Хозяин Зимы

Глава 2. Снежное поместье

Севара запускает пальцы в короткие мягкие волосы Годияра, сидящего на полу перед ней. Он хмурит брови, а палец его двигается по строчке открытой книги. Папа сидит на диване, следя за сыном с лёгкой усмешкой. Интимила со смехом топает по полу от мамы, которая играет роль страшного монстра.

— Ну что, почитаешь сёстрам? — папа чуть наклоняется.

— Давай ты, — Годияр протягивает ему книгу, — она всё равно с иллюстрациями, им же смотреть нужно.

Папа важно кивает, забирая сборник со сказками. Мама наконец ловит Интимилу, садится вместе с ней на диван, поближе к папе, к которму уже подползает Севара и обнимает его руку. Годияр остаётся на своём месте, только ноги вытягивает и подушку под голову подкладывает, чтобы удобнее стало.

— Что почитаем, девочки?

— Кояшим минем, за окном зима, значит нам нужны ваши снежные сказки! — Восклицает мама, театрально возмущаясь. Она тут же сдаётся улыбке папы и, тихо засмеявшись, кладёт свою голову ему на плечо.

Папа открывает нужную страницу, где чёрные чернила вырисовывают хребты гор и замок, окутанный метелью. Но картинка вдруг начинает обретать цвета и выскакивает, став реальной. Знакомое изображение из сказки оборачивается тёмным лесом и фигурой мужчины с длинными белыми волосами.

Внезапно всё исчезло, и Севара поняла, что то был сон, а сейчас она лежит с закрытыми глазами. Отчётливо слышалась навязчивая весёлая мелодия, которую кто-то напевал под нос. Вскорости добавились и слова, звонкими колокольчиками разгонявшие холодную тишину:

— …Блазнит, что снег, нам даст ночлег. Блазнит, что лёд, на вкус, как мёд…

Детская песенка прервалась, когда Севара наконец подняла веки, уставившись на рыжую девушку, складывающую постельное белье на кресло. Незнакомка застыла с открытым ртом, глядя большими серыми глазами на проснувшуюся, а затем ойкнула и затараторила:

— Вы очнулись? Как самочувствие, сударыня? Врач приходил, но сказал не к чему вызывать из Лединска целителя, забирать тоже не стал.

— Я в порядке, — немного тихо ответила Севара. Как ни странно, она действительно чувствовала себя неплохо для человека, который едва не замёрз насмерть. Разве что отчего-то беспокоило сердце, но не настолько, чтобы жаловаться незнакомке. Выяснить нужно совсем иное: — Где я?

— На постоялом дворе, в Пэхарпе. Вас тут рядом нашли, у леса. Мы, женщинами, круг обходили, праздник же, увидали вас, дотянули в тепло, врача вызвали, полицию. Оказалось, вы несильно замёрзли, травм нет. Мы уж было думали, что разбойница, с шкатулкой ведь и без пачпорта, но с Лединска уже сообщили о старике на дороге, тот сказал, что дворянку довозил. Ну и вот… — подытожила рыжая, разводя руками.

Севара протёрла виски, жмурясь и силясь сложить всё в голове. Пока она поняла, что её осмотрел врач. Не целитель с магией, но тоже неплохо. Полиция была, старик-извозчик жив, а…

В ушах зазвенело, перед глазами потемнело. Резкий приступ боли ознаменовал яркое воспоминание о беловолосом спасителе. Произошедшее больше не куталось в туман, а проступало детальными образами.

— Вы в порядке, сударыня? — рыжая наклонилась, участливо глядя на побледневшее лицо гостьи.

— Просто небольшая мигрень…

— От переживаний, верно.

— По-видимому, — согласилась Севара, растирая успевшие замёрзнуть плечи. Она не могла понять: была ли та встреча реальностью или ей лишь привиделось? В голове царила туманная дрёма, как бывает, когда только просыпаешься, так что размышления давались пока тяжело.

— Принести вам отвар? Он на ромашке, лаванде и валерьяне.

— А кофе у вас не подают?

