гостя, как всегда, не стала для меня сюрпризом.

– Мне нужно отдохнуть. Не считая твоей болтовни, рядом с тобой – тихо, – цинично признался Доминик у меня из-за спины, а после кровать рядом со мной прогнулась, и на соседнюю подушку без спроса опустился мужчина, сохраняя между нами достаточную дистанцию. – Я надеялся, что мое присутствие останется незамеченным. Ты должна спать после дневной тренировки. Я тебя недостаточно измучил. Теряю сноровку, – разочарованно пожаловался он с обидой и укором, что отказываюсь соответствовать его представлениям и не выгляжу полудохлой.

– Видимо, теряешь, – не посчитала я нужным его успокаивать и заверять в обратном.

– Ты жестокая, – хохотнул он и замолк. В воздухе повисло неловкое молчание, которое нагнеталось тем, что вопросы рвались наружу, но рисковали остаться без ответа. Потому я молчала, изо всех сил кусая губы, чтобы не высказаться. – Ты отвратительно громко думаешь, – пожурили меня, и я словно своими глазами увидела, как он недовольно скривился, хотя по-прежнему смотрела лишь в окно. Видимо, я его действительно неплохо знаю, раз по одной интонации могу угадать мимику.

– Ты странно разговариваешь последние дни.

– Мне часто об этом говорят. Это – моя визитная карточка, если ты забыла, – издевательски заметил он. – Ты, в том числе, не раз упоминала об этом. Тем более странно слышать подобное заявление от тебя сейчас.

– В том-то и дело, что теперь все наоборот, – проигнорировала я его иронию и, наконец, обернулась, чтобы посмотреть на высшего, лежащего поверх моего покрывала в полном комплекте одежды и даже сапогах. Сапоги, кстати, были от разных пар и оба – левые. Ну, хоть что-то – неизменно. – Прежде за твоими мыслями было невозможно уследить, ты говорил загадочно и часто – невпопад. Теперь ты изъясняешься… – нормально. В сравнении с прошлой манерой общения, разумеется, – пожала я плечами, поднявшись на локте, чтобы заглянуть мужчине в лицо сверху вниз. Тот молчал, словно и не слышал меня, но я знала, что это – не так. Не теперь. Что-то в нем поменялось и, честно говоря, меня это пугало сильнее опасности нападения совета высших. – Ты говорил, что со мной тебе легче концентрироваться, из-за того, что видения не досаждают. Но и прежде ты разговаривал со мной немногим лучше, чем с остальными. Потому мое присутствие не может стать объяснением… ясности твоего ума, – рассуждала я, отмечая, как напрягается лицо высшего в полумраке лунного света. – Доминик, что происходит? – наконец, задала я самый главный вопрос.

– Однажды приходит такой момент, когда нужно просто отпустить ситуацию, – помедлив, наконец, заговорил Доминик, скосив на меня слегка мерцающие в темноте глаза. – Я сделал все, что мог, и теперь вынужден просто смиренно ждать. Лишние мысли – не помогут, так какой смысл мучиться?

– То есть, ты просто смирился и ждешь? Больше не обдумываешь варианты, не ищешь выходы из положения и ждешь своей смерти?

– Либо ты, либо я – других вариантов нет. Я потратил годы на поиск выхода из положения, но все мои усилия не оправдались, а теперь устал, – вздохнул он и вновь посмотрел в потолок. – Я уже и забыл, какого это – находиться в полной тишине. Не от голосов и видений, так от собственных мыслей…

– Ты не можешь смириться, – покачала я головой пораженно. – Только не ты. У тебя всегда есть план! Всегда! Не может не быть!

– Есть идеи? – устало вздохнул он, сердито посмотрев мне в лицо. – Сомневаюсь. Нет такой возможности, которую я бы не изучал. И я пришел к конечному знаменателю. Я нахожу его наиболее приемлемым. Все, заткнись и не порть мне, возможно, последнюю возможность отдохнуть.

– Как смерть может оказаться – приемлемой? – опешила я, едва не схватившись за голову, а мужчина поморщился от моего крика.

– Доживешь до моих лет – поймешь, – бросил он раздраженно, а после недовольно поднялся в постели.

– Куда ты собрался? – с недоумением вопросила я, большими глазами наблюдая, как мужчина идет к двери из моей комнаты.

– Вижу, я ошибся и тут. Тишины мне не добиться, потому пойду еще где-нибудь развлекусь.

– Ник, постой, – позвала я громко, на эмоциях даже подавшись вперед, отчего покрывало скатилось к бедрам, оставляя меня в одной свободной рубашке, которую мне пожертвовала Тори. Рубашка была явно мужской, потому свободно спадала с плеч, что вынуждало ее постоянно поправлять и материться сквозь зубы.

Упала и сейчас, и я, было, хотела поправить машинальным движением, но интерес замершего Доминика, который окинул взглядом моей обнаженное плечо, не дал мне это сделать, остановив ладонь на полпути.

Смотря на мужчину, я отвела руку от плеча и взялась за завязки на груди, медленно потянув шнуровку.

– Я не хочу, чтобы все заканчивалось так. Я не хочу помнить только боль и сожаление, – прошептала я едва слышно, стыдливо опустив взгляд.

– Что ты делаешь? – понизив голос, спросил Доминик, заинтригованно наблюдающий за тем, как шнуровка поддалась, и ворот рубашки разошелся, практически открывая мою грудь.

– Предлагаю на эту ночь забыть прошлое. Притвориться, что его не было. Мне… Мне тоже нужно забыться и выбросить мысли из головы. Быть может, мы сможем в этом помочь друг другу.

– Ты уверена?

