Полуночные тени 2. Ветер полнолуния

Анегард едва не рассмеялся собственным мыслям: какой штурм, сломаются, уже ломаются, и, быть может, не только угроза призрачного королевского правосудия тому причиной, но и очень даже известная обоим сила, что стоит за кровью Герейнов. Чувствуют они или просто знают? Судя по повадкам их прежнего господина, знают. И боятся, сильно боятся.

Анегард их понимал, его тоже раздирал сейчас лютый, отчаянный, постыдный для мужчины страх. За Игмарта: ощущает ли сам королевский пес, как бьется о границы его разума чужая и чуждая сила? Что станется с ним, если не устоит? Превратиться в слепое орудие Хозяйки тьмы — хуже судьбы не придумаешь. За себя: не оказаться бы вдруг рядом со спятившим убийцей, в воле которого — безжалостная стая кровопийц. За Сьюз: любит ведь сестренка этого дурного парня, хоть и не понять, за что, а любит! Правда, упрямства у Игмарта уже хватило однажды на то, чтобы устоять под чарами запретной кровавой магии. Пусть с помощью Зигмонда, но ведь иной, послабее, мог бы той помощи и не дождаться! Глядишь, продержится и в этот раз.

Игмарт закончил строить герейновских стражников, отправил их прибрать труп, и Лотар снова уловил всплеск голодной, слепой злобы. Не хотелось отпускать парня в одиночку, но все же от его «ты со своими утром подъезжай» накатило постыдное облегчение. Слишком тяжело было ощущать беспрерывно этот голод — и не сойти с ума. Анегард отчаянно хотел передышки.

Королевский пес уехал, еще раз напомнив, что ждет людей Лотара утром, а Анерагд задержался. Хоть и жутко было оставаться здесь в одиночестве, но при первом же шаге прочь от храма ясность уйдет, сменившись обычным чутьем на тварей, не больше. Стоял, вглядываясь в переплетение нитей, связавших Игмарта с проклятой стаей, вслушиваясь в разлитые над миром ощущения. Жажда крови, ожидание жертвы и слепая покорность воле того, кто жертву укажет. Воле хозяина, Игмарта. Но только ли его? Нить, протянутая к трупу прежнего Герейна, истончилась и потемнела, однако не исчезла — а значит, смерть не положила конец его служению Прядильщице. Не зря говорят, что Старуха не отпускает свою добычу. Если промедлит с приказами нынешний Герейн, как знать, не вспомнит ли стая волю прежнего господина? А то, глядишь, вовсе сорвется с поводка, и неизвестно, какой поворот хуже.

А где-то совсем далеко, в недоступных для живого слоях мира, там, куда уходила темная нить, притаился другой голод и другая жажда — разумная, могущественная и оттого куда более злая. По силам ли человеку справиться? Отправляясь искать непонятную нежить, молодой барон Лотар ждал чего угодно, но только не Хозяйку тьмы в противниках.

Перед тем, как уехать, Анегард подошел к алтарю покровительницы Лотаров. Положил ладонь на теплый камень, сказал:

— Благодарю тебя, Звериная матерь, за дар. Не оставь и дальше, защити, дай силы справиться.

Почудился ли тихий вздох в ответ? Говорят, несладко придется тому, кто попадет под пристальный взор нескольких богов сразу, но еще говорят, что не любят боги спорить из-за смертных.

Обратный путь показался слишком длинным. Ночь душила, пугала, пыталась увести с тропы, и не покидало ощущение, что кто-то из герейновой стаи летит над головой, сужая круги. Конь нервно прядал ушами, всхрапывал, норовя понести. Вот интересно, как прежний Герейн своих коней успокаивал? Постоянно чуять рядом жаждущих крови тварей — хоть человек, хоть зверь умом тронется.

