Вид истинный вернет

Глава 3

В тот день Джеймса хватило только на письмо отцу. Тянуть и дальше с ответом было попросту опасно. Вслед за вопиллером в Хогвартс мог явиться сам лорд Поттер, заподозривший неладное. На помощь Сириуса рассчитывать не приходилось, и Джеймс, призвав на помощь все своё красноречие, написал самый витиеватый и пространный текст, на какой только был способен. Получилось что-то вроде «Дорогой отец, предупреждение услышал, всё тщательно обдумаю», но дюймов на шесть, как хорошее сочинение по чарам или трансфигурации. Четкого ответа Джеймс не дал, но очень надеялся, что эти невнятным письмом выиграл сколько-то дней на обдумывание. Судя по тому, что и на следующий день, и в понедельник Арибалл в Большом зале не появлялся, отговорку приняли. Хоть какая-то передышка.

Потому что с Лили всё стало в разы хуже. Про обещанный букет Джеймс в субботу забыл напрочь. После завтрака, медленно, но неотвратимо преобразовавшегося в обед, они с Сириусом просто шатались по маггловскому Лондону: катались на автобусах, заходили в магазины, ставили воздушные подножки напыщенным и раздетым в меха магглянкам, от чего те очень смешно падали на мокрую после дождя дорогу. Криков было! Джеймс под конец чуть ли не икал от смеха. Только так удалось немного отвлечься, и он был настолько рад не думать о своих бедах, не решать, вообще забыть о них, что гулял с Сириусом до ночи, и в Хогвартс они вернулись перед самым отбоем. Про цветы Джеймс вспомнил, лишь завалившись спать. Пришлось подниматься, натягивать мантию-невидимку и пробираться в совятню, чтобы отправить заказ в лавку мадам Купер. Одуряюще пахнущий и неприлично огромный букет лилий (каждый цветок был размером с кулак) доставили прямо к завтраку, и Джеймс под завистливыми взглядами других студентов вручил подарок Лили. Та его игнорировала от самой гриффиндорской гостиной, постоянно болтала с этой своей прилипалой МакКиннон, несколько раз выразительно смотрела в сторону слизеринцев (Снейп ответил ей такими же долгими взглядами), но цветы приняла. Правда, посмотрела на Джеймса так, словно он был ничтожной букашкой, и всё равно не стала с ним разговаривать. Он попытался объяснить всё Лилс после завтрака, но получил в ответ такую отповедь, что слышно было, наверное, и в сторожке Хагрида, не то что в Большом зале. Чудом только цветами по лицу не огрёб.

— Что я тебе говорил? — подмигнул Сири, когда они остались вдвоём, а Лили гордо удалилась с изрядно потрёпанным уже букетом. — Делай ребёнка, женись, и пусть Эванс малого воспитывает.

Вскипевшее раздражение срочно требовалось излить на кого-нибудь, и Джеймс, свистнув Пита с Ремом, отправился за Снейпом. Тем более, что сальный слизеринец очень удачно отправился в подземелье факультета в одиночестве, тут сам Мерлин велел его проучить, особенно после странных переглядок с Лили во время завтрака. После, когда они оставили беззвучно плевавшегося проклятиями Нюниуса со сломанной рукой под Силенцио и Инкарцеро, немного полегчало. По крайней мере, Джеймс готов был поговорить с Лили, не боясь сорваться и наорать на неё или ляпнуть что-нибудь не то. Другое дело, что она общаться не желала: независимо отворачивалась, делала вид, что не слышала, как Джеймс звал её, поднималась и уходила, стоило присесть рядом. Прямо как в то время, когда они ещё не встречались! Джеймс терпел и ничего не высказывал, лишь потому что сам был виноват; в другое время он не промолчал бы и быстренько её приструнил.

Несмотря на всё это, от сумасбродного предложения Сириуса, которое тот повторил, Джеймс отказался наотрез. Лили, уж насколько она порой выводила из себя независимостью и гордостью, не заслужила подобного. Бродяга считал, что в такой патовой ситуации не имеет смысла церемониться: Амортенция, зелье плодородия и достаточно. Джеймса же коробило от одной мысли дать Лилс какое-то из этих зелий, а затем соблазнить. Упаси Мерлин! Он не считал себя праведником и тем более не был согласен, что мужчина должен соблюдать целибат до брака, но с Лили хотелось... хотелось романтики, любви, чтобы всё случилось в их первую брачную ночь, чтобы она им восторгалась и восхищалась. Когда Сириус на это заявил, что так думают одни девчонки, Джеймс не разговаривал с ним два дня и накрепко утвердился в своём решении не добиваться желанного брака с помощью беременности. Даже пергамент с выдержкой из кодекса рода выкинул, чтобы не было соблазна.

— Поговорю, — хмуро буркнул он на невысказанный вопрос Блэка. — С Лилс и, не знаю, с Дамблдором.

