Положитесь на меня, мадам!

* * *

Разумеется, на станции было плохо со всем, с чем могло быть плохо: лошади только для срочных курьеров, почтовая карета ушла час тому, а несколько частных перевозчиков выглядели почище разбойников с большой дороги. Начальник станции смотрел на него, «обычного небогатого горожанина» без подорожной, как на мелкое досадное недоразумение, — вроде мухи, упавшей в похлебку.

Впрочем, умение договориться с кем угодно и о чем угодно не подвело и на сей раз, и вскоре беглец, напросившись попутчиком, садился в экипаж к новому приятелю, который путешествовал по своим торговым делам вместе с молодой супругой. Сам Тренк ехал в Дрезден якобы «по делам наследства» — предлог вполне достаточный, чтобы ему не задавали лишних вопросов. Когда лошадей запрягли, и карета наконец выехала со станционного двора, бывший узник Магдебургской цитадели откинулся на спинку сидения и с облегчением закрыл глаза. Свободен. Дальше — Дрезден, разыскать связного, а там просмотрим.

Жена приятеля-негоцианта смотрела на него с интересом, — и, Господи, как же она была похожа на Амалию! Такую, какой он помнил ее десять лет назад. Впрочем, наверно, для него сейчас все женщины были похожи на нее.

«Я напишу ей, как только доберусь до бумаги и чернил, — пообещал себе Тренк. — Найду способ тайно переслать письмо: думаю, связи Ордена при Берлинском дворе никуда не делись и после войны. Но для начала… Надо хотя бы узнать, что делается в мире, и где сейчас мои друзья: возможно, где-то неподалеку. Хотя бы Альберт… Ох, я надеюсь, он и его прелестная супруга пережили эту войну».