Тайный дворец. Роман о Големе и Джинне

22

– Я… тебя… помню, – выдохнул умирающий мужчина. – Ты приносил мне телеграмму.

Тоби поднимался по спиральной лестнице, одной рукой придерживаясь за центральную колонну. Второй он поддерживал мистера Ахмада, который висел у него на плече. Тоби сосредоточенно переставлял одну ногу за другой по узким ступеням, практически волоча мистера Ахмада на себе. Тот оказался легче, чем можно было предположить по его виду, – настолько, что это даже пугало, как будто он полый изнутри. Когда Тоби вытащил его из воды, голова у него безжизненно болталась на шее, и он застонал при виде залитого горна. «Наверх», – велел он Тоби и тут же потерял сознание. Поэтому они сейчас поднимались по лестнице. Тоби очень хотелось остановиться и осмотреться, но он боялся, как бы мужчина не умер прямо у него на руках. Ему казалось, что он забирается в гигантский стальной домик на дереве.

– Мистер Ахмад? – Живой он вообще или нет? – Это вы построили всю эту красоту?

Мужчина так долго молчал, что Тоби уже начал беспокоиться, но потом послышалось тихое:

– Да.

– Это потрясающе. Для чего оно?

– Я теперь… сам… не знаю.

Это было очень странно, но Тоби решил не уточнять.

– Кто была та обнаженная дама? – спросил он вместо этого. – Ваша подруга?

Слабый смешок.

– Нет… не… подруга.

– Ну, в общем, она исчезла. Прямо у меня на глазах.

– А-а.

– И часто она так делает?

– Когда… необходимо.

Они все шли и шли, круг за кругом. Тоби пытался подниматься так быстро, как только мог, хотя не знал ни зачем они туда идут, ни что там, наверху. Жаль, нельзя просто перекинуть мужчину через плечо, но лестница была очень узкой, не дай бог, кто-нибудь из них свалился бы. Вниз он пока ни разу не посмотрел, эта идея казалась не очень хорошей. Впереди медленно показалась очередная платформа, серебристо поблескивавшая в мутном свете.

– Ступенек тут у вас многовато, вот что я вам скажу, – произнес он исключительно ради поддержания разговора. – Не думали установить лифт?

Снова слабый смешок.

– Раньше… я… каждый день… на крышу поднимался…. С Арбели… Чтобы размяться.

– Арбели. Он же был вашим партнером, да?

Мужчина напрягся.

– Откуда ты… знаешь?

– О, я навел о вас справки. – Они были уже почти наверху. Он что, соорудил там, за арками, что-то вроде мостков? – Кстати, я должен кое в чем вам признаться.

– Да?

– Я подсмотрел. В вашу телеграмму.

– О. И от кого… она была?

– От Софии Уильямс.

Подозрительная пауза.

– …Уильямс?

Тоби издал смешок, больше похожий на пыхтение.

– Вот и миссус Хава точно так же сказала.

Голова вскинулась, мужчина впился взглядом в Тоби.

– Кто… ты… такой?

– Тоби Блумберг. Я сын Анны.

Мужчина переварил услышанное, потом усмехнулся.

– А ты… подрос.

– Да, я знаю. Люблю удивлять людей.

Они прошли через стальную волну у вершины колонны – и за ней в самом деле оказались мостки, ведущие к старой двери.

– Туда? – уточнил Тоби.

– …Туда.

Тоби поудобнее примостил своего пассажира на плече и двинулся к двери, изо всех сил стараясь не думать о том, что никакого ограждения, по сути, у мостков нет, если не считать двух натяжных тросов на уровне его пояса. «Не смотри вниз, не смотри вниз, не смотри вниз…»

К небольшому его разочарованию, за дверью оказалась самая обыкновенная крыша, обитая рубероидом с обильными следами голубиного помета.

– Куда? – спросил он.

– Куда… угодно. На солнце.

Тоби выбрал местечко на восточном краю крыши и усадил мистера Ахмада у стены. Солнце начинало сползать за реку – рыже-золотое пятно в пелене облаков. Глаза мужчины были закрыты, он не шевелился. Дышит ли он вообще? А до этого дышал? Тоби настороженно наблюдал за ним, пока тот вдруг, напугав его, не спросил:

– Значит, ты видел Хаву?

