Возрождение. Книга 3. Хаос

А вот королева этих муравьев, то есть король, восседал на своем троне совершенно расслаблено и невозмутимо.

Мор действительно пугал Миру. Думая о нем, она чувствовала себя некомфортно, будто вдруг попала в чужую шкуру. Стала хрупкой, до смешного медлительной и смешной. Слабой. Чего уж говорить о личных встречах? От одного взгляда мурашки по спине!

Девушка зажмурилась и несколько раз моргнула, возвращая себе трезвость ума.

- «Соберись. А с другой стороны, чего он хотел? В коридорах редко появляется, никогда не говорит с обычными демонами. Его, кажется, кроме верхушки никто и не интересует, а жена и брат в особенности. Ох. А на меня он вообще всегда как-то странно смотрит, слишком пристально, прямо не по себе становится. Может, узнай я его лучше, изменила бы мнение, но мы ни разу не говорили с момента его прибытия. Боюсь оставаться с ним наедине, стыдно даже себе признаваться. Да, я его избегаю! И что? Это нормально, он же убивал людей!».

С такими не позитивными мыслями Мира остановилась у высокой двери, обрамленной лепниной, и глубоко вдохнула. Постучала.

Едва створка отворилась, ей в лицо прилетела порция ядовитого сигаретного дыма.

- Привет, крошка! – радостно протянула Мари, затем схватила Миру за запястье и затянула в комнату. В крепких объятиях подруги девушка немного смягчилась, но главную мысль не упустила:

- «Ах, да, вот еще одна причина, по которой бывать в одном помещении с Мором я не люблю – он вечно курит. Всегда».

В подтверждение, сквозь легкую дымовую завесу прорисовался силуэт пастыря, поднимающегося с постели. Высокий, на вид даже выше Хаоса, худой и бледный. Кожа отливала болезненным зеленым оттенком, взлохмаченные пепельно-блондинистые волосы лежали совершенно безобразным образом, на лице поросла густая щетина. Мор оправдывал свое имя: огромные мешки под глазами, опухшие фиолетовые вены и торчащие кости. Он не вызывал ощущения, что может одолеть кого бы то ни было, потому Мира невольно сомневалась в его статусе, хотя и приняла безоговорочно.

На фигуре пастыря одежда сидела, точно на деревянном кресте: кожаные штаны затянуты ремнем, простая холщовая рубашка свободно болталась, подчеркивая остроту плеч. Он будто специально делал все, чтобы создать образ максимально небрежного существа.

Мор затянулся, налил себе вина и кивнул Мире с совершенно бесстрастным лицом.

- Здравствуй.

- Здравствуй, - повторила та, выпуская подругу из объятий. Ведьма едва ли не вприпрыжку вернулась к мужу и обняла его со спины. Тот ласково погладил ее руки своей и обернулся, чтобы ответить супруге тем же.

- Как твои дела? – поинтересовался, выдыхая новую порцию дыма.

- В порядке. Спасибо.

Мор выдержал паузу, точно чего-то ждал. Затем закономерно спросил:

- Пройдешь?

Девушка замахала руками, отказываясь, но все же поспешила объясниться.

- Нет, нет, спасибо. Я вообще-то пришла сказать, что Вас ждут. Внизу. В тренировочном зале. Альб попросил. Вот.

Мор поцеловал Мари в лоб, схватил новую сигарету, заправил ее за ухо и вышел, не спросив какой-то уточняющей информации. Лишь обронил на ходу:

- Спасибо.

Мира, мимо которой он прошел, зачем-то застыла и задержала дыхание. Пахло от пастыря своеобразно: привычным дымом, ладаном и сандалом. Это пугало еще больше. Только когда дверь за ее спиной закрылась, девушка смогла расслабиться.

Подруга подобные жесты не очень-то ценила. От долгого и нудного разговора человеческую девушку спасала лишь любовь ведьмы к ней.

- Могла бы быть и повежливее.

Мира вдруг сконфузилась. Отвела взгляд. Не могла понять, чего больше стыдилась: своего поведения, того, что ее на этом поймали, либо же снисходительной реакции, будто иного не ожидалось.

- Я была вежливой… Он меня пугает!

- Знаю. И он знает. Это нормально, крошка, он должен тебя пугать. Просто… - Мари спустила веселье, поджала губы, но договаривать не стала. – Ладно, ничего. Хочешь пойти посмотреть на их тренировку?

