Второй

За остальными поединками Альберт не следил, поглощённый задачей справиться с унижением, не умереть со стыда и придумать, как реабилитировать себя в глазах одноклассников. В конце концов, впереди целый год. Если их поставили биться друг с другом на первом же занятии, то явно не в последний раз. Он ещё покажет себя — а ему есть что показать. Если только не будет проваливаться в кошмар наяву каждый раз при виде учителя! Чёрт возьми, это же был пройденный этап, ну почему опять! Хотя как раз можно предположить почему: связь Дженкинса с боевой магией — всё ещё, кстати, неясная — пошатнула выстроенную за предыдущие годы систему аргументов, объяснявшую, почему он никак не может быть тем-самым-человеком.

А хоть бы даже и был!

Урок закончился, и Альберт со злостью сгрёб с парты тетрадь и учебник.

Какая, на самом-то деле, разница? Он же его не узнал — вот и всё! Вопрос закрыт!

Он вытолкался из класса вместе с толпой студентов.

Теперь-то что?!

— Да какая разница! — почти крикнул он в лицо Леофу, на ходу соображая, что одноклассник только что задал ему вопрос, а он вместо ответа выпалил то, что вертелось в голове.

Леоф ошарашенно заморгал и пробормотал:

— Да — в общем — никакой… Просто подумал — вдруг ты захочешь с нами. Нет так нет…

И скрылся в коридоре быстрее, чем Альберт смог придумать оправдание своей невольной грубости.

========== Глава 2. Забытое старое ==========

Ночью выпал снег. Ровным белым слоем он покрывал двор, в котором сегодня ещё не было занятий, лежал на не успевших до конца пожелтеть рябинах, скамейках, низких бортиках круглого пруда, манекене для отработки заклинаний — студенты прозвали его Рикардо… А ведь ещё даже не ноябрь. Офелия отвернулась от окна и подошла к шкафу, чтобы одеться для прогулки, распахнула дверцы, с грустью осмотрела вешалки. Зимних вещей у неё не было, но согреваться можно и эфиром. Скорее её удручала скудость прихваченного в спешке гардероба, в котором оказалась всего пара комплектов одежды. Это не было жизненно важно, но изо дня в день напоминало, что она не дома и даже не просто в другой стране по работе. К тому же выданная ей по прибытии «Памятка преподавателю» гласила, что «форма одежды свободная, однако предпочтение отдаётся традиционному стилю». А вся её одежда была по моде низших, потому что дома она работала в основном с низшими и не хотела своим видом сразу устанавливать дистанцию. А теперь вышло наоборот, привычная одежда выделяла её в новом коллективе. О нет, было одно платье, которое она не надела ни разу. «Традиционное», как деликатно называлась в памятке мода высших, длиной до пола, из мерцающего мелкими блёстками серого шифона. Как, ну как можно было сунуть в чемодан именно это? Оно было бы слишком нарядным даже для официальных мероприятий, если бы ей таковые предстояли. Словом, платье Офелия затолкала на полку поглубже и каждый день безуспешно пыталась придумать, как бы по-новому сочетать брюки или юбку с туникой и вязаным кардиганом.

У неё было три занятия в неделю. Учеников в школу набирали не каждую осень, а раз в два года, поэтому сейчас в Шаннтоге училось всего двадцать человек — второй и четвёртый курс. Магию разума начинали изучать на четвёртом, так что старшекурсникам она преподавала два урока в неделю, а по субботам вела стихийную тренировку.

Преподавателей в школе оказалось десять. Из них двое низших жили на крошечном скалистом острове Шанн-эй, а ещё двое — в Отенби и дважды в неделю пользовались порталом, чтобы явиться на занятия. Всех высших она, как выяснилось, увидела в первый день. Властная и строгая госпожа Сорхе отнеслась к ней приветливо, но Офелия решила быть настороже. Господин Макдуф вообще был само дружелюбие, только, как член Ковена, он не так уж много времени проводил в школе. Офелия успела узнать, что он сам создал этот замок при помощи своей магии, чем заслуженно гордился. Чудачка госпожа Бертемар говорила загадочные вещи, а со знаменитым господином Гайром Офелия только здоровалась в коридорах, он отвечал гримасой, которую можно было трактовать как угодно, и завязать разговор она так ни разу и не решилась.

Был ещё преподаватель иллюзий, господин Кайтель, вежливый, обходительный и сравнительно нестарый. Из-за него Офелия постоянно вспоминала Таваса Вальдероя. Нет, что было, то прошло, по Тавасу она не скучала, но вот его иллюзии останутся в её памяти навсегда, особенно две. Первая — нагретый солнцем прилавок с фруктами на оживлённом базаре, звенящий гул голосов, крики зазывал и ругань, тяжёлый запах благовоний, пряностей и тёмно-розовой малины перед самым лицом. В левую грудь упиралась дыня, под бёдрами перекатывались мандарины. «Груши-то побитые какие», — сетовал кто-то над головой, а она сжимала случайно попавшую в руку сливу, и липкая мякоть текла между пальцев. Вторая — совсем другая. Они только вдвоём качались на волнах посреди океана, прямо на воде, она лежала на спине и откуда-то знала, что под ней невообразимая тёмная бездна. Вода плескалась у самого лица, грозясь в любую секунду захлестнуть, залить солью ноздри, утянуть во тьму, куда не достаёт солнце. Было по-настоящему страшно, страшно лишний раз шевельнуться, но когда, не удержавшись, она всё-таки запрокидывала голову в холодную зыбь, бездна не нападала, не бросалась в лицо, а рассыпалась тёплой невесомостью.

