Вид истинный вернет

Взгляд Сириуса был полон скептицизма, и да, Джеймс тоже понимал, насколько сомнительны его шансы на успех: пусть у родителей и был равноправный магический брак, но решающее право голоса всё равно принадлежало главе рода. Откуда у отца такое презрение к Лили, которую он вообще в глаза не видел? Ну, ладно, за неё не дадут богатого приданого, но так и их семья не последние галеоны из сейфа тратит. Знатность крови... Поттеры никогда не входили в священные двадцать восемь, просто древний и благородный род, так что какая разница? Смутно помнилось, что вроде давно отец мечтал породниться то ли с Булстроудами, то ли с Паркинсонами, говорил, что для их предприятий очень будет выгоден подобный союз. Но когда это было?! Да и дочки, что у первых, что у вторых, тусклые и невзрачные лошадинообразные уродины. На них смотреть нельзя без содрогания, а ведь нужно ложиться в постель и как-то детей делать!

Чувствуя, что иначе не успокоиться, Джеймс настоял, чтобы они отправились в совятню. Короткое послание для матери он сочинил на ходу, особенно напирал на то, что готов, очень даже готов порадовать родителей многочисленными внуками, но со своей любимой девушкой. Капитал и имя — дело наживное. Если Дамблдор прав и скоро случится война с Пожирателями, то когда дело света победит — а оно обязательно победит! — магглорождённые будут в почёте и фаворе. Скрепя сердце, Джеймс согласился оставить идею поступить на службу в Аврорат, лишь бы ему дали самому выбрать невесту и не совали палки в колёса. Тем более, старик что-то вещал про свою тайную организацию надёжных магов для противостояния Тёмному лорду Волдеморту и его сторонникам. О ней Джеймс родителям ничего не говорил, и, стало быть, запрет на этот союз не распространялся.

Снитч, его хорошенькая сипуха, рыжая, как Лили, взмыла в небо с посланием и унеслась в Поттер-холл. Джеймс проводил её долгим взглядом. Ему было очень неспокойно, даже страшно, а он ненавидел это состояние. Чуть ли не впервые за все восемнадцать лет от Джеймса не зависел какой-то аспект его жизни. Как унизительно чувствовать себя таким бессильным! Он что, зря годами окучивал Лили, отваживал от неё кретинского Нюниуса, чтобы потом по прихоти родителей снова уступить мерзкому слизеринцу? Нет уж!

— Может, теперь вернёмся наконец в замок? — устало спросил Люпин, когда птица совсем перестала быть заметной в небе.

— Лунатик, да что ты заладил, блин... Я лично хочу ещё полетать. Кто со мной?

По правде говоря, летать Джеймс не хотел ни капли. Но ещё меньше он желал тащиться в замок, где его наверняка поджидала Лили для обещанного разговора. Отовраться, конечно, можно было, но девчонки же так устроены, что мигом заподозрят неладное и из тысячи вероятных причин выберут именно правильную. Тем более, что Джеймс, дурак, сначала пообещал знакомство с родителями, а потом сам особо не продвигал эту тему. Лили умная, она определённо сообразит, что старшим Поттерам не по душе пришлась идея свадьбы единственного сына с магглорождённой. Что потом? Потом может быть скандал, да такой, что Джеймс окажется в ещё большей немилости, чем Нюнчик.

В итоге в школу отправились Рем и Питер, как самые ответственные и, что таить, самые нудные. Да и если бы Джеймс решился поделиться своими проблемами, помощи от них ждать бы не пришлось, ну что они могли, оборотень и полукровка? Пускай сидят в Хогвартсе и не подслушивают. Сириус же, призвав метлу, вместе с ним поднялся над квиддичным стадионом. Едва ветер засвистел в ушах, Джеймс отдал весь полёт на откуп инстинктам, но мысли по-прежнему вертелись вокруг Лили и родителей. Что он мог сделать, чтобы избежать навязанного брака? Нет, неправильно. Как заставить родителей принять Лили в качестве невестки? И чем ему грозит брак с ней? Есть же плюсы: кровь обновится, ребёнок красотой явно в маму пойдёт, с деторождением в следующих поколениях в принципе должно стать полегче. А минусы... Ну, не настолько же отец сошёл с ума, чтобы выгнать его из дома? Лишить статуса наследника, содержания. Джеймс же единственный сын, побочных ветвей у Поттеров давно уже не было, все заглохли. Отец столько трудился, увеличивая богатство рода, поддерживая их мастерские, да нет, он точно не отдаст их на сторону! Так что и бояться, как выяснилось, нечего. Ну будут родители недовольны, ничего, не в первый раз же.