Пока добрался до деревни, сам едва не рехнулся. Мано ждал; Анегард бросил ему повод, сказал:

— Обиходь, сил нет, — и, едва добравшись до постели, рухнул, не раздеваясь и не снимая сапог. Только теперь заметил, что его бьет мелкая лихорадочная дрожь, а рубашка насквозь промокла от пота. Натянул на себя край одеяла, как смог: шевелиться не осталось сил. Жаждущая крови тварь все так же ощущалась где-то близко, но теперь, под крышей, в защищенном стенами и оберегами доме, на нее можно было не обращать особого внимания.

Вошел Мано, пробормотал:

— Что за ночь, не иначе, бесы по небу пляски водят. Выпьете, господин?

— Давай.

Крепкая бражка согрела, уняла дрожь и вышвырнула из головы чужой злобный голод. Анегард сел, потянул на плечи одеяло. Спросил:

— Наши все по домам, никто с девками по сеновалам не кувыркается?

— Нынче и девки по домам, и местные мужички, даром что удалью хвалятся. Дурная ночь. — Мано тоже приложился к фляжке. — Королевского парня где потеряли, господин?

— Тревожишься? — через силу усмехнулся Анегард. — С ним, с придурком, ни беса не сделается. Убил Герейна. Утром ждет нас в замке.

— Че-его?! — Мано вытаращил глаза.

— Дай еще хлебнуть, — Анегард взял у десятника фляжку, допил остававшиеся там несколько глотков. — Ты знал, что барон Герейн — его дядя?

Рассказывать пришлось долго, но Анегард, пожалуй, был даже рад. Заснуть все равно не сумел бы, а так — не заметил, как и ночь прошла. К тому же Мано и впрямь должен знать, что к чему. Удалось ли королевскому псу задуманное, ждут в замке друзья или враги, пока одним богам ведомо. Молодой барон Лотар не хотел вести своих людей на верную гибель, а у десятника и опыта куда больше, и мозги на месте, глупо от его совета отказываться.

— Что же, — дослушав, Мано встряхнул пустую фляжку, вздохнул с досадливым сожалением, — одно хорошо, королевское поручение, считай, выполнили. Какая нежить тут балует, теперь знаем, ежели чего, можем и вернуться. За подмогой хотя бы. Вряд ли добрый наш король всерьез думает, что с эдакой напастью управится десяток бойцов, да без мага?

— Не нам гадать, что думает король, — Анегард лег, закинул руки за голову. — Но одно ясно, он ждет, что я из шкуры наизнанку вывернусь ради прощения себе и отцу. Лучше бы нам справиться самим.

— Выше головы всяко не прыгнешь, господин, — Мано, похоже, был напуган. А если не напуган, то уж точно озадачен.

— Я Зигмонда позвал. Если это тебя успокоит.

— Правильно, — обрадовался десятник. — Это вы, господин мой, верно решили. Кому еще с эдакой нежитью и разбираться, как не ему!

— Осталось дождаться, — буркнул Анегард. В голове шумело от выпитого и бессонной ночи, и, уж перед собой чего таиться, он тоже был напуган. Не меньше Мано, а может, и больше. Однако наследнику благородного рода не к лицу страх, тем более — перед боем. С кем бы ни был этот бой.

Анегард встал, подошел к окну, сдвинул ставень. За окном серел рассвет.

— Поднимай людей, Мано. Поедем, поглядим, много ли королевский пес за ночь навоевал.

Мано ухмыльнулся, вставая. Тоже, видать, подумал, что страх не к лицу бывалому вояке.

— Прорвемся, господин! Вы верно сказали, с этим парнем ни беса не сделается, он еще тех бесов увертливости поучит. Только надежных людей ему там не помешало бы, так что нам, пожалуй, стоит поторапливаться.

— Вот и поторопись, — кивнул Анегард. Потянулся, встряхнул головой, отгоняя ночные страхи. Мано прав: по крайней мере, с королевским поручением теперь все ясно. Дождаться Зигмонда — и домой…