Шарлатан

— Прости… — прошептал он. — Прости…

Ему же хватило ума назвать красивой Нибарху, почему сейчас он был столь не сдержан?

— А теперь отвечай, кто ты такой, а потом убирайся, — сказала кикимора.

Кикимора ли? Эти существа вроде бы в болоте живут, а не в землянках. Может, он просто ничего не понял?

— Я… я ищу Реджину, — сказал Магнус. — Мне сказали, что она живет здесь.

— Кто сказал? — подозрительно спросило существо.

— Нибарха…

Хозяйка землянки фыркнула. А потом подошла к Магнусу и сложила руки на груди. Ее глаза были фиолетовыми. Красивый цвет. Чистый, без чужеродных вкраплений. А еще нос был прямым…

Шарлатан вцепился в существо взглядом. Кажется, он ошибся. ОЧЕНЬ ошибся.

Если представить, что патлы превратились в прическу, лицо перестало быть земляного цвета, а фигура немного покруглела… да она и сейчас ничего!

Моргнув, Магнус еще раз оглядел кикимору.

Нет.

Не кикимору. Молодую ведьму.

Если это чудо отмыть, то она вполне может оказаться красивой!

— Это ты? Тебя зовут Реджина? — спросил он.

Она ведь действительно чумазая! Но почему? Нибарха была древней старушенцией, но Магнус не заметил в ней неряшливости. Ведьма была старой, но не грязнулей. А эта будто из болота только вылезла…

Стоп.

Если эта чушка — ведьма, то она читает его мысли. И ему не следует думать о ней, как о чушке, неряхе, грязнуле и так далее!

— Ты Реджина? — спросил он еще раз. После того, как он едва не задохнулся, дыхание все еще было прерывистым.

Хозяйка землянки хмыкнула и отвернулась.

— Сначала ты. Я первая задала вопрос, — ответила она, и он понял, что у нее вполне себе молодой голос. Хрипловатый, но не скрипучий. — Кто ты такой?

Хм… значит, она не умеет читать мысли? Значит, она не ведьма?

«Брось, приятель, он только что лишила тебя воздуха щелчком пальцев!» — напомнил внутренний голос, очень напоминающий Филиппа.

И он был прав. Голос, а не Филипп, конечно.

— Меня зовут Магнус. Я… Мне нужна твоя помощь, — осторожно сказал Шарлатан, только сейчас соображая, что до сих пор стоит на коленях. И в одном сапоге.

Так кто же из них выглядит хуже?

— Магнус… не похож ты на Магнуса, — повернувшись к нему лицом, заявила ведьма. — Скорее, на шута.

— Я… я фокусник, — опешил Шарлатан. — Это похоже на шута.

Она рассмеялась.

Он всех тут смешит? Или только ведьм? Что забавного он сказал на этот раз?

«Чушка. Грязнуля. Неряха. Уродина. У тебя платье порвано.»

Не помогло. Было ли существо перед ним ведьмой, или нет, но мыслей его оно точно не слышало. Иначе он был бы уже наказан. А точнее — мертв.

— Ну что ж, Магнус, — хрипловатый голос ведьмы стал благодушным. — Ты нашел меня. Я действительно Реджина. И у меня к тебе два вопроса. Первый: как ты собираешься заплатить за свою жизнь? И второй: как тебе вообще в голову пришло сюда прийти?

Так не пойдет. Опять он в жалком положении перед какой-то деревенщиной. И если у хозяина таверны было ружье, то сейчас перед ним просто… просто…

Магнус пригляделся еще внимательней.

Пудра мадам Штейн была белой. Чтобы хотя бы издалека ее лицо казалось молодым. Лицо Реджины было покрыто земляной пылью. Оно казалось старым.

Казалось.

Магнус вспомнил слова кощея Касьяна.

«Ты хоть представляешь, как может выглядеть молодая ведьма, лордик?»

— Что в этом плохого? — выпалил он, забыв, что сейчас сначала надо думать, а потом уже говорить. — Что плохого в молодости? Почему ты ее скрываешь даже от самой себя?

