Полуночные тени 2. Ветер полнолуния

* * *

Сегодня старый барон Лотарский чувствовал себя лучше. Настолько, что даже спустился вниз, во двор, и поглядел, как Сюзин учится держаться в дамском седле. Грегор держал под уздцы смирную серую кобылу, ножки Сюзин упирались в скамеечку-стремя, пышные юбки ниспадали с боков лошади, пальцы слишком крепко сжимали поводья. Дочь хмурилась сердито и беспомощно, и барон вспомнил вдруг, как не любила ездить верхом ее мать. Грейна была слишком робкой для того, чтобы ладить с лошадьми, предпочитала кареты. Ах, Грейна, Грейна, наворотила дел твоя робость. И тебя сгубила, и дочь твою едва навсегда от рода не оторвала. Хорошо, что Сюзин характером не в мать пошла.

— Спину ровней держи, а руки расслабь, — Грегор поправлял посадку Сюзин с легкой, необидной улыбкой, и девушка робко улыбалась в ответ. — Если будешь дергаться, скорее упадешь. Ты должна верить лошади. И уж точно не должна бояться!

— Я и не боюсь, — отозвалась Сюзин, — с чего это мне зверья бояться. Просто неудобно. Сижу, как курица на насесте! И поясница затекла.

— Поясница затекла, потому что сидишь неправильно. Выпрямись!

Барон Эстегард Лотарский улыбался, глядя на дочь. Какая же его девочка красивая выросла! И как загорается взгляд Грегора рядом с ней… Забавно даже, что сама она не замечает. Старая лекарка хорошо ее воспитала — честной и неиспорченной. Благородным манерам можно научить и взрослого, а внутреннее благородство вкладывается с пеленок. Барону Лотарскому не придется стыдиться старшей дочери.

Грегор наконец добился от Сюзин правильной посадки и теперь медленно вел кобылу по кругу. Подсказывал:

— Поясницей работай, руки не напрягай, плечи назад, спину ровно.

Сюзин опускала руки, расправляла плечи — и улыбалась смущенно и благодарно. Разрумянилась, в густой косе искрятся снежинки. Красавица!

— Теперь сама, — Грегор опустил руку и отступил. Несколько шагов держался рядом, потом отошел к Эстегарду. — Что за девушка! Веришь, друг, рядом с ней я снова как мальчишка.

— Вижу, — усмехнулся Эстегард. — Вижу, Грегор. Спасибо, что учишь ее. Мои силы сейчас не те.

Серая кобыла лениво шагала по кругу, Сюзин сидела уверенно, только пальцы на поводьях слегка подрагивали. Из-под отороченного беличьим мехом подола платья виднелись теплые зимние сапожки, мех безрукавки играл под легким ветерком, узкий плетеный ремешок подчеркивал тонкую талию. Эстегард поглядывал то на дочь, то на Грегора. Внимание старого друга к Сюзин льстило. Видят боги, его дочь заслуживает чувств такого человека, как Грегор Ордисский! Благородного, безупречно честного, здравомыслящего и не склонного к авантюрам. Этой зимой старый барон Лотарский слишком уж ощущал груз прожитых лет. Он рад был бы знать, что о Сюзин есть кому позаботиться…

Сюзин сделала круг, натянула поводья.

— Отец, вы не замерзли? Может, пойдете в тепло?

— Пойду, пожалуй, — улыбнулся Эстегард. — Ты прекрасно держишься в седле, Сюзин. Барон Грегор — отличный наставник.

— Да, — Сюзин улыбнулась в ответ, — это оказалось легче, чем я боялась.

— Что же, оставляю тебя с ним.

— Выпейте горячего вина, отец.

— Хорошо. Не волнуйся обо мне, Сюзин, я сегодня прекрасно себя чувствую.

Замечательный день, думал Эстегард, медленно поднимаясь к себе. Вкус жизни особенно остро ощущаешь, постояв на краю могилы. В этом нет ничего удивительного, чтобы понять эту истину, не обязательно стареть. Но одно дело — риск в бою, и совсем другое — долгая, изматывающая болезнь. В выздоровлении своя, особенная прелесть — когда дышать становится легче, и холодный воздух не режет грудь, а льется в нее пьянящим молодым вином. Когда уходит постыдная слабость, и лестница перестает казаться препятствием непреодолимей крепостной стены. Когда, засыпая, веришь, что утром проснешься. Что доживешь до весны, до возвращения сына, до свадьбы дочери.

После подъема по лестнице все-таки пришлось отдохнуть. Старый барон сидел в кресле у камина, пил, как посоветовала Сюзин, горячее вино, и думал о том, что Грегор стал бы для его дочери хорошим мужем. Да и ей будет лучше за хозяйственным человеком, предпочитающим собственные земли бурной и суетной столичной жизни. Пожалуй, пора спросить у Грегора прямо, верно ли барон Лотарский понял те знаки внимания, которые барон Ордисский оказывает его старшей дочери.

Грегор затеял разговор первым. Неудивительно: он смолоду отличался редким даром выбирать нужное время. Для разговоров, боя, любви…

Они сидели в столовой после ужина, вдвоем, потягивали вино и молчали. В жизни барона Лотарского мало было людей, молчать с которыми он любил. Грегор относился как раз к таким.

Еще такой же была Грейна…

— У тебя славная дочка, — тихо сказал Грегор. — Необыкновенная. То есть, извини, конечно, обе они у тебя славные, но я сейчас о Сюзин. Я говорил тебе, что с ней рядом становлюсь мальчишкой? Я очарован и влюблен. Ты разрешишь мне просить ее руки?

— Я рад, — честно ответил Эстегард. — Но, друг мой, Грегор… Понимаешь, Сюзин так недавно со мной. Честно сказать, она только-только перестала запинаться на слове «отец». Я не смогу приказать ей. Добейся ее сердца, Грегор, и я буду счастлив отдать ее тебе.

Губы Грегора тронула довольная улыбка.

— Я не ждал другого ответа. Спасибо, Эстегард. Я и не подумал бы брать ее за себя без любви. Она не из тех куриц, что готовы смириться с родительской волей, забыв о собственных чувствах. Да мне и самому хочется получить ее всю — не только тело, но и душу. Иначе как я смогу сделать ее счастливой?

— Из вас получится отличная пара. Я желаю тебе удачи, Грегор.

Барон Ордисский подлил в кубки вина:

— За удачу и за любовь! Пусть Звездная дева будет к нам благосклонна.

В камине трещал огонь, за окнами свистела разгулявшаяся к ночи метель, а наверху сидела в своей комнате Сьюз, завернувшись в одеяло и глядя на букет осенних звезд, желтых и белых. Острые лепестки-лучики все еще были свежими, как вчера сорвали.

— Пусть Звездная дева будет к тебе благосклонна, — прошептала Сьюз. Вздохнула и легла. Она устала за день. Хотя ездить верхом ей понравилось, а барон Грегор и в самом деле оказался хорошим учителем. Сьюз улыбнулась, засыпая: надо скорее научиться скакать по-настоящему. Тогда можно будет доехать до деревни, а то и к Зигмонду в гости напроситься. Зима такая долгая, и ждать до весны так тоскливо…