Второй

— А если уж вводить отдельный предмет для каждой области применения магии, — не отставал Ян, — то почему нам не читают магию цветоводства или архитектурную магию?

Дверь кабинета открылась, прервав разговор. Сидевшие на партах Томар и Бренги тут же спрыгнули на свои стулья, Леоф нехотя оторвал голову от парты, все изобразили готовность внимать. И только потом увидели, что вместо Сорхе, которая вела боевую магию у всех предыдущих поколений, в класс вошёл учитель истории.

У Альберта перехватило дыхание. Это ещё что значит? Кабинетом ошибся?

Дженкинс, как всегда, не глядя по сторонам, прошёл за кафедру и принялся раскладывать на ней принесённые с собой бумаги.

— А мы вас сегодня уже ви-и-идели, — осторожно протянул Ве.

Учитель рассеянно кивнул, не поднимая головы:

— Расписание так себе.

— А — где госпожа Сорхе? — раздался робкий голос кого-то из девушек.

— Без понятия, — ответил историк, не отвлекаясь от бумажек.

— Вы будете нашим постоянным преподавателем? — решил прояснить Ян, любивший точность.

Дженкинс наконец оставил бумажки в покое и поднял на него взгляд.

— Да. Ещё вопросы?

Если кто-то что-то и спросил, Альберт этого не слышал. Он слышал только оглушительный треск, с которым рушились опоры его душевного спокойствия. Если Дженкинс — боевой маг, то это ещё одно сходство… Стоп, стоп. Спокойствие. Не нужно спешить с выводами. Ещё ведь ничего не известно, правда? Мало ли кто что преподаёт. Чтобы стоять и говорить, высшим магом быть не обязательно. А будет ли он делать что-то ещё? Альберт не отрывал взгляда от учителя.

Дженкинс стоял, облокотившись о кафедру и глядя на свои сплетённые пальцы, как будто сам ощущал свою неуместность в этом кабинете.

— В общем-то, — начал он тем же блёклым голосом, каким с утра вещал им про мирные договоры и создание Альянса, — основные необходимые навыки вы получили — и продолжаете получать — на курсе преобразования энергии… — В этот момент Ян повернул голову и выразительно посмотрел на Альберта — мол, что я говорил, — но тому было не до споров. — Разница — в условиях. В частности, в том, с чем взаимодействует ваша энергия. В случае с обычной трансформацией это?..

Он обвёл класс пустым взглядом своих жутких глаз-ледышек.

Альберт не мог сосредоточиться на сути вопроса, потому что был весь поглощён тревожным ожиданием: владеет Дженкинс боевой магией, или ещё может быть какое-то другое объяснение?.. Остальные тоже несколько секунд молчали, наконец Бренги неуверенно развёл руками:

— Ничего?.. Когда мы просто берём энергию и придаём ей форму…

— Либо стихия, — добавил Томар. — Когда это воздействие своей энергией на стихию, находящуюся вовне.

— Стихия всегда вовне, — прикопался Дженкинс. — Но, в общем, верно. На преобразовании вы учитесь контролировать энергию, менять её и направлять. Задавать форму, плотность, скорость потока. С прошлого года — воздействовать энергией на стихию и вплетать стихию в сам поток. На что направлена энергия в боевой магии?

— На противника? — предположил Ян.

— В идеале.

— Ну или на его энергию — чтобы нейтрализовать созданное им заклинание. Отразить атаку или наоборот преодолеть щит.

— Более вероятно. В связи с этим вас ждёт много теории…

Альберт встрепенулся: вот оно! Дженкинс просто будет читать им теорию. А практика… наверное, практика будет с Сорхе.

— …Кто ваш противник, что он умеет и чего от него ждать. Как использовать свои преимущества, окружающее пространство, — учитель устало закатил глаза, — и прочее. Но сначала самое простое. Как вообще защититься от атаки, кое-что зная о преобразовании энергии? Зоя?

