Чисто семейное убийство

- Выходи, а не то...

Он осекся, должно быть, соображая, чем же можно пригрозить неупокоенному духу.

Девчонка выше подняла канделябр и спросила тонким голосом:

- Кто здесь?

Новый стон был ей ответом.

Тени от свечей плясали по стенами, превращая библиотеку в страшную пещеру.

- Призрак! - проскулил один из мальчишек.

- Дурак, – фыркнула она презрительно. – Призраков не бывает.

- А-а-а! - взвизгнул мальчишка,тыча пальцем в темноту библиотеки.

- Ш-ш-ш, – зашипела девчонка, повернулась и свободной рукой заткнула ему рот. – Хочешь, чтобы сюда примчалась твоя мать?

Мальчишка лишь испуганно таращил глаза.

Девчонка, пробормотала что-то вроде: "Мужчины - трусы!" и наконец проследила за его взглядом.

Короткое: "Атас!", звон - и ребятишки со всех ног бросились прочь,тихо подвывая от испуга.

Свет мелькнул в конце коридора и пропал, но особенно темнее в библиотеке не стало.

- Мэри? – позвал Этан, который успел выбраться из своего убежища,и протянул мне руку. – Я и не подозревал, что ты так умеешь.

- Как? – отозвалась я рассеянно, отряхивая пыльную юбку,и подобрала с пола ключ. Должно быть, его обронили детишки.

- Душераздирающе...

Он осекся и вдруг крепко, почти до боли, стиснул мои плечи.

Я подняла взгляд - и прикусила щеку, чтобы не вскрикнуть.

Призрак висел посреди библиотеки. И это не был прадед Этана. Хотя бы потому, что у покойного Годдфри Кларка никак не могло быть таких аппетитных округлостей, тонкой талии и изящных ножек. Должно быть, при жизни дама была ослепительно хороша, хотя трудно утверждать это со всей определенностью. Ведь у полупрозрачной фигуры в легкомысленном неглиже не было головы...

Этан откашлялся.

- Доброй ночи, мэм! Я - Этан Баррет, а это моя жена М... Люси.

Вежливость - прежде всего. Как это по–альбионски!

Я выдавила из себя улыбку и соврала:

- Приятно познакомиться.

Призрачная леди вновь душераздирающе застонала,требовательно протягивая к нам руки. Не похоже, что она пыталась нас напугать, скорее донести что-то важное.

Интересно, кто она такая? А главное, чего хочет?

Священник говорил, что призрак в этом мире может удерживать какое-то важное дело. Вот только какое?

- Простите, мэм, – тихо, но твердо сказал Этан. - Мы вас не понимаем.

Я накрыла ладонями его руки на моих плечах.

- Дорогой, она ведь не может говорить.

Попробуй что-то сказать, не имея рта и даже головы.

- Она же как-то умудряется стонать, – шепотом возразил Этан,и с этим трудно было не согласиться. Кашлянул и попросил громче: - Мэм, вы сумеете дать нам знак?

Призрак всплеснул руками, без слов вопрошая: "Как?!"

И меня озарила дурацкая идея,такая соблазнительная, что удержаться я не смогла.

- Можете написать? – выпалила я. - Прямо в пыли.

Благо, вокруг лежал такой толстый ее слой, что разобрать написанное не составило бы труда.

Призрак засверкал, как рождественская елка, и на полу сами собой проступили буквы со множеством завитушек.

- "Мое платье!" - прочитал Этан вслух. – Что?!

Призрачная леди махнула рукой, взметнув клочья пыли, и начертала: "Где мое платье?"

Я с трудом сдержала смешок. Очевидно, отсутствие головы прекрасную леди не смущало. Вот платье - другое дело. Платье это важно.

"Найдите!!!" - появилось на полу. Именно так, с тремя восклицательными знаками.

После чего призрачная леди рассыпалась сердитыми искрами, подняв в воздух залежи пыли.

- Кажется, нам нужно выпить, – пробормотал Этан и чихнул.

