Мятежный наследник

Мятежный наследние. Элизабет Мичел.

Содержание

Обложка

Титульный лист

Авторские права

Один

Двое

Трое

Четыре

Пять

Шесть

Семь

Восемь

Девять

Десять

Одиннадцать

Двенадцать

Тринадцать

Четырнадцать

Пятнадцать

Шестнадцать

Семнадцать

Восемнадцать

Девятнадцать

Двадцать

Двадцать один

Двадцать два

Двадцать три

Эпилог

Благодарность

Об авторе

Задняя обложка

Для Уэбба — ты идеален таким, какой ты есть. Я люблю тебя.

Один

Беркшир, Англия, 1817 год

“Есть шанс, что ты сможешь рисовать чуть быстрее, Стэплтон?” Эш высунулся из окна кареты, чтобы спросить. Если бы молодой человек, сгорбившийся на улице с маленькой кисточкой, не ускорил шаг, к заходу солнца они оба были бы в цепях.

Сейчас, должно быть, была середина утра, судя по тени, отбрасываемой конюшней на землю за окном Эша. Стэплтон заметил прикрытие гостиницы с места кучера и свернул экипаж с дороги из Бата менее чем за двадцать минут до этого. Заплатив груму за молчание, они проскользнули за здание, чтобы подогнать экипаж.

Преследующие их люди будут набирать обороты с каждой минутой, пока Эш и Стэплтон остаются здесь, но смена личности была бы более полезной, чем отдаление от их врагов.

“Зависит от обстоятельств”, - пробормотал Стэплтон мгновение спустя, не отрываясь от своей работы. Его кепка была низко надвинута на короткие светлые волосы и угловатые черты лица, но Эш расслышал нотку раздражения в его голосе. “Вы не возражаете, если львы, о которых вы просили, в целом будут похожи на больших собак?”

Эш откинулся на обитые бархатом подушки и поставил сапоги на противоположное сиденье, скрестив ноги в лодыжках. Они действительно немного спешили, учитывая преследующую их разъяренную толпу. Но печать и эмблема лорда многое говорят о его личных качествах. “Львы действительно производят впечатление силы”, - размышлял он, глядя на ворсистую ткань на потолке. “Лорд Кросби должен быть сильным парнем”.

“Теперь Кросби, не так ли?”

Эш снова одними губами произнес имя: лорд Кросби. Это было прекрасное имя, имя, которое вызывало уважение. Это было определенно лучше, чем его настоящее имя Эшли Клобейн. Конечно, для достижения этого не потребовалось особых усилий. “Скорее слетает с языка, вы согласны?”

“Пока ты платишь, я согласен”.

Эш проигнорировал язвительный комментарий об их дружбе — проведя с этим человеком каждый день с тех пор, как они покинули дом семь лет назад, он знал лучше. Стэплтона не интересовали деньги сверх того, что ему было нужно для жизни, и он не был склонен держать свое мнение при себе. Нет, Стэплтон ввязался в это грандиозное приключение и всегда был им — в отличие от Эша. Его собственные причины были немного сложнее.

Он бросил взгляд на гостиницу, видневшуюся с противоположной стороны кареты. Из открытых окон гостиницы доносился запах яичницы и сосисок на огне. С таким же успехом Эш мог бы зайти в дом за тарелкой еды, учитывая, как долго Стэплтон возился с потрескавшейся краской. Он не ел ни крошки со вчерашнего сухого торта на чаепитии в Бате, когда все начало разваливаться на куски.

Это был не первый раз, когда ему приходилось отказываться от своих планов в пользу сохранения рассудка. При его работе человек научился двигаться независимо от обстоятельств. Но он был неосторожен в Бате; он знал это. Он стал наглым в своих действиях. Каждая работа за последний месяц оставляла его скорее раздраженным, чем удовлетворенным. Была ли возможна скука для такого человека, как он?

“До следующей деревни”, - пробормотал Эш, залезая в карман и вытаскивая визитную карточку, которую хранил весь прошлый год. Он перечитал ее еще раз.

Фэллон Сент-Джеймс

Общество Запасных наследников

Возможно, пришло время для перемен.

Как четвертый сын в недавно получившей титул семье, он, безусловно, соответствовал этим требованиям. Членство в секретном лондонском клубе нисколько не привлекало его, когда он встретил Сент-Джеймса в прошлом году, но Эш не выбросил визитку этого человека. Какая-то часть его знала, что однажды он пойдет по этому пути.

Неужели пришло время?

Он провел большим пальцем по рельефным чернильным завиткам, образующим слово общество. Он стал бы частью чего-то, например семьи. Он съежился при мысли о том, чтобы записаться в другую семью после столь долгого одиночества. Но если работа в Лондоне увенчается успехом — а так и должно быть, — ему понадобится больше помощи, чем может предоставить Стэплтон. Он прищурился, глядя на визитную карточку, как будто в ней были ответы на его вопросы.

Эш стремился к своей цели с тех пор, как семь лет назад умер его отец. Непрестанные путешествия из деревни в деревню, продажа схем и зелий, оттачивание своих навыков убеждения в подготовке к этому моменту — моменту, когда он вернет то, что потерял его отец. Он изучил потенциал своего плана в прошлом году, но у него был только один шанс воплотить его в жизнь, только один шанс наконец-то наладить отношения со своей семьей. Пришло ли, наконец, время? Что за решение прорваться за старую гостиницу.

“Куда я веду многоуважаемого лорда Кросби?” Спросил Стэплтон, прерывая размышления Эша.

Что дальше? Эш сунул карточку обратно в карман и выглянул в окно. Теперь пути назад, в Корнуолл или Девон, не было; люди, следовавшие за ними из Бата, позаботятся об этом.

