Я - тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

Глава 2

Дернулась в сторону, испуганно посмотрев на Доминика, на лице которого, вместо ожидающегося торжества или злорадства увидела лишь досаду. Мы смотрели некоторое время друг на друга, пока я пыталась в тщетных попытках подобрать хоть какие-то слова. Слова, вопросы, угрозы, обвинения… хоть что-то из того, что непременно следовало бы сказать, но горло перехватило, а я не могла заставить себя даже открыть рот.

– Господин… – послышалось сбоку, и в залу вошла высокая, красивая беловолосая женщина в странной одежде, впрочем, которая четко давала понять, что, несмотря на ее обращение, она – однозначно не прислуга. Осанка, выражение прекрасного лица, тон – уважительный и, где-то, заискивающий, но довольно уверенный, который не оставлял сомнений, что обращение – скорее формальность. По мне мазнули безразличным быстрым взглядом, а после всецело сосредоточились на Доминике, который на вошедшую даже не обернулся. Ее это, кстати, нисколько не смутило, и она вновь привлекла к себе внимание: – Новая питомица, господин? Куда поместить экземпляр: к редким или в рассходники? – ровным и холодным тоном осведомилась женщина, словно забыла о моем существовании.

– Этот экземпляр особенный, – когда я уже готовилась разразиться возмущением, заговорил Доминик, чем так поразил, что вновь невольно подавилась словами и лишь потерянно моргнула, в шоке посмотрев на Ника.

– Значит – к редким, – невозмутимо кивнула женщина и посмотрела на меня уже с большим интересом, словно гадая, что во мне такого необычного и чем удостоилась подобной чести. – Опасна? – очередное уточнение, словно я и не стояла рядом. И, вообще, была мебелью. Но – эксклюзивной.

– Не опасна, напротив, – с искренним разочарованием вздохнул Доминик, смотря как будто сквозь меня. И то, что он видел – ему не нравилось, если судить по изменениям в выражении его лица, а затем резкому тону, будто он очнулся, вспомнив про главный вопрос: – Но к остальным ее не нужно. Отдельная комната в моем крыле, – скучающе прокомментировал Доминик, и вот тут на лице прекрасной незнакомки случилась метаморфоза, и она изумленно распахнула глаза.

– Что? Вы никогда прежде не держали «экземпляры» так близко! – то ли в испуге, то ли в возмущении заметила она. И непонятно было, к кому и какое чувство было направлено. На мгновение, мне почудилось, что она боялась… за меня.

– Это моя жена, Лирана, – пренебрежительно махнул он на меня подбородком, пока разглядывал оторванную пуговицу на своей куртке, пока я поперхнулась воздухом. – Размести ее и проследи, чтобы нигде не шлялась. К моему приходу она должна быть жива и относительно невредима, пока я не решу, что с ней делать дальше. Меня некоторое время не будет, – вздохнул он, выпрямился, обернулся на пораженную женщину и моргнул с удивлением: – О! Ты еще жива? – удивился он. После повернулся на едва прокашлявшуюся меня, вновь удивленно моргнул и выдал многозначительное: – А… ну да… Я вновь забыл… – постучал он себя по подбородку в недоумении. Женщина никак на отреагировала на его странности, по-прежнему пребывая под впечатлением от информации, что я – жена Дома. – Отдай распоряжения к боевой готовности. Никого без меня не впускать и не выпускать, даже если этот «кто-то» будет с моим лицом. Я вернусь самостоятельно.

– «Жена»? – еще сильнее воскликнула Лирана и посмотрела на такую же ошарашенную меня пристально, зло и с нескрываемой ревностью во взгляде, что меня возмутило. За что? Я в чем виновата?

– Что происходит? – глухо прорычала я, посмотрев на мужчину. – Ни о каком замужестве речи не шло!

Тот поднял на меня нахмуренное лицо, долго вглядывался в мои глаза, словно что-то вспоминая, а после кивнул.

