Морально нечестивый

Глава 3

Марчелло

Наше время

Стоя перед особняком Ластра, я должен собраться с духом, чтобы нежелательные воспоминания не нахлынули на меня. Мне никогда не приходило в голову, что мне придется вновь вернуться сюда. Когда я, наконец, сбежал от этой жизни, то решил, что это навсегда. Но должен был знать, что такой человек, как я, никогда не сможет полностью убежать.

Прошла уже неделя со дня смерти моего брата. Я должен быть честен с самим собой. Смерть Тино сильно ударила по мне. Труднее, чем ожидалось, учитывая, что мы никогда не были близки. Однако он оказал мне величайшую услугу, и поэтому заслужил как мое уважение, так и мою преданность. Забавно, как мне удалось оказаться зажатым между этой преданностью и моей дружбой с моим лучшим другом Адрианом, которого я в конечном итоге предал.

И из-за меня он сейчас лежит на больничной койке, не зная, проснется ли он. Бьянка, его жена, запретила мне навещать Адриана. Учитывая то, что я сделал, то это заслужено. И все же... мне больно не быть рядом со своим другом, когда он нуждается во мне. Несмотря на то, что я нанес непоправимый ущерб нашим отношениям, я все еще надеюсь, что когда-нибудь смогу загладить свою вину.

Когда-нибудь.

Уже вспотев, я снимаю пальто и аккуратно складываю его на руке. Кивнув двум телохранителям, я подхожу к двери и звоню в звонок. Появляется пожилая женщина и хмуро смотрит на меня. Конечно, никто бы меня не узнал. Это было слишком давно.

— Я Марчелло, — говорю я и наблюдаю, как ее лицо расплывается в улыбке.

— Синьор! Венеция будет очень рада услышать, что ты наконец-то здесь.

— Наконец-то?

— Да, синьор Валентино сказал нам, что вы возвращаетесь. Как жаль, что он умер. Пусть его душа покоится с миром, — говорит женщина, перекрещивая себя.

— Входи, входи. — Она ведет меня в большой зал, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от нежелательных воспоминаний. Крики... Боль...

— Как тебя зовут? — спрашиваю я ее, больше из вежливости, чем из чего-либо еще.

— Амелия, синьор.

— Амелия... — произношу я ее имя, внезапно кое-что вспомнив. — Та Амелия?

— Si, синьор. Твой брат снова нанял меня, но это было после того, как ты ушел, — подтверждает она, и я чувствую себя немного спокойнее.

— Ты... мой брат? — спрашивает мягкий голос с лестницы. Я поднимаю голову и вижу молодую женщину, которая почти робко смотрит на меня. На ней длинное синее платье. Ее волосы цвета красного дерева локонами спадают на плечи. У нее лицо в форме сердца, с сильными скулами и парой раскосых карих глаз.

Она выглядит точь-в-точь как ее мать.

— Ты, должно быть, Венеция. — Я расплываюсь в приятной улыбке. Последнее, что мне хочется сделать, так это отпугнуть девушку.

— Да. — Она кивает, прежде чем неуверенно сделать шаг, а затем еще один, пока не оказывается на уровне глаз со мной и Амелией.

— Синьорина. — Амелия суетится вокруг Венеции, и ясно, что у них близкие отношения.

— Ты сильно выросла, — добавляю я, пытаясь придумать подходящую тему. — Последнее, что я помню, ты была такой. — Я двигаю рукой, чтобы показать, что она доходила мне только до бедра, когда видел ее в последний раз... ей было около пяти.

— Прошло уже десять лет, — говорит она, но тут же опускает взгляд, осознав свой тон.

— Синьорина! — возмущённо упрекает Амелия.

— Знаю, что меня долго не было. Но теперь я здесь. И выполню свой долг перед этой семьей.

— Действительно? — Венеция огрызается на меня, сощурившись. — Как ты поступил с моей сестрой? Скажи мне, ты тоже отошлешь меня прочь?