Словом, от иллюзионистов она с тех пор ждала многого. Но господин Кайтель не проявил к ней особого интереса, а она не знала, о чём с ним говорить, и боялась зря отвлекать такого занятого и важного с виду мужчину. Эфирное восприятие она так и не освободила и, по правде, надеялась совсем обойтись без этого, со дня на день ожидая разрешения вернуться домой. Общение без эфира давалось ей с трудом, на всякий случай она остерегалась задавать коллегам-высшим даже дежурные вопросы вроде откуда они родом и как давно обосновались в Шаннтоге. Всё-таки, это довольно странно, если человек, да ещё высший маг, добровольно решил жить в таком месте — не просто преподавать, а поселиться в полупустой каменной громадине на краю света. Это делало странными всех местных.

— …На второе свидание он пригласил меня посмотреть Пещеру Флейт, слышал про неё? Её стены состоят из колонн такой правильной формы, что она сначала считалась рукотворной, созданной ещё в Первую Эпоху, так что у меня не было шансов её увидеть. Но не так давно установили, что это полностью природное образование, возникшее без магии и техники, хотя в это трудно поверить. Она, конечно, успела побыть популярным местом в Первую Эпоху, но это совсем не то же самое, как с древними храмами, которые сначала в течение многих лет возводились людьми, а потом столетиями служили местом культа, полнились духовными переживаниями, а иногда их разоряли или сжигали, потом отстраивали заново…

Снега нападало несколько сантиметров, но он был рассыпчатым и невесомым, как стриженая шерсть. Там, где они ступали — чуть в стороне от кромки прибоя, — снег мешался с песком, теряя белизну.

— …В общем, пещеру получилось экранировать, и вроде бы она безопасна для магов эфира. Очень хотелось там побывать — и вот, он меня позвал, мы договорились встретиться на следующий день. А утром я узнала, что у меня есть два часа, чтобы убраться из страны. Руфорта, придворного эфирного мага, в это время как раз четвертовали.

— Не повезло, — сухо прокомментировал Джейсон, не уточнив, кого из участников истории он имеет в виду.

Она иногда вытаскивала его побродить по окрестностям, пользуясь тем, что господин Макдуф назначил Джейсона ей в проводники. Он каждый раз выглядел недовольным, но Офелия быстро поняла, что если бы ему было так уж неприятно с ней видеться, то он не постеснялся бы об этом сказать.

С ним её не мучило временное отсутствие дара. Она так же ничего не понимала, как и с другими, но это как будто не было её изъяном — просто такой уж он непонятный.

— Да, я примерно так и подумала, — отозвалась Офелия. — Но если искать положительные стороны, то хорошо, что всё ограничилось одним свиданием, а то ещё пришлось бы страдать из-за оставленного на родине жениха.

Они приблизились к покрытому снегом деревянному причалу. Дальше полоса пляжа тянулась ещё метров пятьдесят, пока не упиралась в очередной утёс, которыми изобиловало побережье. Офелия шагнула на доски причала, прошла почти до самого края — словно желая подобраться поближе к «материку», как здесь называли остальные территории Иннсдерре. Хотя строго говоря, Шаннтог находился на том же материке, но, чтобы добраться до цивилизации по суше, пришлось бы сделать крюк вокруг залива, когда по воде путь прямой и короткий. По крайней мере, таким он выглядел на карте. А на горизонте виднелся только Шанн-эй, расплывчатый в извечной дымке.

— А у тебя как с личной жизнью? — она повернулась к Джейсону, который остановился рядом и медленно провёл ребром ладони по узким перилам, освобождая их от снега, чтобы облокотиться. Белые хлопья полетели в воду, рассыпаясь мелкими снежинками. Джейсон бросил на Офелию косой взгляд.

— Не могу выбрать между Сорхе и Гайром. Ты за кого?

— Ты никогда не бываешь вне замка?

— Почти.

— Ну ладно, — Офелия решила идти до конца, — но когда-нибудь была же у тебя девушка?

Джейсон неопределённо повёл плечом.

— На пятом курсе.

Ну вот же — нормальный, живой человек! Сразу стало как-то легче.

— И что? Вы расстались?

Он смотрел в воду с таким выражением, как будто её вопрос заставил его впервые об этом задуматься.

— Наверное. Я не очень хорошо помню.

— Как так?

Он продолжал невидящим взглядом смотреть на волны внизу.

— Просто перестали видеться. Не до этого стало. А потом последний год закончился, все разъехались.

— А ты почему остался в замке?

По причине, которую Офелии никак не удавалось сформулировать, она не могла заподозрить Джейсона в любви к преподаванию. Хотя он мог оказаться и хорошим учителем — она не хотела быть несправедливой. Но он так отличался от всех остальных в этой школе.

Он молча водил ногтем по сырому дереву перил. Упрямое выражение лица ясно свидетельствовало, что отвечать он не хочет.

Офелия перевела взгляд на берег и заметила семенящую со стороны леса фигурку в знакомом фисташковом пончо, ярко выделявшемся на фоне снега и побледневших полуголых деревьев. Офелия радостно помахала, пончо остановилось, помахало в ответ и заспешило дальше к замку. Джейсон не отреагировал, а Офелия, как всегда, не могла сдержать улыбку при виде госпожи Бертемар.

— Она очаровательная!

— Жаль, не в себе.

— Не говори так, — обиделась она за соседку. — Просто она необычная. По-своему видит мир.

— Мм.

— Ты знаешь, что она всех людей сравнивает с растениями?

— А я о чём.

— Мне кажется, она весьма проницательна. Например, господин Макдуф для неё вереск. Разве не здорово? В Каэлиде много легенд о вереске, он ассоциируется с мудростью, долголетием, мужеством и стойкостью к невзгодам. Ты не находишь, что в этом что-то есть?