Когда Эш не сразу ответил, Стэплтон продолжил: “Отсюда до Оксфорда на север. На юг идет Хэмпшир. В это время года в Хэмпшире было бы неплохо. Был бы не прочь найти там дом и остаться до весны. Мы могли бы осмотреть достопримечательности, немного притормозить ...”

Эш удивленно обернулся, но Стэплтон был сосредоточен на кисточке в своей руке. Притормози? Зачем Стэплтону это понадобилось? “Ты же знаешь, у нас только два правила, приятель: не оставаться и не привязываться. Это было бы нарушением одного из них”.

“Да, хочу”. Стэплтон сделал паузу в своей работе, глядя на Эша. “Но небольшое пребывание здесь было бы желанной сменой обстановки, ты не согласен?”

“Не хочу разрушать ваши надежды, но за нами гонится разъяренная толпа. Мы нигде не можем оставаться”.

“Я могу уйти от преследования быстрее, чем кто-либо в этом бизнесе”, - сказал Стэплтон с усмешкой.

“И ты думаешь, что спокойная весна в Хэмпшире пришлась бы по вкусу таким, как мы? Чем мы будем развлекаться? Прогуляемся по берегу?” Эш рассмеялся при мысли о том, что они вдвоем будут отдыхать вместе, как пара почтенных тетушек.

“Было бы не так уж плохо. Могло бы напомнить нам о доме”, - задумчиво произнес Стэплтон, положив руку на борт экипажа.

“Ты тоскуешь по дому?” Эш скорчил гримасу. “Там для нас ничего нет. Ты не можешь хотеть вернуться к жизни слуги ради моего брата после всего этого времени”.

“Там была одна горничная”, - сказал Стэплтон, и в его глазах появился далекий, мечтательный блеск.

“Горничных много — фактически, их полно в стране, — и ни одной из них не требуется возвращаться в гости на проклятый остров Мэн”.

“Да, но этот...”

Эш покачал головой, положив конец мечтам другого мужчины об отпуске на море. Никакое количество времени, проведенного у воды, не заставило бы его смириться с мыслью о возвращении домой. “В Хэмпшире полно вдов, помнишь? Старых и ожесточенных, а не забавных”.

“Я и забыл”, - сказал Стэплтон со смешком, его кратковременный приступ ностальгии мгновенно прошел. “Значит, это Оксфорд?”

“Или, может быть, наконец пришло время”, - сказал он, пробуя возможные варианты. Карточка Сент-Джеймса камнем отягощала его карман — и его мысли.

“Время”, - повторил Стэплтон, секунду глядя на Эша, обдумывая значение его слов. “Ты что, серьезно, Клобейн?" ”Лондон?"

“Ты хочешь развлечений на весну. Я хочу—” Эш замолчал, услышав звук во дворе гостиницы. Вытянув шею, чтобы разглядеть что-нибудь в просвете между зданиями, он наблюдал, как лорд Брэкстон слезает с лошади и осматривает гостиницу. Прибыли люди из Бата. В этом и заключалась проблема потери кого—либо на пустом отрезке дороги - они не терялись долго.

“Забудь о львах. Я обнаружил, что мне очень нравятся собаки”. Он также был неравнодушен к собственной голове. Люди их еще не заметили, но скоро заметят. Если они со Стэплтоном ускользнут сейчас, то могут сбежать навсегда.

Стэплтон кивнул и встал, отряхивая руки о бриджи. “ Вам повезло, что я так же искусен в обращении с кистью, как и с вожжами кареты.

“Действительно. Возможно, тебе захочется поскорее взять бразды правления в свои руки, если мы хотим покинуть это место свободными людьми”.

Стэплтон помолчал, глядя на Эша через окно кареты. “ Тогда в Лондон. Вы уверены.

Серьезность момента отразилась в глазах его друга. Они оба знают, что это означало.

“Лондон”.

* * *

Слава богу, кадриль дала ей возможность вздохнуть свободно, потому что вальс с этим конкретным джентльменом мог привести к ее безвременной кончине.

Эванджелина отработанными шагами обошла лорда Уинфилда и протянула ему руку, не обращая внимания на сильный аромат его одеколона. Неужели он действительно искупался в этой мерзкой смеси перед тем, как прийти на бал сегодня вечером? Она сделала самый маленький вдох, на который осмелилась, сосредоточившись на своих шагах.

Изгиб ее запястья находился в точном соответствии с инструкциями по танцам, на которых настояла ее мать. Она шагнула вперед, указывая носком расшитой бисером туфельки, пока он не показался из-под бального платья.

Ее мать организовала этот сезон до второго, и в эту секунду Эванджелина исполняла идеальную кадриль, несмотря на явную нехватку воздуха для дыхания вокруг ее партнера по танцу. Она вздернула подбородок под приятным углом и улыбнулась его светлости. Вернувшись к нему, она легким, как перышко, прикосновением положила ладонь ему на плечо. Еще две улыбки, и этот танец был бы окончен.

Большинство леди позволяли музыке определять продолжительность танца, но Эванджелина считала, что танцы состоят из множества отработанных па, двух элегантных реверансов, не более чем одной задержанной руки на плече джентльмена и пяти улыбок.

Если бы она выполнила каждый шаг, как отрепетировано, она нашла бы пару, которую одобрила бы ее семья. Личность джентльмена не имела значения — даже его светлость кельн. Если Эванджелин Грин и обладала каким-либо умением, так это одеваться для роли, а затем безупречно ее играть. Роль жены ничем не отличалась от других, которые она играла в своей жизни: дочери, сестры, кузины и подруги. Она носила подобающие платья, идеально отвечала тем, кто обращался к ней, и всегда тепло улыбалась своему господину.