— Синьорина Венеция, ваш брат хотел, как лучше. — Амелия пытается вмешаться, но Венеция не останавливается.

— Он хотел, как лучше, когда назвал ее дитем дьявола и отдал в монастырь? — ее голос полон злобы, когда она подчеркивает "Дитя дьявола". Мне приходится на мгновение закрыть глаза на ее обвинение. Откуда Венеция вообще знает? Тирада Венеции продолжается, и я знаю, что должен что-то с этим сделать.

— Хватит! — мой голос гремит, и обе женщины замолкают, их глаза широко раскрыты, когда они смотрят на меня.

— Ты находишься под моей опекой, Венеция. И теперь я глава этой семьи, так что тебе следует уважать меня. Ты права. Я отослал твою сестру прочь. Было бы довольно легко сделать то же самое с тобой. — Венеция открывает рот, чтобы что-то сказать, но я продолжаю. — Насколько все было бы проще, если бы мне не приходилось беспокоиться о тебе... — задумчиво говорю я.

Венеция бледнеет, когда понимает, что я, возможно, говорю серьезно, и что-то бормочет.

— В конце концов, я нахожу твои манеры совершенно неподходящими. Может быть, окончание школы как раз подойдет.

— Ты не можешь этого сделать! — восклицает она, подходя ближе. Можно сказать, что Венеция злится от этой мысли.

— На самом деле, это зависит от тебя. — Я изо всех сил стараюсь казаться незаинтересованным в ее судьбе, когда перечисляю варианты. — Но опять же, если ты будешь хорошо себя вести... мы все можем поладить, не так ли?

Секунду она с вызовом смотрит на меня, прежде чем признать свое поражение.

— Да.

— Что «да», Венеция?

— Да, сэр. — кротко добавляет она, прежде чем взбежать по лестнице.

Я поворачиваюсь к Амелии, но она смотрит на меня с разочарованием в глазах.

— Я думала, вы другой. Сэр, — говорит она, прежде чем тоже уйти.

Совсем один в большом зале, я делаю глубокий вдох.

Я тоже думал, что я другой...

Пока не перестал им быть.

Дом все такой же, каким я его помню... И в этом вся проблема.

Я приношу небольшой багаж в одну из комнат для гостей на первом этаже, думая, что пока этого будет достаточно. У меня не так уж много вещей. Это вошло в привычку с того дня, как я сбежал. Я распаковываю багаж и достаю несколько рубашек и брюк, а также небольшую сумку с туалетными принадлежностями, чтобы отнести в ванную.

Желание сбежать почти переполняет меня, но я должен напомнить себе, что делаю это ради своих сестер. Мне необходимо обеспечить их безопасность, тем более что такая потеря власти, как смерть Тино, сделает их разменной монетой в потенциальном уничтожении.

Вероятность того, что они окажутся в опасности, слишком высока. Но есть вещи, которые нужно сделать. Независимо от того, насколько я могу бояться своего нынешнего положения и того, что оно влечет за собой, я также нуждаюсь в нем из-за его ресурсов. Чтобы приступить к разработке планов наследования, я встретился с юристами и бухгалтерами Тино, и они переслали мне документы для ознакомления. Мне также дали список со всеми людьми, ранее находившимися под командованием Тино.

Быть доном означает не только отвечать за деловую часть семьи, но и заслужить уважение людей в семье. Я юрист по профессии, поэтому меня назвать новичком в юридических аспектах ведения бизнеса. Хотя большую часть своей карьеры я занимался уголовным правом, у меня есть некоторый опыт работы с корпоративной стороной, который должен оказаться полезным. Это последняя часть, которая меня беспокоит. Я должен созвать официальное собрание в семье и представиться как дон, чтобы заставить их принять меня как новую власть. Однако Тино обо всем позаботился. Он знал, что его конец близок, и позаботился о том, чтобы в порядке наследования было достаточно лазеек, чтобы я был наиболее жизнеспособным вариантом в качестве дона.

