Братишка Дадли

Пробавлялся Клювокрыл чисто случайно крысами, которые забегали к нему, привлеченные запахом навоза. Воду он нашел в дождевом желобе за окном, для чего ему пришлось разбить стекло. В окно пролезла только голова, так что о бегстве нечего было и думать…

Временами его навещал очень старый домовик. Вздрагивая от каждого шороха и пугливо оглядываясь на дверь, старичок по мере своих сил и возможностей пытался облегчить гиппогрифу жизнь: приносил ему большие говяжьи кости с остатками мяса, кусок пирога или ведро с водой. Пытался он и прибраться, но был так истощен, что магией почти не мог пользоваться, поэтому скреб и мыл пол вручную. А однажды, когда он уронил швабру, на шум пришел Сириус и свирепо осведомился, что это мамашино отродье тут делает? Старичок сдавленно ответил:

— Кикимер чистит…

— Пошел вон! И больше не приближайся к этой берлоге!

Больше домовик не приходил, и гиппогриф зря прислушивался к мертвой тишине мертвого дома в надежде услышать шаги доброго старичка.

Сегодня он потерял перо. Оно выпало из крыла и, планируя, мягко опустилось на пол. Проследив за его полетом, Клювокрыл встревожился — это было нехорошим знаком. Полурасправив одно крыло, гиппогриф оглядел его, отмечая, что с перьев исчез глянец, они покрылись пылью и разлохматились.

К тому времени, когда пол покрылся выпавшими перьями, гиппогриф почувствовал слабость. Протестуя против такого ненормального своего положения, Клювокрыл громко, пронзительно закричал, ударил задними ногами в стену, забил крыльями, потом, чувствуя, что силы покидают его, начал бросаться на стены.

Ругаясь сквозь зубы, Сириус поднялся наверх, встал под дверью и рявкнул:

— Эй ты, заткнись сейчас же!

В ответ гиппогриф с яростным визгом набросился на дверь. Побагровев от бешенства, Сириус ухватился за ручку и, рванув дверь на себя, заскочил в комнату, собираясь наказать разбушевавшегося придурка.

— Ты заткнешься, дементоровая тварь?!

Такого отношения к себе гиппогриф не стерпел — это не мальчишка-школьник с понтяшными глупостями, это взрослый безответственный человек без капли совести и добра. И удар, в который Клювокрыл вложил все свои силы, был точным и смертельным.

Переступив через труп, ослабевший гиппогриф с трудом протащился по коридору, кое-как, с горем пополам, спустился по всем лестницам, попутно ища достаточно широкое окно и не находя. Наконец в гостиной ему вроде повезло обнаружить большое, в пол, французское окно, которое он в течение нескольких часов долбил и крошил, освобождая его от стекла и частого переплета рамы. Расчистив путь, гиппогриф вдохнул полной грудью, собираясь выбраться на волю.

— Ты куда? Подожди, спаситель мой, не уходи! — раздался надсадный вопль, к ногам зверя подбежал маленький старенький, очень знакомый домовик и с плачем обнял чешуйчатые передние ноги. Трясясь, как в ознобе, размазывая по щекам слезы, старик приглушенно захрипел, глядя в глаза худому гиппогрифу: — Он страшный человек… пустой, как выеденный внутри… Никаких эмоций, чувств, только маниакальная страсть к какому-то Сохатику и Щеночку… Спит и бормочет: «ничего, Сохатик, вот разгребу дерьмо, придушу твоих магглов и заберу тебя к себе. И будешь ты, Щеночек мой, как сыр в масле кататься. Я давно хотел этого борова прирезать, визгучего, смердящего борова, и его тощую драную жену-кобылу. Ты больше не будешь голодать, Сохатик, уж я им покажу, этим мерзким магглам, как обижать моего масенького Щеночка. Вот увидишь: приду и всех прямо с порога покрошу. Больше не будет вонять этот жирный боров, тоже мне, тортика летающего испугался…» Вот что он говорил во сне, этот ужасный человек. А тебя я сейчас покормлю, что-то осталось с ужина. Ты подожди, я сейчас…

Слабенький добрый старичок поковылял прочь, а Клювокрыл задумчиво уставился на далекие огни фонарей и машин — вот она, свобода, но выдержат ли полет его ослабевшие крылья?.. Осознав, что нет, гиппогриф подогнул ноги и устало опустился на пол — сейчас его покормят, он сможет отдохнуть и набраться сил. Теперь, когда он точно свободен, спешить куда-то уже не имеет смысла.