– Точно, вечно забываю этот неприятный момент, – скривил он губы в досаде. – Птаха, повторяй за мной, – подошел он и грубо дернул меня на себя, схватив за локоть. После склонил голову, чтобы требовательно, даже с угрозой смотреть мне в глаза.

– Пусти, – дернулась я судорожно, задыхаясь в его близости, отчего кожа заколола и неприятно зачесалась. Стало жарко и трудно дышать от образовавшегося кома в горле.

– Господин, – тревожно вмешалась Лирана, с неудовольствием наблюдая за тем, как я пытаюсь вырваться.

– Ты сейчас слишком назойливая, Лирана. Я тебя сегодня слышу слишком часто и отчетливо, – заметил Доминик негромко, не спуская с меня странного взгляда, чего хватило, чтобы девушка покорно замолчала, опустив голову и взгляд. – Твой голос пробивается сквозь остальные. Мне это не нравится, – добавил он и взглянул на женщину с обидой. – Не говори со мной, пока Птаха рядом, без моего разрешения.

– Этого не повторится, господин, – быстро и глухо произнесла девушка, сцепив руки перед собой, чем полностью удовлетворила Ника, который решил вновь сосредоточиться на мне. И это внимание мне не понравилось.

– У меня не так много времени, прежде чем придут за Каррилом. Когда поймут, что его не получат, решат в качестве компенсации забрать тебя, либо просто из мести убьют Каррила. Потому делай то, что я тебе говорю или его смерть, останется на твоей совести.

– Но свадьба… – потерянно всхлипнула я, дрогнувшим голосом, в котором проскользнул ужас от страшной догадки. И эту догадку мужчина только подтвердил:

– Мне нужна полная власть над тобой, девочка. Иначе наша сделка не имеет смысла. Мне потребуется душа и тело. Тогда никто другой на тебя претендовать не сможет.

– А как же жизнь? – осторожно поинтересовалась я, рискнув взглянуть в его лицо. Его, кажется, мой вопрос разозлил, а после повеселил, заставив захихикать:

– Твоя смерть мне пока не нужна. Потому, жизнь я сохраню. Или считаешь, что лучше тебя убить, чем моя альтернатива? – задал он негромкий вопрос, гипнотизируя меня жестоким взглядом. Под этим взглядом я серьезно задумалась и однозначного ответа так и не смогла найти. «Альтернатива» пугала своей неопределенностью, которая, не обещала того, на что я могла надеяться еще хотя бы час назад, если бы готовилась стать… женой. – Ты еще не знаешь правил, но советую не тратить мое время. Даю три секунды, а после порву тебе глотку, – будничным тоном пообещал Доминик и обворожительно улыбнулся.

Судорожно сглотнула, расширив глаза в неверии и ужасе, а после неровно кивнула, так как воздух вновь застрял где-то на полпути, словно я оказалась под толщей воды и сейчас неизбежно шла ко дну. Реальность давила, причиняя боль, что вкупе со взглядом существа, который оказался не тем, кем мне представлялся, усиливалась.

– Повторяй, – потребовал он, слабо улыбнувшись мне, но я больше не верила, ни ласковым взглядам, ни мимолетным улыбкам, но от каждого обмана чувствовала колющую боль разочарования и отчаяния. Он говорил, а я повторяла что-то на незнакомом языке, коверкая слова от волнения и непослушного языка. Это расстраивало Доминика. За каждую провинность он сжимал мой локоть до боли, от которой я под конец клятвы практически кричала, но боялась даже дернуться, покорно глотая слезы боли и страха, и затем исправлялась. На последней фразе я поняла, что однажды слышала его и эту короткую фразу, значение которой знала лишь приблизительно: «Пока смерть не разлучит…».

Лишь сейчас я в полной мере осознала, что он не врал, и я действительно читала заклинание, древнее, могущественное, которое свяжет меня с Домиником, как ничто и никогда… Вот только сделает не женой, а рабыней. Навеки.

С этой фразой Ник отошел, отпуская мой онемевший локоть, но облегчение стало преждевременным, так как ниже, ближе к запястью, руку опалило огнем, словно я опустила ее в чан с расплавленным маслом.