– Прежде у нас неплохо получалось помогать друг другу сбрасывать напряжение. Просто… просто теперь я хочу попробовать сделать это без взаимной ненависти и злости, – выдавливала я из себя слова и только после этого решилась поднять лицо и посмотреть на все еще раздумывающего высшего. Встретившись с ним взглядом, я поджала губы, а после уверенно потянула рубашку вверх и отбросила ее в сторону, представ перед высшим полностью обнаженной. – Мне это нужно, – выдохнула я, сжав кулаки по швам в ожидании его решения.

– Взять тебя без ненависти и принуждения? Это может быть интересным опытом, – хохотнул он и сделал шаг в мою сторону. – Отличное и довольно неожиданное завершение нашей истории.

Он замер у края постели, словно все еще не принял конечного решения, и смотрел не на меня, а как будто сквозь.

Наверное, стоило вспомнить о гордости и оскорбиться. Быть может, было бы правильным прикрыться покрывалом или вовсе прогнать того, кто не принял мою добрую волю. Следовало сказать, что передумала, и чтобы он катился ко всем чертям.

Но вместо этого я придвинулась к краю, встала на колени перед ним в постели и замерла в нескольких сантиметрах, ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Если глубоко вздохнуть, можно было ощутить на губах тепло чужого тела, а в волосах различить дуновение его дыхания.

Однако, по какой-то причине я ощутила смущение. То, которое давно забыла. Ощущая, как дыхание сбивается, сердце бьется быстро-быстро, а лицо заливает краска, я предпочла смотреть ему в грудь. Куда угодно, но не в лицо.

Не знаю, чего именно я боялась. Быть может, того, что вновь не увижу в его выражении участия и вконец разочаруюсь в себе. Или того, что участие будет и это, как раз, покажется мне странным.

Я давно не была девственницей. Доминик забрал у меня невинность жестоко и быстро. Затем были сотни раз неконтролируемого секса по инициативе того или другого в нашей более чем странной паре. Я не помню хоть каких-то запретов в те моменты страсти: порочные, запретные, порой – неслыханные. Все это мы прошли вместе. Оттого столь запоздалое смущение не укладывалось в голове.

Но оно было. И именно сейчас я ощущала себя неопытной, неловкой девицей, которой только предстоял первый сексуальный опыт с мужчиной.

Во рту резко пересохло от волнения, и я облизала губы, а после, не поднимая глаз, протянула ладони и дрожащими пальцами пыталась развязать завязки на рубашке высшего. Казалось бы, такой пустяк, но он мне не покорился, и я лишь сильнее запутала узел. От стыда и волнения закусила губу, чтобы позорно не разреветься. Разозлилась и просто дернула несчастный узел, порвав весь ворот на все еще безучастном мужчине, который покорно стоял напротив и даже не шевелился, словно его происходящее нисколько не волновало.

Замерла и смиренно прикрыла глаза. Руки ослабели и грозили безвольно упасть по швам. Я сдавалась. Сил больше не было. Ни сил, ни желания. Даже если мужчина все же обратил на меня внимание, хотелось от него спрятаться. Желательно, свернуться в клубок на постели, укрывшись покрывалось, и надеяться, что про меня забудут.

Закрылась мысль, что это очередная игра Доминика, как возможность отыграться и показать мою никчемность, раз не могу и не умею даже нормально предложить себя.

Стыд обжог щеки еще сильнее, а между плотно сжатыми веками стала пробиваться влага. Я почти отстранилась, смирившись с собственным поражением, но на мои ладони легчи теплые длинные пальцы и не позволили им упасть.

Я пораженно затаила дыхание, но глаз не открывала, ожидая, что произойдет дальше.

А дальше он обхватил мои запястья одной рукой, прижав к своей голой коже, а второй ладонью зарылся в мои волосы. Удивительно аккуратно сжал, не причиняя боли, и ненавязчиво, но уверенно потянул их вниз, вынуждая меня запрокинуть голову. Несколько мгновений ничего не происходило, и я рискнула подсмотреть из-под ресниц, заметив изучающий интерес высшего.

Он вглядывался в мое лицо так, словно пытался запомнить каждую черточку. Заметив, что я смотрю за ним, Ник встретился со мной взглядом, а затем приблизился, все так же не разрывая зрительного контакта.

Он целовал меня и прежде. Он исследовал мое тело самыми смелыми и порочными поцелуями. Его поцелуи были злыми и голодными. То же касалось и меня. Не было ни единого участка на наших телах, которые мы не знали друг у друга.

Но теперь… теперь что-то изменилось, и было иначе. Настолько, что это поразило. И почти целомудренное прикосновение к моим губам вызвало дрожь и испуг. Почувствовав это, Ник замер, слегка отстранившись, чтобы оценить мою реакцию, словно, если не надеялся, то ждал, что я отодвинусь и попрошу отпустить.

Но когда этого не произошло, Ник приблизился вновь, накрывая мой рот более уверенным, но по-прежнему неторопливым и искушающим поцелуем, словно в его распоряжении было все время мира. Словно открывал что-то новое и смаковал каждую секунду. С исследовательским интересом и дотошностью он продолжил целовать неторопливо, ласково, едва касаясь моих губ своими, языком лаская уголки рта, словно просил, искушая раскрыться ему.

Что я и сделала.

От щек жар постепенно распространялся по всему телу. Сердце по-прежнему стучало как бешеное, а порой замирало на несколько мгновений от такой непривычной нежности высшего.

Прошли минуты, часы, а может, всего секунды, но я уже мысленно молила, чтобы это мгновение не прекращалось. Осторожно и робко отвечала высшему и, когда его язык проник в мой рот, я не сдержала тихого вздоха, сжав кулаки от пронесшейся по телу истомы, которая концентрировалась внизу живота.