Вместо ответа она взмахнула юбкой и топнула ногой в старомодном деревянном башмаке. Магнус успел заметить, что лодыжки у нее очень даже ничего, а потом его отбросило назад с такой силой, что он ударился о стену с такой силой, что вышибло дух.

Больно ударившись копчиком, он не успел издать ни звука, как сверху на него посыпались: сушеные лепестки незабудок (откуда он это знает вообще?), паучьи лапки, крылья крапивниц, перья воробьев и, кажется, толченые змеиные зубы (или просто мука).

Прекрасно! Просто замечательно! Покрытый вот этим вот всем, он выглядел примерно так же, как напудренная мадам Штейн! А еще он в одном сапоге, потому что второй сгинул в трясине! А еще он устал, растерян и у него нет другого выхода, кроме как все это терпеть…

Он этого добивался? Точно?

И все-таки: почему Реджина размазывает по всему лицу грязь? Ведь если приглядеться, она действительно симпатичная.

Просто грязная.

А еще они находятся посреди болота, и Магнус не представляет, как ее отмыть!

Тем временем, ведьмочка захлопнула дверь и задвинула занавески.

— Нибарха накормила тебя своими пирожками с зайчатиной? — внезапно спросила она.

Магнус моргнул.

— От… откуда ты знаешь? — заикаясь спросил он, холодея.

Значит ли это, что там была все-таки не зайчатина? Может, поэтому с утра так крутило живот?

— Она всех угощает одинаково, — ответила Реджина. — В конце концов, именно это у нее лучше всего получается. Старуха потеряла сноровку.

— Ты о чем? — осторожно поинтересовался Магнус.

— Я о том, что это болото однажды засохнет само, — буркнула ведьма. — Вставай, фокусник, или кто ты там есть. На тебя смотреть противно.

— На тебя тоже, — огрызнулся Магнус и тут же прикусил язык.

Что с ним? Он должен задобрить эту замарашку, а не обижать! Она же сейчас его вышвырнет, и судя по всему, вторым сапогом Магнус может и не отделаться!

Но Реджина будто и не заметила его резкого ответа. Она подошла к печи и начала ворочать что-то внутри.

Надеясь, что там не запеченный младенец (запаха вроде бы не было, да и печь выглядела холодной), Магнус поднялся на ноги. Оглядев себя, он заключил, что отряхиваться смысла нет. Все равно без одного сапога он выглядит жалко. А так, в толченых зубах, лепестках незабудок и с запутавшимися в волосах паучьими лапками, сохраняется некая гармония.

«Пыльный Магнус и Грязная Реджина!»

Пошловато получается…

Хм.

«Усыпанный лапками Магнус и Черная Реджи!»

Ну а что? Грязь же черная! А само слово вполне подойдет для ведьмы… надо ей предложить.

Реджина перестала копаться в печи и выпрямилась. Повернувшись, она хмуро посмотрела на Магнуса.

— Ты все еще здесь? — хмуро спросила она.

— Но ты же меня еще не выгнала, — ответил он. — И пока ты этого не сделала прошу: выслушай. Если твоя подруга не соврала, то мы сможем поладить.

— Подруга? — расхохоталась ведьма. — Ты думаешь, что Нибарха — моя подруга? Старовата она для это статуса. Она моя двоюродная тетка. Не самая любимая.

— А у тебя есть любимые двоюродные тетки? — хмыкнул Магнус. — Значит, тебе повезло. Я вот свою родню не жалую вовсе.

Теперь, когда ее лицо стало еще чернее, он понял, что она мажет его золой, а не грязью.

А еще он понял, что ее фиолетовые глаза — это нечто завораживающее. Особенно, грязном лице. Хм, может, оставить именно такой сценический образ? Тогда «черная Реджина» заиграет… новыми красками!

Ведьма смотрела на него во все глаза.

— У тебя что, защитный амулет какой-то есть? — подозрительно спросила она.

— Нет. А почему ты так подумала? — с любопытством спросил он.

— Болтаешь много. Пару лет назад ко мне забрел такой один. Заикаться начал почти сразу. А ты разговариваешь так, будто бессмертный.

Магнус понял, что его губы против воли растягиваются в улыбке. Страх ушел. Неловкость тоже.