Тоби кивнул, потом, вспомнив, зачем пришел, вытащил из кармана записку.

– Она просила меня передать вам это, – сказал он, протягивая сложенный в несколько раз листок.

Мистер Ахмад взглянул на маленький бумажный квадратик. На лице его отразилась тревога, быстро сменившаяся замешательством. Он кое-как уселся повыше и развернул послание. При виде того, что было внутри, глаза его расширились.

Он устремил взгляд на Тоби.

– Она показала тебе, что внутри?

– Нет. И я не подглядывал.

Мужчина снова сложил листок и сжал его в руке. Из его стиснутого кулака пошел дымок. Тоби почувствовал себя задетым за живое. Да, эти двое были любовниками, и это было личное послание, но в то же время – часть головоломки, скрытая от него.

Мистер Ахмад внимательно наблюдал за ним.

– Сколько тебе известно?

О нет, только не очередной раунд игры в угадайку.

– Давайте так, – произнес Тоби. – Вы расскажете мне все, что известно вам, а я скажу вам, что стало для меня неожиданностью.

Мистер Ахмад сокрушенно улыбнулся.

– Боюсь, твоя мать меня за это не поблагодарит. И Хава тоже. – Тоби отметил, что его голос успел немного окрепнуть. Мужчина некоторое время смотрел на заходящее солнце, потом сказал: – Та телеграмма, которую ты подглядел. Я так ее и не прочитал. Что там было?

Тоби дословно воспроизвел текст, завершив его словами «Хава Леви не должна знать». Мужчина ненадолго задумался, потом сказал:

– Ты же видел Софию, так ведь?

Тоби кивнул, слегка ошарашенный. Признаваться миссус Хаве в том, что он решил немного пошпионить, почему-то было легче.

– Я пошел в отель, – сказал он. – И там был… Погодите. – Он некоторое время молчал, напряженно думая. – В номере был кто-то еще, только я его не видел. Мне показалось, что это призрак. Это и была ваша исчезающая дама, да?

– Да, почти наверняка. – Он нахмурился. – Как София себя вела? Тебе не показалось, что… что она подчиняется чьей-то воле или что кто-то удерживает ее силой?

– Да вроде бы нет… хотя наверняка утверждать я не могу. Но она плохо себя чувствовала и сильно дрожала. Едва не грохнулась в обморок прямо у меня на глазах. Это ваша исчезающая дама такое с ней сделала?

Мистер Ахмад отвел взгляд.

– Нет. Это был кое-кто другой. – На мгновение выражение лица его стало невыразимо печальным. Потом он спросил: – Ты не против доставить кое-кому записку?

Тоби вытащил чистый бланк и карандаш и протянул ему.

– Куда нести?

Мужчина написал несколько слов и вернул бланк с карандашом Тоби.

– Здесь недалеко, на этой же улице. В кофейню между Ректор- и Моррис-стрит. Я не знаю точного адреса.

– Ничего, я найду.

– Передашь ее Мариам Фаддул или ее мужу, Саиду. Больше никому. А потом иди домой, Тоби.

– Как, и просто бросить вас здесь?

– Мне скоро станет лучше.

Тоби фыркнул:

– Ага, держите карман шире. Ваша печка сломана, а солнце уже садится. – А потом, к изумлению мужчины, сказал: – Послушайте, конверт загорелся у вас в руке у меня на глазах, помните? Я в состоянии сложить два и два. Вам нужно тепло, или свет, или то и другое вместе. – Он немного помолчал. – Вы демон?

Мужчина улыбнулся.

– Нет. Я не демон. И нет, я не могу тебе рассказать. Твоя мать никогда меня не простит. А теперь ты обещаешь мне сходить к Фаддулам, а оттуда прямиком домой?

Тоби сунул бланк в карман и поднялся. Потом с беспокойством посмотрел на мужчину.

– Отнеси записку, – сказал мистер Ахмад, – а со мной все будет в порядке.

