С волками жить...

* * *

Настоящая зима обрушилась внезапно. Дом замело чуть не по самую крышу, и Люта долго откапывала выход, ругаясь так, что отец непременно дал бы ей затрещину. По такому рыхлому и глубокому снегу далеко не уйдешь, да и ветер… Белки — те точно попрятались, так что лучше проверить шкуры (вдруг какая попортилась), пересчитать, записать, а то вечно времени нет. И постирать не мешало бы, решила Люта. Чем таскать воду ведрами, проще снега натопить — вон сколько его намело!

Назавтра рассветлелось, и она отправилась в лес. Оголодавшее зверье тоже вылезет, знай высматривай… И точно — пять черных белок и трех обычных Люта подстрелила еще до полудня, а это было ох как здорово.

Чтобы передохнуть, она спустилась к узкому, но бурному ручью, напилась воды, от которой ломило зубы, и только выпрямилась, как на нее выскочил волк… Ух что это был за зверь! Шуба — рука утонет…

Только ободранная и грязная, сообразила Люта. И сам волк худющий, заметно крупнее здешних. Чужак, похоже, но откуда?

Бояться она не боялась — на оборотня, даже в человеческом облике, никакой зверь не пойдет, разве что медведь спросонок, — но ружье с плеча скинула. Мало ли…

И вздрогнула одновременно с волком — где-то позади треснула ветка под неосторожной ногой. По следу шли охотники. Один охотник, услышала Люта и снова посмотрела на волка. И удивилась: взгляд у него не звериный, и… Что это? Цепочка на шее? Ее почти не было видно в густой шерсти, только отблеск выдал.

— Прямо, вдоль ручья, — быстро сказала она. — До излучины. Там сдвоишь след — и прыгай в воду. Там мелко, до брюха не достанет. По правую сторону будет промоина под старым деревом, прячься в ней. Я приду, когда с этим разберусь. Ну, что встал?

Волк подошел ближе и осторожно коснулся холодным носом ее руки, пахнущей кровью и металлом. Потом скакнул в сторону и исчез, растворился среди заснеженных деревьев.

«Вдоль ручья пошел», — удостоверилась Люта, прислушавшись. Удивляться она собиралась потом — сейчас сюда шел человек. Ну, как ходят по глубокому, слегка примороженному сверху снегу обычные люди, не охотники вроде нее: с шумом, хрустом, руганью… А кого он выискивал, и думать нечего.

— Эй, волка не видел? — отдышавшись, спросил охотник, умаявшийся в теплой одежде. Сразу видно — равнинный, здешние одеваются иначе, так, чтобы можно было и в снегу полежать несколько часов, и не упреть, пока лезешь по круче.

— Ага, здоровый такой, — ответила Люта, постаравшись сделать голос погрубее. — Увидел меня — скок в сторону да пропал. Туда, в кусты!

Место их встречи с незнакомым волком она вытоптала так, что даже собака ничего бы не вынюхала.

— А ты чего стоишь с ружьем наперевес?

— Ну так вдруг он вернется?

Охотник подошел ближе, опустился на колени, разбил наледь у берега и напился. Глупец, кто же пьет из ледяного ручья! У самого вон фляга на боку — попил бы да наполнил заново, чтобы вода согрелась… То есть, это людям нужно было знать, а Люта пила из любой лужи, если хотелось. Хотя, может, фляга-то давно опустела…

— Ага, вот он… — охотник осмотрелся и заметил таки единственный след на снегу. — Пойду, бывай… Погоди, это же ты?

— Кто?

— Дочка того охотника. Ну того, что выследил черного оборотня! Ты имя не называла… или я забыл просто? Я тебя по шраму узнал!

— Айлан? — неуверенно произнесла она, хотя прекрасно помнила имя.

— Да! Запомнила, надо же!

— Я разве полоумная, чтобы имени не запомнить? — Люта спохватилась и сменила тон: — Да еще человека, который убил того самого и не выдал меня…

Поклониться бы, но не с двустволкой же в руках, право слово. И пускай чужак поболтает, чтобы тот, с цепочкой, ушел подальше.

— Да перестань ты… — засмеялся Айлан. — И, пожалуйста, опусти ружье или отверни в сторону, а то неприятно, когда тебе в живот два дула смотрят!

«Как так? Ведь не полная луна, до нее еще несколько дней! — металось в голове у Люты. — Или мне показалось, и это обычный волк, а цепочку ему надел хозяин? Тогда почему Айлан идет за ним?»

— Чего это ты вдруг взялся на волков охотиться? Или этот особенный?

— Особенный. Оборотень.

— Но луна же еще растет!..

— А ему все равно. Когда хочет, тогда и оборачивается.

— По-моему, тебя надули, — сказала Люта. — Если б этот оборотень умел оборачиваться когда угодно, так подсел бы к тебе в кабачке, напоил, а потом шею свернул.

— Ну так я не пью чужого, забыла? — улыбнулся Айлан, стащил меховую шапку и утер лоб. Хоть волосы отрастил, на том спасибо. — А ты много знаешь о повадках оборотней…

— Ты уж точно больше. Иди своей дорогой, не то упустишь добычу.

— И что, не скажешь даже: другой, другая то есть, рядом живет?

— Тебе не за меня заплатили. И не деревенские, — ответила Люта и подумала: а что, если Трюдда и остальные узнают, кто она?

Трюдда скажет, чтобы полмалкивали, решила она наконец. Может, болтать и станут, но ты поди докажи! А ничего такого, чтобы присылать охотников вроде Айлана, Люта не сделала, ни к одному человеку не прикоснулась. И коз с овцами не трогала, как отец приказал.

Но все равно, если начнут болтать — даже Трюдда всем глотки не заткнет…

Люта помотала головой, чтобы вытряхнуть из нее дурные мысли.

— Я не за тобой шел, — сказал Айлан, подняв пустые руки. — Я никому о тебе не сказал. Живи мирно, вот и все. Я пойду, не то и впрямь упущу!

— А этот что натворил? Серый? — Люта легко побежала рядом, почти не проваливаясь в снег. — Тебе за него заплатили, как за того самого? Он убил кого-то?

— Точно так, — кивнул тот, но ей послышалась фальшь в его словах. — Иди своей дорогой! Это моя добыча, поняла? На черного я случайно наткнулся, а этот — только мой!

— Говорить нужно понятно, — буркнула Люта, подождала, покуда он скроется в подлеске, потом вернулась по своим следам, разулась и ступила в студеную воду.

До излучины было всего ничего, ноги даже не озябли. У человека уже онемели бы, но…

Серый волк свернулся клубком в самой глубине пещерки, вымытой ручьем по весне под корягой. Залезать туда Люта не собиралась.

— Если ты убил человека ради справедливости — я тебя выслушаю. Если зарезал беспомощную женщину или ребенка — лучше оставайся тут, — не без труда подобрала она слова. — Ты найдешь мой дом по следам, только спеши: скоро грянет метель, и тогда ты хвоста собственного не отыщешь!

Люта обернулась и добавила:

— Он тоже не отыщет.