— Кофя нет, — раздался печальный ответ. — Но чай с травами разными есть и с ягодами. Хотите с шиповником? Могу с малиной вам сделать. Или облепиховый. И покушать вам нужно. Но кафу вам не вкусно будет есть, чирлу, может, сделать?

— Кафу? Чирлу? — уточнила Севара.

Рыжая девушка покраснела и, потупив взгляд, сбивчиво пояснила:

— Простите, у нас так говорят. Кафа — каша, чирла — яичница… Знаю, неправильно, но привыкла, извините…

— Здесь используют много непонятных мне слов, но извиняться тебе не за что. Как твоё имя?

— Оленя.

— Что ж, моё имя Севара. Тамъярова Севара Милояровна, — представилась она, приподнявшись на кровати, но тут же легла снова, обратившись к новой знакомой: — Оленя, будь любезна, принеси крепкого чаю и… чирлу.

Оставшись на время в одиночестве, Севара наконец огляделась. Небольшая комната, оснащённая чугунной печкой, красные стены с орнаментом, бардовые портьеры, скрывающие часть мутного окна с кованной решёткой на нём. Помещение выглядело довольно богато для обычной комнаты на постоялом дворе. У двери — комод с небольшой вазой, в неё поставили нежно-розовый пион, рядом с которым притаилась шкатулка из голубого камня.

Заворожённая, Севара вылезла из-под одеяла. Осторожно ступая по мягкому, но холодному ковру, двинулась вперёд. А ведь Оленя упоминала, что их гостью нашли со шкатулкой. Но откуда та взялась? Все вещи остались на санях, да и ничего подобного в саквояже не лежало. И цветок…

— Неужели?.. — пробормотала Севара, подходя к комоду.

Зубы начали стучать не только из-за прохлады комнаты, но и от странного волнения, вызванного воспоминанием о бледном незнакомце. Он отдал пион, но мог ли даровать ещё что-то? Разумеется, мог.

Шкатулка была среднего размера, цвета неба, но немного сверкала, словно снег под лучами Инти. Руки дрожали, пришлось закрыть глаза и дышать глубже, чтобы унять тревогу. Она и сама не знала, что ожидала увидеть в шкатулке. Предположения были разнообразными: от обрубленных пальцев в крови до одинокого колье изо льда, при этом обязательно проклятого. С другой стороны, разве беловолосый не спас от верной смерти? Зачем ему пытаться теперь причинить вред?

— Что за трусость перед обычной вещицей? — Севара, раздражённая своим страхом, грубым движением откинула крышку шкатулки.

Внутри не было крови, только блеск золотых цепочек, сверкание драгоценных камней, сливающихся в роскоши серёжек, ожерелий, браслетов и колец. Такому разнообразию и богатству могла позавидовать даже императрица.

Ни один мускул не дёрнулся на лице Севары. Она бросила взор на пышность даров и захлопнула шкатулку, развернулась резко и быстро вернулась под ещё не остывшее одеяло. Если бы кто-то смотрел на неё в тот момент, то наверняка в дальнейшем сообщал бы, что содержимое шкатулки не произвело никакого впечатления на неё, однако утверждение было бы ложью.

Севару обуял ужас. Он клацал челюстью, но она игнорировала его. У неё были доказательства той встречи, того спасения, за которое придётся платить. И кому? Загадочному незнакомцу, похожему на сказочного персонажа больше, чем на реальную личность. Что предпринять? Севара не знала, а это пугало сильнее.

— Сначала необходимо разобраться, — пробормотала она. — Я не позволю бездумно верить в то, что нельзя доказать. Всему есть объяснение и совсем не сказочное.

Ведь в тот вечер Севара замерзала, тело её ослабло и разум тоже. Она бредила, но, вероятно, смогла доковылять до городка. А шкатулка… Мало ли откуда? На неё напали разбойники, к тому же говорили о беглом маге. Может, он встретил её и сжалился? Шкатулку всучил, опять же.

В то, что бывший заключённый мог помочь одинокой девушке, верилось слабо. Однако, если смотреть с иной стороны, то кто знает, что у другого человека на уме. Вдруг, у него был мотив для такого поступка.