Бренди и впрямь быстро привело нас в чувство, а шоколад оказался восхитительно вкусным. Мы сидели на диване в обнимку и, должна признать, это и впрямь было романтично.

- Пойдем спать, дорогой? – спросила я, борясь с желанием облизать пальцы. - Или ты хочешь дождаться еще и прадеда?

Вдруг они могут являться только по одному за раз? Вот только как решают, кто именно явится сейчас? Нечто вроде очереди? Интересно, в порядке старшинства в семье или по давности смерти?

- Жаль, что она не представилась, - пробормотал Этан, не ответив на насмешку. - Как теперь искать?

Я повернула голову и всмотрелась в его лицо, смутно видимое в лунном свете. Шторы мы отдернули, а из-за искрящегося снега за окном в комнате сталo почти светло.

Фонарик мы погасили. Разумеется, не романтики ради, а для экономии батареек. Кто знает, какие опасности подстерегают нас на обратном пути?

- Ты впрямь собираешься искать это злосчастное платье? - спросила я недоверчиво.

Этан нахмурил брови.

- Я должен хотя бы попытаться.

- Как думаешь, ее убили? – поинтересовалась я напрямик.

Муж покачал головой.

- Тогда ее бы занимали поиски убийцы, а не платья. Конечно, это ерунда, но именно эта ерунда не дает покоя душе моей... прабабки? Прапрабабки?

- Вряд ли она настолько стара, – сказалa я со вздохом. – Такие фасоны носили в конце прошлого века.

- Уверена?

Ох уж эти мужчины!

- Рукав "баранья ножка", цветной корсет, панталоны выше колен и кружево машинного плетения, – перечислила я. - Трудно ошибиться.

Причем судя по крою и обилию украшений, покойная была той ещё штучкой.

- Значит, скорее всего жена Джозефа Кларка, – задумчиво произнес Этан. - Тем легче.

Я только вздохнула. Он и впрямь в это верит?..

***

Проснулась я одна и нисколько этому не удивилась. По утрам мне редко удавалось понежиться в объятиях мужа. И не потому, что мы следовали чопорной альбионской традиции спать в разных постелях - боже упаси! Просто Этан вскакивал в такую несусветную рань, когда поднять меня можно было разве что динамитом.

К счастью, у моего любимого мужа хватало совести (а также инстинкта самосохранения) не делать таких самоубийственных глупостей. В прoтивном случае я или подала бы на развод, или сделалась вдовой. И суд бы меня оправдал! Будить человека в пять утра - это ли не жестокость?

Я сладко потянулась, повернула голову к окну и сказала:

- Доброе утро, дорогой.

Сидящий в кресле Этан поднял голову от газеты и встал, чтобы меня поцеловать.

- Доброе утро, дорогая. Хочешь что-нибудь съесть?

- Разве я не проспала все на свете? – удивилась я, бросив взгляд на часы. Стрелки почти доползли до полудня.

- В Лонг-хаусе принято завтракать в постели, – просветил Этан, кивнув на поднoс с остатками сандвичей и чашкой из-под кофе. Альбионской традиции пить по утрам чай он не придерживался, впрочем, как и я.

- Надо же, какие сибаритские замашки, - я вновь сладко потянулась и попросила: - Закажи мне что-нибудь перекусить, пока я умоюсь, хорошо?

Этан кивнул и вновь потянулся за газетoй...

Когда я вернулась из ванной, на пороге как раз появился дворецкий с подносом в руках. Уголки его рта были скорбно опущены, а плечи чуть сгорблены.

- Доброе утро, Далтон, - несколько удивленно поздоровалась я, завязывая на ходу пояс халата. Подавать завтрак не входило в обязанности дворецкого, для такого рода мелких поручений существовали горничные.

- Доброе, мэм, – ответил он необыкновенно мрачно, опустил поднос на стол и выпрямился, глядя поверх моей головы. - Желаете еще чего-нибудь?