Разобравшись, Джеймс повеселел. Собственное положение больше не казалось беспросветным, всё-таки нашёлся способ навязать родителям своё мнение. А те, раз хотят внуков, поймут и примут выбор сына. Потом ещё и благодарны будут за такую потрясающую невестку, как его Лилс!

— Эй, Сохатый, смотри! — прокричал Сириус, который, оказывается, летал намного выше него. — Не по твою ли душу?

В ярком свете солнца к ним стремительно приближалась тёмная точка, установившаяся всё крупнее и крупнее. Джеймс всмотрелся, приложив ладонь козырьком ко лбу.

— Арибалл!

— Отцовская сова? Ты же матери писал!

То-то и страшно, что свою просьбу Джеймс отправил матушке, а ответ был, судя по всему, от отца. Они с Бродягой оба быстро приземлилась на квиддичное поле, спешились и вовремя.

— Пикси меня закусай, да это вопиллер, Сохатый!

Джеймс успел только порадоваться, что они находились всё-таки не в Большом зале. С грозным уханьем Арибалл уронил свою ношу и, не оглядываясь, помчался обратно. Алый конверт тут же развернулся, и со всех сторон загремел полный ярости голос отца. Джеймса отчитали как ребёнка! За якобы нежелание слушаться, повзрослеть и поступать как подобало наследнику рода! Обвинили в том, что он матерью хотел манипулировать и совсем отбился от рук. Джеймс стоял, красный и неимоверно злой, а проклятый вопиллер всё не затыкался, выплёскивая на него новые и новые замечания и упрёки. А под конец...

— Если уж ты ставишь себя выше нас с матерью и хочешь решать, с кем жить, изволь сам свою семью и обеспечивать. Ещё слово о твоей грязнокровке, и я лишу тебя статуса наследника и всех сейфов в Гринготтсе, — жёстко проговорил морготов конверт голосом отца. — Надеюсь, ты примешь правильное решение, сын. В ином случае — не обессудь.

Послание схлопнулось, вспыхнуло и через мгновение осыпалось на землю пеплом и искрами.

— Да... — протянул, не сразу опомнившись, Сириус. — Ну у тебя папаша и даёт. Ты бы всё же проверил, шепнул Грюму, может, он того, с Пожирателями, раз так взъелся?

— Заткнись!

Никогда ещё Джеймс не чувствовал себя таким оплёванным и растоптанным. Никогда! Отец посмел ему указать на дверь и за что? За желание жениться на любимой девушке! Поставил какую-то чёртову родословную и хозяйственные дела выше интересов собственного сына, думал, что Джеймса можно купить! Да конечно! Не нужны ему отцовские сейфы, так проживёт, зато вместе с Лилс!

— Эй эй, полегче, Сохатый! — Сириус отступил на шаг, шутливо подняв руки. Но в глазах Бродяги полыхнуло опасное пламя, которые обычно не сулило увидевшему его ничего хорошего. — Я вообще-то о тебе забочусь.

— Что-то незаметно! Только и делаешь, что доводишь меня, ни хрена не помогаешь. И не надо — сам разберусь!

Друг окинул его насмешливым взглядом, хмыкнул и сказал:

— Ну и пожалуйста, разбирайся, — после чего подхватил метлу и, насвистывая, неторопливо двинулся в сторону Хогвартса.

Джеймс остался один. Лицо жгло от стыда, ярости и обиды, руки неизвестно когда сжались в кулаки, и так хотелось выместить на ком-то всю ту злобу, что сейчас душила его. Ну, отец, ну, Сириус! Думали поставить его на место, чтобы Джеймс стал ласковым, послушным и в точности исполнил их все требования? Как бы не так! И матушка тоже хороша: столько лет внушала одно, а как только потребовалась её помощь, мигом сдала отцу. Теперь он точно не поедет домой ни на какие каникулы, чтобы его не пристегнули к ненужному браку. Вообще не будет общаться с семьёй: пусть знают, что и без их денежек Джеймс вполне может себя обеспечить. А Лилс... с ней он потом разберётся. Невелика потеря, что они не в Поттер-холле будут жить и поженятся без разрешения его родителей. Подумаешь, ерунда! Зато всё будет так, как он, Джеймс Поттер, решил. Никто не имел права ему указывать, ни друзья, ни Дамблдор, ни родители.