Найдя мало-мальски правдоподобный вариант, который бы не заставлял её думать о таинственной встрече, как о чём-то сказочном, а потому неконтролируемом, Севара успокоилась. Ей было легче считать, что случилось что-то неприятное, но объяснимое и совсем не связанное с чем-то, что неподвластно даже магам. Так странная встреча оставалась диковинным сном для Севары. По крайней мере она так решила для себя, чтобы не утопать в жутких мыслях о расплате за помощь.

Наконец вернулась и Оленя. Она принесла обещанный чай и глазунью с мелкими колбасками и хлебом. Заметно было, как на не самой лучшей посуде, Оленя постаралась разложить всё посимпатичнее.

— Премного тебе благодарна, — чинно кивнула Севара, приступая к еде.

За завтраком она успела окончательно проснуться и поразмыслить, а потому позволила себе начать беседу, когда черёд дошёл до чая.

— Повтори, пожалуйста, кто меня нашёл?

— Женщины. Мы город обходили. Точнее, старую его часть: отсюда до площади.

— Ночью?

— Праздник ведь. Невестин день.

Севара поперхнулась. Мигом вспомнилось обращение беловолосого — «невеста».

— День богини Ханашады, — Оленя протянула салфетку, — мы зовём Невестиным днём. На юге не так?

— Честно говоря, не знаю, как в народе, но в свете иначе, чем днём Ханашады не зовут. Так женщины обходили город? Как же? И зачем?

— Расплетаем волосы, снимаем платки, на соху доски кладём, на них садятся несколько женщин, а другие кто позади, придерживает соху, кто впереди — тянут. Так бороздой круг выходит. Мужчины на площади ждут, Ханашада ведь женщинам силы даёт. Вот мы и стараемся, чтобы городу жилось легче, чтобы гора людей не забирала, и напасти все за бороздкой-то и остались.

— Надо же. — Севара задумчиво отхлебнула терпкий чай.

О таких традициях она не слышала. В день Ханашады они с бабушкой и сестрой обычно ходили в храм Двенадцати, чтобы помолиться. Ну и, разумеется, обязательно выходили и мальчики. Бабушка говорила, что если остаться в такой день дома, то мужчины не найдут себе жён, а женщины мужей. А если и найдут, то обязательно умрут после свадьбы. В такие суеверия Севара не верила, но с бабушкой не поспоришь.

— Значит, вы у леса проходили? А никого не видели поблизости?

— Так двор наш у самого лесочка, у нас весь город: с одной стороны горы, с другой деревья, — пожала плечами Оленя. — Рядом мы только и были. А вы в шубе песцовой беленькой, со шкатулкой и пионом.

Севара моргнула пару раз, не веря ушам. Какая шубка? Те варвары стянули с неё верхнюю одежду. Да и остальное…

— Мы думали, в шкатулке у вас документы найти, но куда там. Она не открывается.

— Полиция, говоришь, была?

— Приходили. Ночью ещё. Утром рано тоже были, сказали хозяйке, что вы дворянка, видно. Она тогда приказала вас в эту комнату определить… Кхм… И служители просили вас зайти тоже. Личность подтвердить, ну и вообще…

— Тогда, не могла ли бы ты помочь мне собраться?

Оленя улыбнулась и гордо сообщила, что всю ночь сушила, чистила платье, и сейчас оно в отличном состоянии. Севара мысленно сделала пометку заплатить той за работу. Правда, когда принесли одежду, стало не по себе. Платье казалось собственным, но его будто кто-то перешил, изменил: ткань стала светлее, немного блестела, добавилось кружево. Однако выбирать не приходилось.

Пока шнуровали корсет, ноющая грудь не успокаивалась, но как бы тщательно не приглядывалась Севара, а ни раны, ни синяка не заметила. Вспомнились хладные длани того, кто бесшумно ходил по хрусткому настилу снега, кто говорил мягким низким голосом. Возникли моменты каждого касания ледяных пальцев…