Я повалилась на колени и завизжала, рискуя порвать связки или лишиться слуха, а боль лишь нарастала, расползаясь по коже причудливой вязью светящихся рун, которые горели белым светом с красными всполохами. Эти руны почти сразу же пропадали, не оставляя от себя и следа, кроме дергающей, резкой боли, от которой рука у меня отнялась, а я, воя, прижала кисть к груди, баюкая ее, как ребенка.

Всхлипнув, замутненным болью взглядом смогла увидеть, как Доминик безразлично разглядывает такой же огненный рисунок на своей левой руке, но, в отличие от меня, даже не морщится. Лишь огонек чего-то темного, проскользнул в его взгляде, прежде чем он опустил свою руку и жестко посмотрел на валяющуюся на полу меня.

– А теперь последняя процедура, – скупо усмехнулся он, а после двинулся в мою сторону, что испугало сильнее недавно пережитой боли.

– Доминик, – тревожно обратилась я к мужчине, чувствуя, как по коже бегут неприятные, болезненные разряды только от одного слова «процедура». Если я недавно едва пережила боль от клятвы, то боюсь представить, что он приготовил для меня дальше. Не так я представляла себе свою свадьбу. – Доминик, прошу, что ты задумал? – срывающимся голосом на визг, вперемешку с рыданиями, спросила я, пятясь по полу и стараясь не беспокоить по-прежнему непослушную левую руку. Недавняя боль все еще отдавалась в теле и в сознании, отнимая силы и волю, потому отползала я непозволительно медленно. Хотя, не уверена, что смогла бы сбежать от этого чудовища при любых других обстоятельствах.

– Правило первое, – лениво произнес Доминик, а после звериным и резким движением нагнулся, и вот я уже вишу на вытянутой руке, удерживаемая Ником, который продолжил, как ни в чем не бывало: – Терпеть не могу, когда со мной спорят, – вздохнул он, брезгливо наблюдая, как я бью ногами воздух и кричу от боли в руке, за которую меня держали, как тушу для свежевания, отчего натянулись мышцы плеча и лопатки. После в таком же положении протащил мое тело к какому-то столу и бросил на него, не заботясь моей сохранностью, отчего у меня выбило воздух из легких от удара о каменную столешницу. – Второе – мои приказы следует выполнять беспрекословно и тотчас, – с маниакальным спокойствием зачитывал мне список Доминик, не обращая внимания на то, как я задыхаюсь в рыданиях и молю его прекратить. Я попыталась сползти на пол, соскользнуть, но сильная рука не позволила даже пошевелиться, а длинные пальцы с когтями прорезали корсет, впиваясь в ребра и фиксируя на месте. Я закричала от очередной боли, а после протяжно застонала и захныкала, когда резким движением меня развернули и грубо разложили лицом в стол. Тут-то я взвыла еще громче, начиная осознавать, чего он хочет.

– Нет! – завизжала я и вновь дернулась, что было сил, которые уже предали и не отзывались. За неподчинение меня схватили за шею, а после прижали лицом к столешнице. – Нет, пожалуйста, нет… – рыдала я, чувствуя, как рот наполняет привкус крови из разбитой губы. Взглядом уловила движение и посмотрела на неподвижную Лирану, которой происходящее не нравилось, что было очевидно. Но вступиться она не посмела. Как и уйти. Она посмотрела на меня коротко, и всего на мгновение мне почудилось в ее взгляде отблеск сочувствия. «Не сопротивляйся.» – произнесли ее губы безмолвно. А после она закрылась и просто замерла, чего-то ожидая, пока я осознавала, что спасения не будет.

– Правило третье – я ненавижу слезы и другие проявления слабости. Что-то не нравится – дай отпор. Не можешь – учись, терпи и принимай наказание покорно, – услышала я голос Ника сквозь гул в ушах от своего пульса и сбивчивого дыхания. Затем послышался треск ткани, а многослойные юбки упали мне на спину, едва не накрывая с головой. От этого без того трудное дыхание практически прекратилось из-за плотной ткани.