* * *

По возвращении в Англию Альберта тут же вызвали в Министерство, а Гарри известили, что его крестный отец убит гиппогрифом. Новость сама по себе ошеломительная, и в начале лета могла очень сильно расстроить Поттера, но с тех пор произошло слишком много событий, которые кардинально изменили взгляды и мироощущения Гарри, и гибель крестного не явилась для него такой уж трагедией. Более того, Гарри потребовал узнать главную причину, по которой гиппогриф напал на человека.

— Я знаю Клювокрыла, и знаю, что он не способен на преступление. Я уверен — произошло нечто из ряда вон выходящее, что заставило гиппогрифа напасть на врага, — твердо заявил Гарри корреспонденту «Ежедневного Пророка». Слова Гарри неожиданно для всех подтвердил Кикимер, старый домовик семейства Блэков. Кикимер не только подробно рассказал об отношении беглого преступника к угнанному гиппогрифу, но и предоставил свои личные воспоминания, благодаря которым Клювокрыла удалось оправдать.

Образ почти полностью облысевшего, исхудавшего в дым гиппогрифа и хамское обращение Сириуса с заморенным существом ужаснул судей, приведя их в неистовое негодование. Возмутил судей и плачевный вид Кикимера. Хоть и слуга, но разве можно доводить живое создание до такого состояния? Думать о том, куда деть Кикимера, не пришлось — Гарри забрал его к себе. Эта история сильно впечатлила мальчика, он и подумать не мог, что крестный опустится настолько, что начнет готовиться к устранению «противных, вонючих магглов, которые забижают и морят голодом бедненького крестничка». В доме Сириуса нашли баллоны с отравляющим газом и множество пергаментов, на которых сумасшедший Блэк вычерчивал-расчерчивал планы доставки и установки тех баллонов в стратегически продуманных местах в доме Дурслей. Причем взлететь на воздух он должен был через час после того, как Гарри покинет Тисовую…

Таким образом получалось, что Кикимер и Клювокрыл, сами того не зная, спасли несколько невинных жизней. В конце концов, именно Сириус когда-то убил двенадцать магглов, запустив Бомбарду в газгольдер, стремясь попасть по слишком мелкой цели — крысе. И долго хохотал потом, стоя среди раскуроченной улицы, в дыму и пламени, хохотал дико и безумно, глядя на лежащих вокруг него погибших и раненых людей.

Хогвартс встретил их настороженно: невысокого подростка и прижавшегося к его ногам старого домовика. Но почти сразу половина школы, побывавшая на Турнире, радостно загалдела и кинулась приветствовать-чествовать храброго оруженосца, так оригинально прошедшего дракона в паре со своим рыцарем.

Вернули в школу и гиппогрифа. Сойдя с площадки портала, Клювокрыл с облегчением ткнулся клювом в ладони Хагрида — вот и всё… Он — дома и свободен. Но, Хагрид, ты не поверишь, какие у меня приключения были!

Послышался цокот копыт, Клювокрыл глянул вбок и увидел странного синего коня.

— Познакомься, Клювик, это — Качалка! — жизнерадостно забасил Хагрид. — Качалочка, это Клювик, вы же подружитесь, ребятки, а?

Синий вешник подошел и доброжелательно осмотрел-обнюхал голову гиппогрифа, дружелюбно подпихивая мордой. Расслабились напряженные крылья и гладко легли на спину. Перо было блестящим, брюхо — полным, а жизнь — прекрасна, он — дома, и у него появился новый интересный друг.

* * *

Альберт сидел за столом и тупо пялился на шкатулку, она была раскрыта, и внутри, на красном бархате, как какое-то гребаное обручальное колечко, лежала стилизованная золотая рыбка. И всё. Ни тебе надписей, узоров, рун, иероглифов или других каких-либо подсказок. Просто чертова золотая рыбка, и думай не думай, хрен поймешь, что она означает…