Мира загорелась этой идеей. Все, что касалось сражений, вызывало в ней нешуточный интерес, даже присутствие старшего пастыря не могло испортить этот эффект. Потому девушка охотно закивала и выскочила в коридор.

- К слову, не похож Мор на непобедимого бойца. Я не путаюсь очернить или обидеть, просто…

- Худощав, да, но суть ведь не в этом, - намекнула Мари, осторожно закрывая за собой. Иногда Мира удивлялась переменам в подруге: та вдруг стала подозрительно неторопливой, будто очарованной, благосклонной ко всем и улыбчивой. Рядом с мужем она полностью изменилась, ее жизнерадостность стала подобной мягкому солнечному свету, а не молнии, как раньше. – Вот сейчас пойдем и посмотрим, сама увидишь.

Они направились по следам старшего пастыря, еще не успевшим остыть. Коридор хранил нотки той самой травы, сожженной во имя чьего-то отпевания. Органично и довольно занимательно. Мира тут же предположила, что, вероятно, именно из-за природного запаха Мора люди решили жечь ладан, а не наоборот. Пора привыкнуть, что все в этом мире крутится около первородной семьи.

- Как дела, крошка? – поинтересовалась Мари, деловито подхватив подругу под руку. Коснулась ее плеча виском на пару шагов, затем вновь выпрямилась. Порыв любви спровоцировал насмешку у ее собеседницы.

- Нормально. Ты выглядишь, как влюбленный подросток. Напоминаешь мне тех девочек, что с ума сходили по Константину.

Мари захохотала.

- То есть, я напоминаю тебе тебя? Ой, не закатывай глаза, будто сама сейчас ведешь себя иначе. Кстати, как там у вас с Хаосом?

- Все… хорошо.

- Да, правда? А где же подробности? Ну, давай, Мира, расскажи, как прошло ваше свидание.

Девушка отвела взгляд, но радости скрыть не смогла. Хаос, как и обещал, после прихода Мора оповестил всех, что хочет отдохнуть. Брата отправил в отведенное ему крыло вместе с женой, а сам схватил Миру и повел в зал с порталами.

- Куда мы идем? – спрашивала та. Все казалось таким неуместным. Пастыри воссоединились, семья вновь в почти полном составе, а Хаос вдруг решил сбежать, бросив родственника. Хотя, можно ли сказать, что именно бросил?

- Сюрприз, - коротко ответил мужчина. – Закрой глаза.

Мира послушно выполнила просьбу. По звукам открывался какой-то портал, потому она морально готовила себя к очередному путешествию. Хаос неожиданно подхватил ее на руки. Засмеялся, когда она коротко взвизгнула, и сделал уверенный шаг.

Даже сквозь сомкнутые веки в глаза Миры ударило оранжево-красное солнце. Мягкий прохладный ветерок едва касался кожи, донося насыщенный запах каких-то смутно знакомых цветов…

- «Тюльпаны!» - догадалась она. Грудь сжало от догадки. От восторга, предвкушения и… тепла. От осознания, какое доверие ей оказано.

Хаос осторожно поставил ее на ноги, а собственную ладонь оставил прикрывать изящную спину. Они стояли совсем рядом, так близко, что кончики черных волос оставляли щекочущие касания на ее коже. Заметив, как Мира ежится, пастырь собрал пряди и заправил за ворот рубашки, затем заботливо сделал то же самое с прической девушки, сказав:

- Открывай.

На этот раз она последовала просьбе неуверенно. Отчего-то стало волнительно. Вдруг, все изменится? Вдруг что-то случится, и она не сможет это изменить? Хаосу так важно каждое воспоминание о сестре, каждая частичка оставшаяся в обоих мирах, с ней у него особенная связь. Такого трепета он не проявлял даже по отношению к брату.

А потом ее посетила другая мысль:

- «Но он ведь привел меня сюда».

- Мира? – обеспокоился Хаос. Рука призывно погладила плотную ткань жилета.

Она решилась осторожно открыть глаза. От восторга воздух замер в легких, с тревогой смешалась зазвеневшая внутри детская радость – какая же красота!

- Дор! – восхитилась Мира. Сама не заметила, как нашла его ладонь и переплела их пальцы. – У меня нет слов, это волшебно!