- Нет, спасибо, - я потянулась к кофейнику.

Я никогда не страдала излишней пытливостью. Не хочет рассказывать? И не надо.

Этан же, чье любопытство просыпaлось раньше него самого, живо поинтересовалcя:

- Что-то случилось, Далтон?

- Произошло несчастье, сэр, - сообщил дворецкий таким похоронным тоном, что я уже начала прикидывать, где раздобыть подобающую для кладбища черную шляпку.

Кого именно постигла печальная участь, можно было не гадать. Разумеется, старика Джозефа.

Я добавила в кофе изрядную порцию молока, сдобрила сахаром и с наслаждением отпила сразу половину.

- С кем? – муж взглядом призвал меня проявить хотя бы толику приличествующей случаю скорби.

Пришлось опустить взгляд в чашку, поскольку горевать о желчном старике было выше моих сил.

- С горничной, сэр, – удрученно поведал дворецкий. – Она сломала ногу.

Мы с мужем дружнo выдохнули. Признаюсь, я - с некоторым сожалением.

- Не пугайте нас так, Далтон, - попросил Этан с досадой. – Конечно, мы сочувствуем несчастной девушке, но ведь с ней все будет хорошо?

- Доктор сказал через месяц, а то и два, - голос дворецкого преисполнился уныния. – А в доме гости!..

- Это, кхм, и впрямь очень несвоевременно, - сказала я, переглянувшись с мужем. – Кстати, кто из девушек пострадал?

Надеюсь, нахалка Энни?

Вслух я, разумеется, ничего подобного не сказала. Однако по мелькнувшей на губах Этана улыбке нетрудно было догадаться, что мысли мои тайной для него не стали.

Трудно быть женой полицейского!

- Энни Гастингс, – оправдал мои надежды дворецкий, и сожаление мое сменилось тайным злорадством.

- В деревне наверняка найдутся девушки, которые не прочь подработать, – заметила я вежливо.

Все-таки Питер с Маргарет приняли нас очень приветливо, не хотелось бы им лишних проблем.

Худая физиономия Далтона стала еще печальней, вокруг рта залегли горькие складки.

- Боюсь, это не все плохие новости, мэм.

- Неужели? – Этан отложил газету.

Дворецкий переступил с ноги на ногу и тяжко вздохнул. При его обычной манере держаться каменным истуканом это приравнивалось к рыданиям с выдиранием волос.

- Я бы никогда не осмелился заговорить, сэр, – глухо сказал он наконец, чуть склонив голову, – не будь вы членом семьи.

Лицо Этана поскучнело. Перспектива нового витка семейных дрязг, прямо скажем, энтузиазма не внушала.

- Вот как?

- Да, сэр! - дворецкий вздохнул и закончил удрученно: - Хотя нам все равно пришлось бы поставить в известность власти. Так что ваше присутствие оказалось очень своевременным.

Этан пригладил волосы рукой и откинулся в кресле.

- Только не говорите, что вы не досчитались скатертей или припасов в кладовой.

Нам очень повезет, если этим ограничится. Но, судя по настрою дворецкого, вряд ли.

- Горничная пострадала по чьему-то злому умыслу? - предложила свой вариант я.

Наверняка Этан был не единственным, кому эта прыткая особа строила глазки. Какая-нибудь обиженная жена или невеста могла ей отомстить.

Брови Далтона удивленно дрогнули,и он покачал головой.

- Нет, мэм. С Энни произошел несчастный случай, в этом нет сомнений.

Должно быть, вид у меня был достаточно скептичный, поскольку дворецкий пустился в объяснения:

- Она поскользнулась на льду. Дети носили воду, чтобы залить горку, и расплескали. Они уже наказаны.

Я задумчиво кивнула. Был ли это несчастный случай или умышленное вредительство, зачем мне докапываться до истины? Пусть останется на совести детишек.

Дворецкий тем временем стиснул руки в белых перчатках и сообщил,трагически понизив голос: