Братишка Дадли

.8. Бальные и пиренейские страсти

Примечания:

Парочка предложений о рок-музыке позаимствована у Neutron Star, автора замечательной статьи Гарри Поттер: Обоснуи, Анализ, Идеи, глава Магия и Техника

--------------------

С Кикимером пришлось изрядно повозиться, чтобы он хотя бы умирающим не выглядел. К счастью, магия из Гарри так и перла, так что старичок быстренько наполнился волшебством и перестал трястись и рассыхаться. Он почувствовал себя настолько хорошо, что даже рискнул снять с шеи медальон, от которого подпитывался все эти годы. А что поделать, если другого источника магии у Кикимера всё равно не было под рукой… Снял, значит, кулон и Гарри протянул со словами:

— Хозяин Гарри может уничтожить эту вещь? Кикимер не смог, Кикимеру не хватило сил и возможностей…

— А зачем её уничтожать? — Гарри с опаской взял цепочку.

— Так велел хозяин Регулус, — пояснил Кикимер. — Он украл её у Темного Лорда, говорил, что в ней хранится частичка его души.

Гарри ничего не понял, но догадался передать медальон вместе со словами Кикимера Альберту, надеясь, что взрослые дяди разберутся. А умные взрослые дяди действительно разобрались, не зря же они хлебушек в Отделе тайн кушали. Проведя некие магически-диагностические манипуляции над подозрительным артефактом, от которого на всю Джонсон-стрит фонило черным колдовством, ученые волшебники выяснили, что перед ними находится ни много ни мало, а самый натуральный крестраж самого Неназываемого.

Вот это да! Вот так удача! Сдохший-то дневник уже ни о чем не допросишь, зато этот, новый и живой, может многое поведать.

Что ж, поведал. Под напором тренированного змееуста и прицелом клыков ручного василиска медальон сдался через секунду, выдав все спрятанные крестражи, вернее, назвал предметы, в которые были помещены остальные куски пазла. И нет, я не опечаталась, в Отделе тайн жил и был свой собственный василиск, молоденький и славный красавчик по имени Джон Дарт, черный, как самый свежий битум, глянцевый и смольно-текучий в своих плавных движениях. Его вывели по всем правилам магической селекции и с самого рождения окружили любовью и заботой, вырастив совершенно потрясающего верного соратника и всеобщего любимца.

А вообще, как заметил Гарри, многие сотрудники Отдела тайн держали подобных питомцев: за кем-то повсюду преданно ползал рунослед, у кого-то на шее свернулся перуанский душегрей, похожий на меховой воротник, а вот около кого-то шипит и ластится ко всем ручной кокатрис. Так что Джон Дарт не был чем-то из ряда вон выходящим, а вполне свойским, родным василиском. Я же говорила, что в Отделе тайн работают умные люди.

Итак, раскрылся медальон и рассказал всё, о чем спросили. А спросили о многом, например, о том, сколько штучек Лорд наклепал? Красивые карие глазки метнулись туда-сюда, шарахнулись (образно говоря) от милого оскала Джона Дарта, выдали визуализацию золотой чаши Пенни Пуффендуй, сгинувшую хрен когда диадему Когтевран, тяжелый перстень невнятного происхождения и хижину над ним (в картинку, кстати, затесался и уголок дома на холме) и наполнились слезами в надежде растрогать палачей. Но суровых умных дядь влажные красивые глазки Тома Реддла не растрогали, и они черство и холодно скомандовали Джону Дарту:

— Фас!

Черносмольный красавчик послушно обнажил ядовитые кинжалы, собираясь вонзить их в крестраж, тот, видя свой смертный час, перепугался окончательно и отчаянно заверещал, внезапно обретя голосину…

— Ааа-а-а-а! Не надо, не надо, прошу вас!

И картинка со страху новая вылезла: нечеткое изображение здоровенной змеи неизвестной породы и лежащего подле неё не то марсианина, не то аналога новорожденного Бенджамена Баттона.

В-вау! Ученые дяди восхищенно переглянулись. Неужели им совсем повезло и они таки нашли самого Темного Лорда?!

Крестраж дожали, выжимая из него точный адрес местонахождения искомого индивидуума, выжали и… закрыли медальон. Тот аж опешил — его не собирались кусать??? Люди, вы что, издеваетесь? Нет, мы не издеваемся, просто пока не время. Вот соберем все крестражи вместе, закуем в наручники Лорда Судеб, вот тогда и… А пока медальон прибрали в хороший сейф из сплава зернистого муассанита и самого прочного драконита, сквозь который ни один рентген не просочится.

Обо всём этом, конечно же, рассказывали Гарри, держа его в курсе всего происходящего. Надо было видеть незамутненную радость старенького Кикимера, когда он понял, что проклятый медальон очень скоро и, главное, гарантированно уничтожат вместе с его владельцем.

Судьба дома на площади Гриммо тоже была решена. Так как Сириус не успел составить завещание, то на осиротевшую недвижимость были приглашены прямые наследницы почившего Блэка: Нарцисса Малфой и Андромеда Тонкс. Но, прибыв по адресу, утонченные дамочки посмотрели вполглаза туда-сюда, покрутили напудренными носиками и наотрез отказались прибирать к рукам этот клоповник (н-да, круто его Сириус за три месяца засрал). Эстетствующих дамочек мягко пожурили и попробовали убедить их, что дом можно отмыть, отскоблить от грязи и отремонтировать, если надо. Но сёстры Блэк с удивительным единодушием заявили, что магии в родовом поместье больше нет, как это обычно и происходит с любым зданием, в котором никто не живет много-много лет, и теперь это самый банальный маггловский заброшенный дом. Развалины, если хотите, руины.

Приглашенный специалист подтвердил слова Нарциссы и Андромеды, добавив между делом, что этим как раз и объясняется истощенность старого домовика. Чиновникам эти новости не понравились, конечно, но делать нечего, пришлось списывать дом с городского муниципалитета и выставлять вынесенные из него вещи на торги с молотка, на аукцион, иначе говоря. Что-то из вещей Блэка предложили и Гарри, но тот встал в позу, заявив, что ему не нужно наследство столь сомнительного происхождения и качества.

Вот так-то вот, от такой малости столько зависело: заживи Блэк нормально, в дом бы вернулась магия, ожили бы портреты, стали бы сильными домовики… А так Кикимер лишь попросил забрать фотографии своих прежних хозяев, даже не глянув на умерший портрет леди Вальбурги.

С Кикимером, кстати, произошли разительные перемены к лучшему: находясь рядом с Гарри и получая от него громадные порции молодой, сильной и доброй магии, он наполнился новой жизненной силой, окреп, помолодел и снова стал полноценным волшебным созданием. И эти перемены были настолько очевидны, что Гермиона даже не заикнулась о том, чтобы освободить от рабства хогвартских домовиков. Ну ещё бы, имея перед глазами столь наглядный пример симбиоза волшебника и магического существа…

Святочный бал учредители, слава богу, додумались устроить в один из халфтермов в декабре, между уроками, с таким расчетом, чтобы студенты смогли спокойно разъехаться по домам на свои законные каникулы. Рождество всё-таки семейный праздник, и нарушать традиции ради мимолетного каприза не стоило.

Бал взрослых был где-то там, в своем взрослом мире, а здесь был свой, собственный школьный бал, на котором разразились свои драмы и сердечные трагедии. Пока Рон отсеивал-просеивал и перебирал самых красивых девочек, Гермиона недуром пригласила на бал Невилла, решительно взяв дело в свои руки. У Гарри такого вопроса не возникло — у него уже была избранница, солнечная красавица Полумна Лавгуд. У прочих студентов тоже сложились вполне милые парочки: Драко Малфой вел за руку сногсшибательно прелестную мисс Дафну Гринграсс, светленькая, тоненькая, с огромными синими глазищами, она привлекала к себе восхищенное внимание окружающих. Пэнси Паркинсон пришла на бал с Тео Ноттом, Миллисента Буллстроуд была приглашена Грегори Гойлом, Крэбб сиял подле Мораг МакДугал, а Блейз Забини влюбленной бабочкой порхал вокруг Трейси Дэвис. Ханна и Джастин, Сьюзен и Терри, сестры Патил милостиво снизошли до Шеймуса и Дина, Кормак Маклагген заарканил Лаванду Браун. Один только Рон носился по Хогу с высунутым языком, ища единственную и неповторимую, не замечая, как всех красавиц потихонечку разобрали с его горизонта…