— Поставить щит, — пожала плечами девушка, — сконцентрировав необходимое количество силы на пути атакующего потока…

— Необходимое — это сколько?

— Ну, — растерялась Зоя, — это зависит от силы атаки…

— Зависит. А как атаковать, Уителл?

Леоф вытянулся в струнку, как будто это должно было помочь ему с ответом.

— Сконцентрировать, — он облизнул губы, — необходимое количество силы. И — ну — направить… вперёд.

Дженкинс смотрел на него, не мигая. На помощь товарищу пришёл Бренги:

— Придав сгустку энергии максимально высокую плотность и ускорение!

— Такая базовая атака, — добавил Ян, — называется «снежок», потому что работа с энергией похожа на то, как, к примеру, снег сжимается в твёрдый комок. Но форма может быть и любая другая, и размер тоже…

— Мы делали «снежки» на преобре, — вспомнила Лотта, — и бросали с разной силой…

— Хорошо, — прервал их учитель. — Я не знаком с вашими магическими умениями, так что посмотрим, с чем мы имеем дело. — Он сверился с лежащим на кафедре листком. — Ве, Айдер, выйдите в центр.

— Это будет вроде поединка? — Ве послушно начал вылезать из-за парты, но не торопился, с сомнением косясь на Марту.

— Вроде.

— Тогда почему я против женщины?

Дженкинс поднял брови в немом вопросе, и Ве пояснил:

— Общеизвестно, что у женщин от природы меньше запас энергии и слабее атака. В чём смысл поединка, когда противники изначально неравны?

— Интересная теория, — заметил учитель. — Что о ней сказала госпожа Сорхе?

Раздались сдавленные смешки, Ве небрежно передёрнул плечами, но покрывшая его бледность ясно говорила о том, что он скорее умрёт, чем поделится с госпожой Сорхе подобными теориями.

Когда оба противника оказались в центре аудитории, Дженкинс в своей характерной манере объяснил задание:

— Один атакует, второй ставит щит. Один раз.

Ве демонстративно поправил висевшую на шее целую связку амулетов, широко расставил ноги и закатал рукава рубашки, глядя на Марту так, как будто ему предстояла неприятная, но необходимая работа. Марта была на голову ниже и выглядела совсем не по-боевому в юбке до пола, с рассыпанными по плечам волосами и опущенными руками, но лицо её было спокойным и сосредоточенным.

Время шло, и Альберт вдруг понял, что наблюдает за поединщиками уже довольно долго, а они так и стоят, не шевелясь, словно вмёрзли в прозрачный лёд. На один пугающий миг Альберту показалось, что это для него остановилось время, что он незаметно для себя попал под чьи-то чары и теперь навечно останется в недвижном мороке, пока вокруг продолжается обычная жизнь… Но тут Марта моргнула и чуть улыбнулась одними губами, возвращая миру движение. Альберт вздохнул с облегчением, он уже видел, что студенты в другом ряду не теряли возможности шевелиться, просто замерли в ожидании поединка. А вот Ве действительно так и не шелохнулся, стоял, чуть ссутулившись, отведя назад правый локоть для замаха…

Ян присвистнул.

Конечно, все знали, что Марта — маг эфира, и на всякий случай побаивались; но в деле видели её только на уроках преобразования, где Марта лучше других справлялась с температурой и светом. Она никогда не применяла магию разума на однокурсниках.

Учитель сделал пометку в своих бумажках.

— Садитесь.

Ве наконец-то как будто оттаял — опустил руки, расслабил плечи, но смотрел как-то странно, в никуда, словно не было никого вокруг.

— Ха-ха! — развеселился Бренги. — Бедняга, тебя опять облапошила женщина! Смирись уже, это твоя доля!

Облапошенный несколько раз хлопнул глазами, и только тогда его лицо приняло человеческое, хоть и не совсем осмысленное, выражение.

— Она что, применила на мне магию разума? — наконец заговорил он.

— Да, дурачина! — продолжал радоваться Бренги.

