Я - тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

Поняла, что даже не дышала и едва не поперхнулась воздухом, когда открыла глаза и не увидела высшего. Тот обнаружился сбоку, стоящим в углу камеры и с интересом рассматривая пустую жестяную чашку.

– Надо же, даже отравленная тара не взяла… Все остальные дохли в мучениях… – услышала я задумчивое откровение, после которого его лицо озарила сияющая и предвкушающая улыбка. – Какой отличный повод продолжить эксперимент, – посмотрел он на меня с блеском безумного ученого в желтых глазах и сделал угрожающий шаг в мою сторону, отчего я шарахнулась, откуда-то сыскав сил для подобного отчаянного шага. – У меня в коллекции много… очень много ядов. А теперь образовался такой приятный… конфуз и подопытный материал.

– Не легче ли меня просто убить? – поинтересовалась я, ужасаясь перспективам и вжимаясь в прутья клетки. – Зачем мучаешь, если мы все равно знаем, чем это закончится, и ты меня убьешь в итоге? – Легче, – согласился Доминик. – Но это было бы слишком глупым упущением возможностей. Разве тебе самой не интересно проверить степень своей стойкости? Мне – очень любопытно, как долго ты продержишься. И моя энциклопедия давно не пополнялась новыми интересными особенностями рас. Ты – только потомок фениксов, но уже хоть что-то, – захихикал он, видя, какой шок отразился на моем лице, когда я поняла, трудами чьего авторства зачитывалась часами. И тем, как подробно и досконально были прописаны анатомические особенности, болевые точки и пороги, после которых жертва… точнее, подопытный, мог скончаться. – Пока что я удовлетворюсь тем, что ты успела выучить. В следующий раз поблажек не жди. Помни мои правила, и мы… уживемся. Не всегда приятно для тебя, но, по крайней мере, со всеми целыми костями и внутренностями, – выразительно улыбнулся он. – Помойся, поешь, и через час за тобой придет Лирана. Нас ждут много интересных открытий, – пообещал он, а затем загрустил и опечалено сдвинул брови, отведя опустевший взгляд куда-то в сторону. – Увы… наша игра не станет долгой… и тебе придется умереть… почему ты вечно умираешь?! – закричал зло он под конец, окончательно сбив меня с толку.

Не дав мне даже осмыслить последнюю фразу, мужчина махнул рукой, и меня выдернуло из реальности, чтобы выплюнуть в воду, которую я от неожиданности вдохнула и в панике забарахталась, боясь, что утону. Но неожиданно нащупала дно ногами и выпрямилась, судорожно и громко откашливаясь и отрыгивая воду, которой успела наглотаться.

Осоловевшим взглядом осмотрелась и поняла, что нахожусь в купели, прилегающей к моей комнате. Такой же запущенной, грязной и холодной, какой я ее запомнила.

В следующее мгновение я с жадностью глотала застоявшуюся воду, пока меня тошнило… но в этот раз от самой себя и того, как низко пала…

А в комнате меня уже ждал мой скудный ужин. Первый за три дня. И никогда я еще столь быстро и таким удовольствием не глотала подобно голодному зверю, буквально не жуя, какую-то серую баланду, черствый хлеб и сильно прожаренное мясо непонятного мне животного… надеюсь, животного…

Как и обещал, Доминик принялся экспериментировать на мне:

Утром Лирана развивала мою физическую подготовку, учила рукопашному бою и обращению с оружием, а после, хромую и избитую, отправляла в комнату, где я, под ее надзором, была обязана принять новую порцию отравы. А затем около часа смотрела за моей реакцией. Меня рвало, лихорадило, обжигало внутренности ядовитой кислотой, которая, казалось, разъест меня насквозь. Меня посещали странные видения, от которых я смеялась и плакала. От этих ядов я стала видеть странные вещи, которые пугали и печалили. Прошлое, настоящее и незавидное будущее, которое смешивалось и выдавало такие дикие картины, от которых я не могла отойти очень долго. Порой, в такие приступы бреда, меня посещали образы Доминика… Ника – моего старого, странного знакомого, который гостил у отца, и с кем я чувствовала себя особенной. До того, как выяснилось, что он из себя представляет на самом деле. В этих видениях он наблюдал за моими конвульсиями с печалью и сожалением, которое проскальзывало в рассеянном взгляде. А на утро все вставало на круги своя, и я вновь оказывалась в мире… Коллекционера.

Но, что огорчало меня больше всего, что ни один яд, какие бы мучения не приносил, не довел дело до логического конца. Стабильно на утро, иногда чуть позже, я просыпалась с чувством, что меня прожевали и выплюнули, в собственной рвоте и высохшими слезами на перепачканном лице.

И, поняв, что долгожданного избавления так и не дождусь, я пыталась противиться, хитрить, изворачиваться, чтобы избежать, по крайней мере, лишнее мучение. Но на случай моего непослушания всегда была Лирана, которая, так или иначе, но заставляла выпить новую порцию отравы. В основном, с помощью физической расправы.

И так еще два месяца, пока мой иммунитет не научился справляться с токсинами за считанные часы. Для меня это казалось удивительным показателем. Лирана считала, что Коллекционер по-прежнему недоволен и требует увеличить дозировку. Закономерно я посчитала, что его огорчало, что я просто упрямо не дохну. В этом мы с ним были солидарны. Я также была этим фактом сильно озадачена и раздосадована. Каждая моя «победа над токсинами» и новый день я принимала за издевку судьбы – не иначе, которая была направлена продлить мои мучения в Эдеме.

Потому мой распорядок дня свелся к нескольким пунктам: утром интенсивные и изнурительные тренировки, которые, все же, дали свои плоды, и я научилась не только уклоняться, но и блокировать удары высшей. А вот с нападением было по-прежнему плохо: для такой, как Лирана, я была слишком слабой, медленной и хрупкой. Однажды я выбила плечо о блок женщины. Я выходила из зала для тренировок измученной и избитой… но стабильно живой. В один из таких дней, я поймала себя на осознании, что Лирана… жалеет меня, позволяя выходить на своих ногах, а не выползать в изнеможении от усталости и боли.

После этого мы приходили в мою комнату, где я была вынуждена пить вместе с уже привычной отравой из красивой склянки, нечто, что должно было интерпретироваться, как еда. С каждым днем моего пребывания в негостеприимной обители Коллекционера, блюда, которыми меня кормили (если не забывали или не наказывали голодовкой), все меньше и меньше напоминала привычные для меня – человека, продукты. Я уже даже не пыталась определить, чье жесткое и горькое мясо мне приходилось жевать и глотать через силу. С меня хватило одного ответа на мой невинный, как мне казалось, вопрос:

– Оно, хотя бы, не было разумным? – как-то спросила я, рассматривая свою тарелку, на которой красовались большие и жирные куски мяса почти черного мяса.

– В этот раз – нет, – был мне безразличный ответ.

С тех пор я предпочитала есть молча, без ненужных вопросов, от ответов на которые после не было возможности уснуть.

И последнее в дневном распорядке, после того, как я «отходила» от удвоенной порции яда, я была обязана выучить главу о новой расе. Если у меня оставалось время, я могла позволить себе помыться в купели, которую к тому времени отмыла и привыкла к холодной воде. Но, в зависимости от силы токсина в яде, мое пробуждение иногда приходилось на позднюю ночь и до момента, когда за мной приходила Лирана, забирая на тренировку, оставались считанные часы… иногда минуты. И так девять дней, а на десятый… я должна была отчитаться перед Домиником по теории. Девять новых рас, за девять дней. Если не успевала: свой «выходной» – я проводила в уже знакомой мне клетке без воды и еды, но уже с ручной крысой, которая неизменно спала на моем животе и дарила призрачное тепло. И все с той же энциклопедией. Откровенно говоря, я давно не была так рада просто пролежать весь день, а уж на грязной и прелой соломе на голом камне – и подавно.

Не знаю, чем именно себя выдала, но когда я уже принялась размышлять, что заваливать экзамен Доминику – не так плохо, в мою камеру наведался Коллекционер, как всегда неслышно и неожиданно.

– Я вижу, ты нашла себе друга, – посмотрел он на крысу, или «хитина», как ее назвал Дом, которая при появлении хозяина замка попыталась сбежать, но волей беловолосого наткнулась на невидимую преграду, а затем поднялась в воздух, неистово запищав от боли и страха. – И как всегда выбор странный. У тебя отвратительный вкус на дружбу… Хуже были только твои платья…

– Прекрати! Ты делаешь ей больно! – подорвалась я на месте, испугавшись за единственное существо, которое проявляла ко мне… привязанность. И в данный момент, Доминик, как ребенок, не знающий меры, сдавливал зверька магией, деформируя ребра зверька. Мужчина, моргнул, словно вышел из транса и с недоумением посмотрел на висящую в воздухе крысу, давление на которую прекратилось.

– Тебя заботит ее судьба? Это всего лишь паразит… – спросил он с капризным выражением, вновь напомнив мне ребенка.

– Она – ручная! – возразила я. – Она никому не приносит вреда. Здесь сотни крыс и с ними никто не борется. Не трогай и эту!

– Это – паразит… – не соглашался Доминик, упрямо посмотрев на меня исподлобья и усилил давление, отчего испуганный зверек вновь запищал.

– Она – мой друг! – взвыла я. – Хватит! – заорала и попыталась броситься на мужчину, но прежде, чем смогла до него добраться, писк прекратился, а за ним последовал чавкающий, хлопающий звук… капли жидкости по полу, а затем удар небольшого и мертвого тельца на камень.

– У тебя нет друзей в Эдеме, – произнес Доминик безлико, в ответ на мой ступор и шок. – Не в этой жизни, Птаха. Запомни это, быть может, это заставит тебя подумать, прежде чем вынуждать меня пачкать руки.

– «Вынуждать»? – не веря в услышанное, переспросила я, когда перед глазами возник образ котенка… того самого, которого Доминик прежде безжалостно убил, мотивировав тем, что так будет милосерднее. Теперь я понимала, что не в милосердии дело… совсем нет… – Ты убьешь всех, кто мне дорого хоть немного? – подняла я на него глаза полные бешенства и ненависти, которые пролились в злых слезах.

Высший взглянул на это без лишних эмоций, словно смотрел сквозь меня. А затем безразлично отвернулся:

– Если ты так просишь… – вздохнул Доминик. – Странные у тебя желания, Птаха… – хмыкнул он, а затем взгляд стал более вменяемым и строгим: – Забыл сказать. У меня закончились яды и твари, которые могут усваиваться твоим организмом. Остался лишь один вид токсина. Эти образцы редкие в этом мире, но, раз уж от одного пришлось избавиться…

– Какой? – занервничала я, зная, что в моменты… «просветления» мужчина становится еще более опасным и… жестоким.

– А ты догадайся! – захихикал он, вновь уплывая в свои мысли. – Потом расскажешь, как тебе это на вкус. Кстати, я слышал, что в жаренном виде это мясо вкуснее, похоже на курицу…

Затем просто исчез, оставив меня наедине с трупиком крысы, чья кровь оказалась странного зеленоватого цвета. И осознание пришло… запоздало, но пришло. Однако проверить, правда ли крысы этого мира похожи на курицу, смогла лишь через пять дней протестующей голодовки, когда про меня вновь забыли, а трупик крысы уже откровенно вонял и начал разлагаться.