Джинни Уизли, с нытьем потаскавшись за Гарри и не найдя в нём отклика, вынужденно переключилась на своего однокурсника — Колина Криви.

Сам бал прошел на самом высшем уровне. Большого зала для школьного бала не хватило, и его пришлось увеличить, соединив с тем самым садом во внутреннем дворе с фонтанами, которые ради грядущего торжества починили и заставили работать. Селестина Уорлок пела где-то для взрослых, для студентов пригласили группы «Ведуньи» и «Бродяги», на которых круто отжигали шикарные музыканты: вы только представьте себе, какой рок-концерт могут забабахать маги! Неограниченный Сонорус плюс офигительные спецэффекты вроде миллиарда разноцветных Люмосов, бешеными огнями прыгающих тут и там, отражаясь в зеркальных шарах, сотни феечек Дин-Дин, рассыпающих увеселительную пыльцу, бабочки и райские птицы с неоновой расцветкой крылышек и перьев. Да любая маггловская рок-звезда будет смотреться чахло и блекло на фоне наших магических энтузиастов, отдавших себя искусству и медиакультуре.

Ой и напрыгались на празднике наши школьники! Натанцевались будьте-нате, от души и вволю. Когтевранские заучки и зануды, видя пару Поттер-Лавгуд, заблаговременно наматывали себе на ус новый постулат: не трогать в будущем эту девчонку, как-никак Поттеру принадлежит, чемпионскому оруженосцу.

Не обошлось и без драм. Рон, увидев, с кем в паре Гермиона, взбеленился до красных кругов перед глазами. Взъярившись и приревновав, он поперся качать права:

— Невилл, ты с ума сошел? Это же Гермиона Грейнджер!

— Я в курсе, и что? — прикинулся Невилл деревенским сандаликом.

— Как что, она — наша с Гарри подруга! — с пеной у рта продолжал изображать святую невинность Рон. — Ты не имел права её приглашать!

— А я и не приглашал, — сказал самую честную правду Невилл. Но Рон, как это водится в таких случаях, не поверил.

— Врешь! — побагровел этот недоиспанский телёнок.

— Ещё одно слово, Рон, и я вызову тебя на дуэль! — больше Невилл не шутил. И Рон это прекрасно увидел. Посмотрел на невероятно красивую Гермиону в нежно-голубом платье, с любящим взглядом, обращенным к Невиллу, и отступил, поняв, что упустил свой шанс.

Бал продлился ровно столько, чтобы уставшие навеселившиеся школьники не запротестовали против его окончания и тихо-мирно разошлись по своим факультетским гостиным.

Гермиона, счастливая донельзя, плюхнулась на диванчик и скинула туфли, став ещё счастливее, блаженно застонала, вытянув гудящие ноги, и сладко уложила каштановую головку на сильное плечо Невилла. Гарри, такой же нирванствующий, полулежал в кресле напротив, и Гермиона хмельным голосом спросила у него:

— Ну как, Гарри, мистер Ранкорн сказал, что в шкатулке?

— Он сказал, что там золотая рыбка. И мы с ним не имеем ни малейшего понятия, что она означает. Альберт её в воде держал, — предвосхитил Гарри новый вопрос Гермионы. — Она не ожила, не заговорила и ничем не покрылась.

— У других тоже рыбки? — слегка обиженно осведомилась Гермиона.