Тому, кто стоит посреди ведьминой землянки в одном сапоге, усыпанный ингредиентами для зелий, нечего терять!

Как будто услышав его мысли, одна из запутавшихся паучьих лапок в его шевелюре решила распутаться.

Магнус и Реджина проводили ее падение взглядами, а потом снова уставились друг на друга.

— Так ты меня выслушаешь? — спросил Шарлатан. Ее фиолетовые глаза начинали ему нравиться все больше. А еще ему нравилось, что от нее пахнет травами, кровью и горькими настойками.

Совсем не похоже на духи мадам Штейн…

Ведьма хмыкнула.

— Упорный ты, — покачав головой, она подошла к окну. — И опасностью от тебя не пахнет. Значит, не убивать пришел.

— От меня сейчас только пылью пахнет, — проворчал Магнус. Он боялся пошевелиться, чтобы с него еще что-нибудь не посыпалось. Или на него. — Зачем мне тебя убивать?

Реджина издала непонятный звук: наполовину всхлип, наполовину кряхтение.

— Я же нечисть. В меня верят только в Эйреншере. Для остального мира я не существую. А те, кто верят — хотят уничтожить. Для таких, как я, нет места в этом новом мире. Я же говорю: однажды это болото засохнет само.

В ее голосе было столько горечи, что Магнус даже забыл о своем жалком виде. Впрочем, измазанная золой ведьмочка тоже не была похожа на великосветскую леди. Пожалуй, сейчас, они друг другу подходили.

— Почему ты пачкаешь себе лицо? — спросил он, переступив с ноги на ногу. С волос опять посыпалось.

— Потому что живу на болоте, — буркнула Реджина. — Без этого никак. Иначе я слишком похожа на человека.

— Но ты же и есть человек!

— Я — ведьма. Болотная ведьма. И я не должна выделяться из толпы. Тебе не понять, красавчик.

И Магнус понял. Понял, что у него все получится. Потому что он услышал в ее голосе недовольство. Ей не нравилось быть болотной ведьмой. Нибарха не обманула. Они с Реджиной смогут договориться.

Решившись, Магнус вытряхнул из волос всякую гадость и кое-как вытер лицо рукавом.

— Я хочу кое-что тебе предложить. Ты сможешь перестать скрывать свое лицо. Будешь одеваться в красивые платья. Перестать жить в землянке. И болото это будет сохнуть без тебя.

Ведьма сощурилась.

— Интересно… ты пришел сюда подарить мне другую жизнь? Серьезно? В этом мире никому не нужна настоящая магия, понимаешь? Людям больше по душе фальшивка. Фокусники, шарлатаны… вот, что хотят люди в городах.

— Нет. Они хотят чудес. Но при этом хотят думать, что эти чудеса — ненастоящие. Им так легче, понимаешь?

Реджина нахмурилась.

— О чем ты? — спросила она.

Вздохнув, Магнус стянул с ноги сапог, рассудив, что так он будет выглядеть менее жалко. Жутко хотелось хорошенько отряхнуться и привести себя в порядок. А девушку, стоявшую напротив него — отмыть. В качестве одного из подарков он принес душистое мыло, и, кажется, оно им очень пригодится.

— Я из тех, кто пытается дарить людям ненастоящие чудеса. Я — фокусник. И я хочу предложить тебе работать со мной.

Ведьма замерла на миг, а потом закинула голову назад и заразительно расхохоталась.

— Ты ополоумел, красавчик?

— Нет. Я хочу показывать людям что-то невероятное.

— Ну так показывай сам!

— Не могу. Я ведь не колдун. Все мои ужимки — всего лишь жалкое подобие чудес.

— Так не нужны людям чудеса, я же говорила! — сердито воскликнула Реджина.

— Нет. Они хотят думать, что все это — не настоящее. И мы не будем их разубеждать. Пусть думают, что хотят. С твоей помощью мы сможем делать что-то невероятное! Будем собирать огромные толпы. И эти толпы будут платить нам деньги. Неважно, что они будут при этом думать, понимаешь? Пусть тешат себя мыслью, что все это — лишь ловкость рук и игра света.

Реджина шмыгнула носом и села на лавку у окна. Сложила руки на груди.

— А ты, оказывается, обманщик.