Вся израненная, джинния медленно летела на север.

Она сражалась с воздушными потоками, с трудом удерживая себя в целости и упрямо рисуя передо собой Вашингтон-сквер, отель «Эрл» и открытое окно. Если ей удастся добраться туда, она сможет исцелиться – но что дальше? Скованный железом джинн умирает, возможно, уже умер. А даже если он и останется в живых, то все равно теперь никогда уже не вернется с ней в Проклятый город. Зачем ему любовница, которая сотворила с ним такое?

Она упорно летела дальше. Солнце немного помогало, хотя уже и клонилось к горизонту. Наконец впереди показались парк и знакомая арка, и она вздрогнула от облегчения. Ей представилась спящая София, отчаянно пытающаяся найти выход из своего сна, – и, к изумлению своему, она вдруг ощутила совершенно несвойственный ей и пугающий укол совести. Пожалуй, она слишком жестоко обошлась со своей спутницей. Она освободит женщину, решила джинния, а потом, когда София соберется назад через океан, тайно за ней последует. Таким образом она сможет найти обратный путь в Проклятый город и остаться в живых.

София в одиночестве блуждала по пустыне.

Сколько времени она уже пыталась найти выход? Несколько дней? Несколько недель? Вода кончилась сто лет назад. Иногда пустыня превращалась в бальный зал в особняке ее родителей, только паркетный пол почему-то был занесен песком. Иногда она оказывалась на рынке в Дамаске, но, кроме нее, там не было ни одной живой души, пустые лотки заброшены. Иногда она вспоминала, что все это ей снится, что Дайма заперла ее внутри ее собственного сознания, но потом все вокруг затуманивалось, и она вновь куда-то брела лишь затем, чтобы осознать, что она уже где-то в другом месте, но по-прежнему что-то ищет и не может найти, и конца этому не видно, так что, судя по всему, здесь ей и суждено было умереть…

Неожиданно перед ней возникла обнаженная женщина, державшаяся за бок, как будто зажимала рану. Поморщившись, женщина потянулась, схватила небо и рванула его вниз. Весь пейзаж начал облезать клочьями, точно апельсиновая кожа…

За последние сутки градус интриги в атмосфере вестибюля отеля «Эрл» заметно вырос.

Портье исчез, уволенный разъяренным управляющим за неосмотрительный и неблагоразумный звонок в «Геральд». Но молва все равно распространилась, и к репортеру «Геральда» за это время успело присоединиться в вестибюле еще с полдюжины других газетчиков, охочих до сенсаций. Никаких веских доказательств того, что постоялица из номера 812 и в самом деле назвалась фамилией Уинстон, не обнаружилось, но это обстоятельство было отброшено в сторону как несущественное. Она была или наследницей собственной персоной, или самозванкой, выдающей себя за нее; и то и другое вполне тянуло на материал в газете.

Управляющий ломал руки и поглядывал на часы, слабо улыбаясь проходящим мимо гостям. Лейтенант из полицейского участка сидел рядом, начищая шляпу обшлагом рукава. Лишь они с управляющим вдвоем имели право войти в номер 812 и призвать к ответу его обитательницу, прежде чем вернуться в вестибюль и дать репортерам полный и правдивый отчет о представшей их глазам картине. Газетчики пытались возражать, но безрезультатно. Теперь они, оккупировав диваны, строчили черновики, оставляя место для подробностей, которых пока не знали.

Дверь распахнулась, и в вестибюле появилась вдова собственной персоной.

Управляющий со всех ног бросился к ней, рассыпаясь в извинениях. Она удостоила его ледяным взглядом из-под широкого черного чепца из crepe anglaise. Черные агатовые бусины, украшавшие его ленту, поблескивали ослепительно и остро, точно бриллианты.

– Давайте не будем терять времени, – обронила она.

Кто-то грубо тряс Софию за плечо, пытаясь растормошить.

Что происходит? Она все еще спит? Она попыталась высвободиться, но все ее тело окоченело от холода. Она с трудом разлепила глаза и увидела перед собой бледнокожую женщину, которая нетерпеливо хмурилась.