Положитесь на меня, мадам!

Глава 2. ВОЛК И КРОТ

В которой король негодует, а барон вспоминает

— «Против волка в праве сильнейшего

Мне нынче в надежде нет проку,

А назавтра стратег, столь жестокий, сколь ловкий,

Король найдет, как сыграть моим роком» [2]

(Хммм, коряво, ну да ладно)

Король раздраженно отставил в сторону оловянный кубок с начертанным на нем французским четверостишием (которое он только что зачитал по-немецки, сделав довольно успешную попытку зарифмовать).

Рядом с напыщенными строками на этой дешевой посудине была выцарапана взятая в круг эмблема: ощерившийся волк и маленький жалкий ягненок. Надо же, вот кем мнит себя этот предатель, пригретый на груди змееныш: невинным агнцем! Если уж проводить аналогию до конца и изображать монарха волком, то его бывшего адъютанта следовало бы представить хорьком — ловким и бескостным мелким хищником, способным просочиться в любую дыру… Что он и проделал накануне, покинув отдельный форт Магдебургской цитадели, который девять лет был его теплым гостеприимным домом!

— Ну и как же это вышло? — спросил король. — Говорите, он покинул камеру через подземный ход, который годами копал так, что никто не видел? Мне интересно, как он это делал, будучи закованным? Куда девал вынутый грунт? Ведь за все годы ни у кого не возникло к нему ни единого вопроса… Я понимаю, в охране тюрьмы работают слепые и глухие? Что ж, мне придется заменить эту команду инвалидов на нечто более подходящее.

Герцог Фердинанд Брауншвейгский, генерал-фельдмаршал, после окончания войны вернувшийся к обязанностям коменданта Магдебургской крепости, нервно сглотнул. «Поздно запирать конюшню, когда конь сбежал», — эта поговорка была справедливой… Зато казнить конюха точно никогда не поздно!

— Значит, Тренк пустился в бега сразу после того, как вы поведали ему о том, что за него заплатила выкуп Мария-Терезия, и вскоре он, как добропорядочный подданный Ее величества, будет переправлен в Вену? — продолжил король. — Вы ожидали обратного эффекта, так? А вам не приходило в голову, что это не было для него желательным исходом?

Герцог почтительно склонил голову: он, военачальник, обладающий твердым характером и умеющий пользоваться властью, победитель в нескольких славных сражениях, тот, что под конец войны командовал объединённой армией союзников Пруссии, очевидно, трепетал перед великим монархом.

«Но каков шельма! — в очередной раз подумал король (разумеется, имея в виду исключительно беглеца). — Не надо было мне идти в поводу у женщины: стоило уморить его в самом начале, а не проявлять снисходительность к любовнику сестрицы. Моя доброта меня вечно губит».

— Ладно, пусть так, — сказал он вслух. — Разыграем те карты, что достались. Сомневаюсь, что этот самый граф фон Шлибен, который должен конвоировать Тренка на австрийскую территорию, хорошо знает его в лицо… Вы улавливаете мою мысль, или я зря надеюсь? Информация о побеге надежно засекречена? Надзирателям, обнаружившим что узника и след простыл, обещана премия за молчание и расстрел за болтовню?

Комендант молча кивнул, стиснув в руках шляпу с пышным плюмажем.

Что ж, герцога можно было понять. Упустив заключенного, фельдмаршал сейчас оказался не просто мишенью монаршего гнева, но и центром небольшого международного скандала, ведь барон Тренк выбрал странное время для побега: как раз накануне своего освобождения и экстрадиции в Австрию. Барон, очевидно, был не дурак: неожиданно попав в список военнопленных офицеров Империи, подлежащих выкупу, он мог только гадать о своей дальнейшей судьбе. Очевидно же, что никто не собирался отпускать его на все четыре стороны: раз уж за магдебургского узника вступилась лично императрица, то, вполне вероятно, он рисковал попасть из огня да в полымя. Наверняка на той стороне его планировали использовать как агента, либо как заложника, получить через него какую-то информацию или добраться до кого-то еще…

— Мне некогда сейчас улаживать все эти недоразумения, — бросил Фридрих Великий фельдмаршалу-коменданту. — Так что вы можете передать конвоирам… Ну, буквального кого угодно, лишь бы по возрасту и комплекции подходил. Не думаю, что тюрьма испытывает недостаток в заключенных подходящей внешности, вот и отдайте им какого-нибудь не самого значительного преступника. Какого-нибудь дезертира или вороватого интенданта. Выведите его якобы на казнь, а по итогу помилуйте и переведите в камеру барона…. Да что я вам объясняю, в конце концов! Он будет рад назваться хоть бароном Тренком, хоть самим чертом, — и пусть посланники моей противницы везут его в Вену. Императрица проглотит эту дурную шутку, не подавившись, — что еще остается проигравшей стороне? Все, благодарю вас, ступайте. Надеюсь, с этой простой операцией у вас не возникнет затруднений?

Король поднялся с места, дав понять, что аудиенция окончена.

«А кубок подарю Амалии, — подумал он, случайно зацепив взглядом последний дар опального барона. — Разумеется, ни слова не сказав о побеге. До нее все равно рано или поздно дойдет эта информация, но… Кажется, она к нему наконец-то охладела? Что ж, давно пора».