— Но это нечестно! — Ве повернулся к учителю с негодующим видом. — Ментальные блоки — это совсем другое, мы их ещё не изучали!

— Это и есть «использовать свои преимущества».

— Но у меня тогда вообще не было шанса!

— Так бывает. Сядь на место. Айдер, — окликнул он Марту, которая тоже направилась к своей парте. — Ещё раз сделаешь так на моём уроке — вылетишь из школы.

Марта только кивнула, сев на место и низко опустив голову. Пробежавший по классу холодок неуместно строгого замечания вернул напряжённую атмосферу, и Альберт, на время отвлечённый от своих тяжёлых мыслей поединком однокурсников, снова начал погружаться в терзания.

— Дьюри, Хостин.

Он вздрогнул, услышав свою фамилию, резко отодвинул стул и поднялся. Отвратительная дрожь в коленях дала понять, что он слишком себя накрутил. Надо успокоиться и решать проблемы последовательно. Сейчас ему предстоит поединок с Томаром — это же хорошо, он этого давно ждал, а то сколько можно пассивно соперничать в преобразованиях и рефератах. Драка — вот это способ выяснить наконец, кто сильнее. А Дженкинс, значит, приврал, что не в курсе их способностей, потому что уж точно не случайно поставил в пару двух лидеров.

Встав напротив Томара в центре класса, Альберт невольно одёрнул длинный свитер и едва удержался, чтобы не поправить волосы. У него была собственная теория, согласно которой магическая энергия отражалась во внешности её обладателя. Если точнее, более мощная энергия требовала более совершенной физической оболочки. И хотя Томар выглядел, возможно, привлекательнее Альберта, но не потому что был сильнее, а потому что его магия имела размеренный и аккуратный характер, вот и сам он был весь такой опрятный и ладный, высокий, но не слишком, в тонком джемпере по фигуре, с ровно подстриженными волосами песочного оттенка. Альберт был одного с ним роста, но, пока жил в приюте, привык, что его зовут оглоблей. Одежда на нём вечно висела мешком, а собранные в хвост волосы настойчиво из него выбивались, и их несколько раз на дню приходилось перевязывать заново. И его всё в себе устраивало — он был ветром, какая уж там аккуратная причёска.

— Ну что, я первый? — предложил Томар.

Альберт согласно кивнул, не сводя с него взгляда, светлая голова ярко выделялась на фоне тёмно-коричневой доски. А левее… Дыхание перехватило. За спиной однокурсника стояла чёрная фигура из снов. Неподвижно, выжидая, наслаждаясь его ужасом. Разум робко лепетал, что это всего лишь стоит за кафедрой одетый в чёрное учитель, но Альберт не слушал, он пытался удержаться на подкашивающихся ногах, глотнуть воздуха горлом, на которое будто накинули невидимую удавку, и не провалиться в слепую черноту, где он окажется полностью во власти чёрного человека, на его территории, без единого шанса спастись. Тупой удар в грудь, земля уходит из-под ног — значит, вот так это произойдёт?..

Пронзительная боль в копчике и левом локте развеяла наваждение. Он полулежал посреди класса боевой магии, а стоящий над ним Томар смущённо протягивал ему руку. Альберт тряхнул головой, показывая, что встанет сам. Пришлось сначала неуклюже перевернуться на четвереньки, а потом пытаться выпрямиться, опираясь на не ушибленную руку и преодолевая боль в груди и нижней части спины. Зато это давало повод подольше не поднимать пылающее лицо и ни с кем не встречаться взглядом. Такого позора с ним никогда в жизни не случалось. Теперь бы только не расплакаться от обиды. Эта мысль отрезвила: хуже есть куда, значит, есть стимул держаться. Отчаянно хромая, он поплёлся к своему месту, только бегло посмотрев на учителя. Тот с бесстрастным видом что-то царапал в своих бумажках. Что он там пишет, «ни на что не годен»? Козёл.