Когда я просматриваю список имен, связанных с семьей, то не могу не заметить своего дядю Николо в качестве советника... Может, он и не был чудовищем, каким был мой отец, но и ангелом он тоже не был. И мне придется присматривать за ним.

Я погружен в свои мысли, когда мое внимание привлекает стук в дверь. Дверь медленно открывается, и неохотно Амелия смотрит на меня, ожидая одобрения. Я киваю, и она входит в комнату.

— Синьор, — вздрагивает она, ёрзая руками перед собой. Амелия, наверное, уже думает, что я похож на своего отца. Как бы мне ни хотелось разубедить ее в этом, но не могу. Я не настолько наивен, чтобы думать, что в этом доме нет ушей. Мне нужно поддерживать свой имидж, и если они думают, что я жестокий и корыстный ублюдок, то так тому и быть. Не то чтобы это было слишком далеко от истины, хотя мои мотивы не настолько своекорыстны.

— Да. Говори!

— Я... — она делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Пожалуйста, извините синьорину Венецию. Она молода и своенравна, и у нее никогда раньше не было направляющей руки. Она сказала это не со злого умысла.

— Я понимаю, что у нее есть свое мнение по поводу моего отсутствия. Но это не оправдывает ее тон и отсутствие манер. Кто отвечал за ее образование?

— В том-то и дело, синьор... никто.

Я хмурюсь.

— Что значит «никто»?

Снова нервозность, как будто Амелия пытается выболтать какой-то секрет, но пока не может решить, собирается она это делать или нет.

— Синьор Валентино уже никогда не был прежним после смерти синьоры Ромины... Он замкнулся в себе и оставил синьорину Венецию одну.

— Это было восемь лет назад, — добавляю я. — Ты хочешь сказать, что с тех пор никто не заботился о ней?

— Да. Это правда. — Амелия отводит взгляд, явно не одобряя обращение Венеции. — Я пыталась взять ее под свое крыло, научить ее некоторым вещам... но синьору Валентино не понравилось, что она стала чересчур дружелюбной с персоналом. Я сделала только то, что было в моих силах.

— На что именно ты намекаешь?

— Синьорина Венеция немного озорная, но это только потому, что она всегда хотела немного внимания, и потому, что никто не учил ее по-другому.

Я поджимаю губы, обдумывая это на мгновение. Я никогда не ожидал подобного. Конечно, меня не посещала мысль, что Тино будет впечатляющим родителем, но он всегда был теплее, чем любой другой наш родственник. Это объясняет, почему Венеция была так расстроена моим отсутствием. Она считала, что я был просто еще одним человеком, который бросил ее.

— Спасибо вам за информацию. Я позабочусь о том, чтобы отныне она получала надлежащее образование.

Амелия выглядит так, как будто собирается что-то добавить, но потом просто кивает и выходит из комнаты.

Наверное, мне тоже нужно поискать гувернантку, так как я не чувствую себя комфортно, когда Венеция ходит в школу одна. По крайней мере, не сейчас, когда ставки слишком высоки.

Закончив распаковывать вещи, я выхожу из дома. Сажусь в машину и езжу по городу, нуждаясь в отвлечении. Мой телефон звонит. Сначала я говорю себе не обращать на это внимания, но, взглянув на идентификатор вызывающего абонента, я останавливаюсь и отвечаю на звонок.

— Влад, — отвечаю я, мне интересно узнать, почему он звонит.

— Марчелло, — начинает он серьезным тоном, — я подумал, что должен сообщить тебе о довольно неожиданном развитии событий. — он делает короткую паузу, вероятно, чтобы вызвать у меня еще большее любопытство.

— Ну?

— Все въездные пути через Нью-Джерси были перекрыты.

— Все?

— Включая мои. — Так вот почему он такой серьезный... Он взбешен. Это не сулит ничего хорошего. Я надеюсь, что рядом с ним никого нет.

— Тогда я полагаю, что и наши тоже. — Семья Ластра давно сотрудничает с русскими с Брайтон-Бич, мой отец был хорошим другом бывшего пахана. И оба они в основном занимаются одним и тем же — наркотиками.