Я - тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

Засмотревшись, напрягая взгляд едва ли не до рези, я едва не наткнулась на остановившуюся Лирану. Она брезгливо скривила рот и терпеливо вздохнула, что мне вновь пришлось стерпеть. Мне казалось, что мы остановились посреди пустого коридора, но я оказалась неправа. Это стало очевидно, когда женщина протянула руку, а после с холодящим кровь скрипом открыла неприметную, практически сливающуюся со стеной тяжелую дверь, с которой посыпалась пыль и потянулись клочья разрешенной паутины, откровенно указывающие, что этой дверью не пользовались очень давно. Посмотрев на толщину двери, которая могла посрамить даже защиту некоторых сокровищниц, я сглотнула и неуверенно заглянула в открывшуюся комнату.

Как и ожидалось, помещение было скупо обставлено, а кровать и вовсе вырезана из камня, на котором лежал матрас, застеленный пыльным покрывалом. Стол, стул, небольшой сундук у изножья постели и давно неиспользованный камин, в котором забыли закрыть затвор, и в трубе, сейчас свистел и гудел ветер, что давно выдул всю сажу прямо в комнату, в которой было до невозможного холодно. Или меня бросило в озноб от самой перспективы жить здесь?

Также в комнате обнаружилось окно, чуть больше «бойниц» в коридорах, но достаточно широкое, чтобы пропускать столько света, чтобы не напрягать взгляд. Благо, само помещение было не таким уж большим, потому освещение можно было назвать – приемлемым. В сравнении с тем же коридором. Но, что самое главное – на окне не было решеток, а его ширина оставляла надежду, что я смогу в него пролезть при желании.

– Внизу обрыв и острые скалы, а мы на высоте тридцати метров – словно прочитав мои мысли, произнесла Лирана то, отчего я вздрогнула, как и от ее проницательности. – У тебя, дитя, все на лице написано, – скупо оповестила она. – Тебе следует лучше следить за своими эмоциями. Доминика развлекает человеческая эмоциональность, и он ее поощряет, меня же – бесит. Ты, кажется, аристократка. Во всяком случае, была ею. Так помни об ошметках своего достоинства. Кажется, этому учат даже у людей, – произнесла она так пренебрежительно, словно люди – шваль под ее ногами. – Помыться сможешь в ванной. Ей давно не пользовались, но вода должна быть в купели. Нагревать ее не стану. Холодная вода должна привести тебя в чувство. В сундуке найдешь одежду. Свое платье можешь пустить на растопку – оно более тебе не пригодится. Дрова найдешь в дровнике.

– Я… я не умею разжигать огонь, – нехотя произнесла я, словно признавалась в чем-то постыдном.

– Значит, будешь жить без работающего камина, пока не научишься. Запомни: это прежде ты была кем-то особенной. Теперь это не так, и ты – никто. Прислуг ты здесь не найдешь, скорее наоборот. Хочешь выжить – учись этому. Нет – твои проблемы, и готовься к последствиям. В этом месте выживают лишь сильнейшие. Остальные идут на корм лесной нечисти или зверинцу хозяина,– холодно оповестила женщина. Она выпрямила спину, хотя казалось, что сделать это больше – невозможно, и вздернула подбородок. И без того очень высокая на моем фоне, она стала казаться еще выше. – Я приду через час и объясню тебе правила. Советую к этому времени подготовиться и проститься со своим прошлым. Отсюда ты не сбежишь, можешь даже не думать, что тебе кто-то такое позволит. Решишься – поплатишься, как только тебя поймают, в чем можешь даже не сомневаться. Прошлого больше нет. Есть только будущее, которое тебе еще придется заслужить.

Несмотря на угрозу Лираны, в тот день меня больше никто не побеспокоил. Лирана не пришла… а я не рискнула даже выйти из комнаты. Струсила. Просто струсила. А еще очень хотела себя пожалеть, потому несколько часов потратила на безуспешную попытку растопить камин, умываясь слезами злости и бессилия. Что самое ужасное, на фоне моей неудачи с разведением огня, я вдруг поняла, что занята этой проблемой больше, чем мыслями, что меня обесчестили. Взяли мою девственность силой, грубо и жестоко. И мне бы убиваться по загубленной девичьей чести, но меня куда больше донимал холод и страх, что вернется Лирана или… Доминик, и истязания начнутся вновь, а я даже согреться не успела.

Осознав это, я отбросила от себя измученную щепу, которую пыталась разжечь, а затем поднялась и направилась в купель. Вода в давно заброшенном бассейне действительно была. Проблема в том, что она успела стухнуть и позеленеть, отчего я брезгливо отшатнулась. Однако между ног по-прежнему саднило. Кровь уже не шла, но та, что была, сейчас подсыхала на бедрах и неприятно липла. Недолгие поиски позволили найти чистую, по крайней мере, не воняющую воду, которая скопилась на дне какой-то глубокой чаши, которая прежде могла служить средством для умывания.

Оторвала от платья кусок ткани, а затем, борясь с брезгливостью, смочила отрезок в этой воде и обтерлась, насколько позволяло мое состояние. Омовение с помощью мокрой тряпки в помещении, которое насквозь продувалось всеми сквозняками, напомнили, что огня я в камине не разожгла, а платье греть сильнее не стало. Вдобавок я ощутила, что меня лихорадит. То ли от нервов, то ли подхватила простуду и теперь непременно умру…

Второй вариант уже не казался таким плохим.

И все же озноб был невыносимым, потому я отправилась в комнату, к тому самому сундуку, о котором говорила Лирана. В нем действительно обнаружилась одежда. Довольно старомодная, пахнущая плесенью и затхлостью. Но в сундуке были шерстяные штаны и вязаные, грубые и колючие носки, нательная рубашка, и вязанная кофта с дырами. А еще поношенные сапоги… почти моего размера.

Вновь взбунтовалась моя врожденная брезгливость… но затем я посмотрела на свои ноги в испачканных, когда-то белоснежных, но тонких и негреющих чулках, в которых я стояла на каменном ледяном полу, и, зажмурившись, стала переодеваться. Стараясь не думать, кому принадлежала эта одежда, и какая живность в ней могла завестись, я полностью облачилась в новый гардероб, с тоской смотря на свое нарядное и красивое платье, как последнее напоминание о прошлой жизни…

А затем схватила платье в охапку и забралась с ним в пыльную постель, чтобы проплакать в ожидании, когда за мной придут. Но в полном моральном истощении уснула прежде, чем это случилось.

И проснулась резко, словно меня кто-то толкнул от непонятного чувства тревоги и чего-то… я не могла это интерпретировать, но отчего-то поняла, что в стенах этого негостеприимного замка произошло что-то страшное. Кто-то умер...

Но в комнате я не обнаружила ничьего присутствия, в то время, как за окном занялся рассвет… Поднялась и у видела, что посреди моей комнаты откуда-то появилась темная лужа, которой я не помнила. Подойдя ближе поняла, что то – кровь. Но откуда?

Закрыла рот руками, едва не закричав от испуга, но не сдержалась ровно в тот момент, когда в дверь без стука вошли.

– В этом месте не принято кричать. Все жители сохраняют тишину. По возможности – молчание, – вместо приветствия строго произнесла Лирана, которая выглядела мрачнее, чем я запомнила. Возможная причина обнаружилась не сразу: только когда женщина в приталенном и красивом, но закрытом платье повернула голову, обнаружились темные кровоподтеке на шее, а на запястьях, которыми были прикрыты белоснежными кружевами, чернели глубокие порезы.

В этот момент спрашивать, почему она не пришла ко мне вчера, как обещала, мне резко перехотелось. Но мой интерес она успела заметить и угрожающе прищурилась.

– Здесь… кровь… – растерянно и испуганно произнесла я, затравленно посмотрев на лужу крови, лишь бы не на раны женщины. Лирана лишь мельком провела по упомянутой лужице глазами и презрительно фыркнула, скривив красивые губы.

– Привыкай, – вместо объяснения появления чужой крови в моей комнате, дали мне ответ, от которого я судорожно сглотнула. – Идем. Хозяин желает узнать степень твоих познаний.

– Ты отведешь меня к нему? – испугалась я и попятилась, готовясь в любой момент забиться за любой угол и скулить, лишь бы не покидать этой комнаты и не видеться с тем, кого когда-то имела глупость считать другом.

– Ты омерзительна, – прокомментировала Лирана, брезгливо поморщившись. – Чувствую, ты доставишь много проблем. Слишком много, чтобы терпеть твое существование, – тяжело вздохнула она, нисколько не заботясь моими чувствами. – Отныне делаешь все, что я тебе скажу. Беспрекословно и тотчас. В таком случае видеться с хозяином будешь только в крайних случаях. Если мне не понравится твое поведение, придется отказаться от несчастья с тобой возиться, и дело будешь иметь непосредственно с Коллекционером.

– С кем? – от неожиданности пискнула я и испугалась собственного вопроса: – Прости.

– С Домиником, – мрачно пояснила Лирана. – Хозяин поручил присмотреть за тобой и обучить. Я была вынуждена согласиться. Обучать буду жестко, но справедливо – я заинтересована в том, чтобы ты быстро научилась и перешла под опеку к кому-нибудь другому. Временные рамки ограничены, потому готовься к изнуряющему темпу. Сегодня я выясню, что ты из себя представляешь, и доложу о наблюдениях хозяину. Он скоординирует дальнейший план. Видеться с тобой он пока не желает, потому все ваше общение будет проводиться через меня. Пока ты меня не разозлишь. Он позволил мне тебя наказывать, в случае непослушания. Запомни, есть две ступени моего терпения. Первое – я предупреждаю и наказываю чем-то незначительным, как лишаю тебя еды на несколько дней. Вторая степень – я наказываю физически. Третий – докладываю о своем недовольстве хозяину.

Я вновь ощутила, как меня затрясло, а колени подкосились, но я усилием воли устояла.

Это все происходит не со мной. Этого просто не может быть! Еще вчера я думала, что нет ничего страшнее, чем стоять несколько часов и принимать поздравления с днем рождения, а теперь…

– За что он так со мной? – прошептала я пораженно одними губами.

– Пока что он хочет, чтобы ты жила. Потому я обучу, чтобы ты могла это сделать в Эдеме. И прекращу тут же, как он с тобой наиграется. За мной, – даже не проверяя моей реакции и не дожидаясь ответа или нового вопроса, потребовала Лирана, выходя из моей комнаты… точнее темницы.

И я, смахнув очередную слезинку с лица… покорно пошла.