До самого горизонта росли ровные ряды тюльпанов, разделенные по цветам: красные, розовые, желтые, белые. Полоски чередовались с дорожками, уходили, казалось, далеко за видимые земли. А там, далеко-далеко, за ними спрятался кончик солнца – всего лишь четверть, вероятно. Воздух казался теплым, густым, окутывающим, как рыжее одеяло. Желтые и белые вкрапления были не только на земле, но и выше, там можно было найти целую палитру оттенков, даже голубой и бордовый: закатное небо разбавлялось рассеянными, вытянутыми облаками, похожими на сладкую вату. Вытяни из шара кусок – вот тебе и полупрозрачное, легкое облако.

Хаос улыбался, но не так, как обычно. Было раньше в его улыбке нечто высокомерное, присущее ему в полной мере, неуловимое порой. А теперь пастырь оказался открыт, ведь сам того пожелал.

Мира вздрогнула. Свободная рука сама по себе поднялась, указывая вперед. Там, между центральными белыми рядами, разделенными более широкой дорожкой, стояла деревянная беседка. Тонкие резные колонны, обвитые плющом, держали полукруглую крышу.

- Смотри! Смотри! – взвизгнула она и потащила Хаоса по притоптанной земле. Тот послушно принялся переставлять ноги с нужной скоростью. На его губах все еще играла улыбка.

Оказавшись перед высоким строением, девушка в восхищении задрала голову. Коснулась дерева подушечками пальцев, ощущая каждую щепку, торчащую из когда-то обработанных краев – возраст брал свое. Материал был покрыт чем-то голубым, но не краской, будто кто-то изрисовал его мелком. Растерев странное покрытие меж пальцев, Мира коснулась плюща. Ему точно здесь нравилось: рос густо и зелено, скрывая одну часть беседки плотной стеной.

Гостья сделала осторожный шаг на ступень. Та скрипнула, вынудив ее обернуться на пастыря, не то запоздало спрашивая разрешения, не то прося его помочь, если вдруг ей захочется что-то сломать или свалиться.

- Все в порядке, малышка Мира, - кивнул тот. – Иди.

Странное дело, но внутри не замкнутого пространства беседки воздух был иной: чуть прохладный, чуть спертый, пахнущий сыростью, но не такой…

- «Но не такой, как у нас в подвале, знаешь? А другой, природной», - заговорила Ксюша в памяти старой подруги. Мира прикусила губу от вдруг нахлынувшей тоски. Как бы все вышло сейчас, не исчезни подруга так рано? Они изучали бы Новый мир вместе. Ксюша точно влюбилась бы в какое-нибудь обаятельно существо, вроде Эвиана, и крутила бы с ним роман, изредка вздыхая из-за грядущей войны. Это совершенно не вязалось с их совместной жизнью. Та была, казалось, очень далеко в прошлом, а, может, ее и не было вовсе. Как можно коротать дни запертой, повиноваться чьим-то правилам, молиться, даже есть по расписанию, и при этом чувствовать себя хорошо? Как она могла так долго быть слепой?

- «А как бы все сложилось, не пусти я Дора тогда?», - спросила она себя.

Ничего бы этого не было.

Тепло в руке заставило ее повернуться и прижаться к пастырю, стоящему все это время неподвижно. Он все понял: обнял ее в ответ, поцеловал в лоб, в висок, зарылся пальцами в волосы, прижимая к себе. Хаос не сказал и слова, только слушал безмолвный монолог девушки по ее эмоциям. Он ощутил ровно то же.

Что бы случилось, не пусти она его? Или он не смог бы найти подходящих слов? А если бы Сведущие не нарушили бы в свой уклад? Что бы произошло тогда? Хаос видел ясно, как и Мира, просто девушка не хотела признавать. Не произошло бы ничего. Фантазия пастыря рисовала воспитанницу пансиона, сидящую под деревом с альбомом и карандашом. В кроне сидит паук, который вот-вот спустится в траву, а рядом с ней три силуэта, облаченных в такие же черные платья. Они, кажется, довольны жизнью и даже счастливы. Смеются, связанные добрыми сестринскими чувствами. У них есть цель, так? Пусть она недостижима, пусть одна на долгие столетия и тысячелетия жизни, но есть.