— Расскажешь, что ли? Ну и дурак.

— Зато не сволочь.

Первым Джеймс решил подойти к Дамблдору. Тот же как-то помог Андромеде с Тонксом, действительно, и Уизли, а Джеймс с Лили по праву считали себя его любимчиками. Уж им он точно должен посодействовать, что-то посоветовать, может, повлиять на отца. Хотя Джеймс уже ни на что не надеялся, на самом деле.

— Директор Дамблдор убыл на заседание Международной конфедерации магов, — поджала губы МакКошка, когда Джеймс, не найдя старика, подошёл к ней. — Он вернётся только через десять дней. Что у вас за вопрос, мистер Поттер, что никто другой его не может решить?

Пробормотав что-то невразумительное, Джеймс поспешил оставить декана в покое. МакГонагалл, похоже, сильно задело то, что он попытался действовать через её голову, ну да ладно, не было времени разбираться с чужими обидами. Десять дней! До пасхальных каникул останется чуть меньше трёх недель, ничтожно мало, чтобы успеть что-то сделать! Раздосадованный Джеймс мысленно выматерил никчёмного старика. Где он, когда так нужна его помощь, по-настоящему нужна, а не как на пятом курсе с Нюниусом? Решение всё не находилось. Прошло два дня, три, четыре, застрявший на перепутье Джеймс чувствовал себя страшно неуверенно. Необходимость выбора из одинаково невозможных вариантов висела над его шеей, как нож гильотины. Джеймс не мог спокойно спать, всё вертелся в постели, обдумывая ситуацию; есть тоже особо не хотелось, так что в Большой зал он приходил без охоты и больше сидел, пялясь в полупустую тарелку. Уроки вообще проходили мимо. Не приносили удовольствия ни шуточки Сириуса, ни подхалимаж Пита, который, если честно, страшно достал Джеймса заискиванием и глупыми попытками как-то расшевелить. На фоне Хвоста Рем, державшийся скромно, на расстоянии, и не лезший с расспросами, был просто как манна небесная. Впрочем, Джеймс и сам не стремился общаться с Лунатиком так, как прежде. Не говоря уже о том, что он бы никогда в жизни не поделился своими проблемами с кем-то, кроме Бродяги, Ремус оставался оборотнем, а в последнее время слишком много оборотней стало переходить на сторону Тёмного лорда и Пожирателей. Даже Дамблдор, когда Джеймс в последний раз обсуждал с ним будущее после школы, вздыхал, что не может теперь в полной мере доверять своему же воспитаннику. Так что, как ни раздражал Питер, именно его Джеймс вынужденно попросил стать посредником между ним и Лили.

Встречу пришлось назначить в одной из дальних полуоткрытых галерей школы. Джеймс хотел бы погулять по Хогсмиду, но среди учебной недели попасть туда можно было лишь тайком, через ход от статуи одноглазой ведьмы. Вести Лили таким путём он не рискнул, с неё сталось бы и отказаться. Правда, она могла и сюда не прийти. А что? Хороший вариант проучить его за обман и игнорирование в последние дни. Нервничая, Джеймс несколько раз наколдовал Темпус: Лили опаздывала больше, чем на полчаса. Ладони от волнения вспотели, сделались мокрыми и холодными, по спине то и дело пробегал озноб. Вдруг Лили действительно не придёт? Да нет, не может быть такого! Должна же Лилс понимать, что если они настолько серьёзно поссорятся, то уже он может взбрыкнуть и послать её куда подальше. Прощай тогда главный шанс Лили Эванс неплохо устроиться в магическом мире. Вроде они с Лили и не выставляли размолвку напоказ, но девчонки, особенно непомолвленные, такие вещи просекают обычно с одного взгляда, и сегодня, например, Джеймсу уже несколько семикурсниц строили глазки. Ну, не могла Лилс этого не заметить!

Наконец её фигурка показалась в конце галереи. Джеймс, который в тревоге, наверное, уже раз десять прошёлся туда-сюда, судорожно вытер ладони и с лучшей из своих улыбок двинулся навстречу. Плохо, что он с пустыми руками, но встретиться Джеймс решил спонтанно, а дарить трансфигурированные цветы — верх неприличия. Хоть он и был одним из лучших на курсе по этому предмету, преобразование всё равно не продержалось бы больше пары дней.

— Мог бы позвать меня и сам, — глядя мимо него, сообщила Лили.

Она не поздоровалась, от поцелуя уклонилась и стояла с оскорблённо-независимым видом. Его любимая гордячка.

— Ты не в настроении была слушать именно меня, пришлось выкручиваться. Но теперь ты же меня выслушаешь?

— Смотря, что ты хочешь сказать, Джеймс. Извини, но я не собираюсь тратить время на очередное враньё.

— Прелесть моя, да с чего ты взяла, что я вру?

По пылкому, полному негодования взгляду Джеймс понял, что задал неправильный вопрос.

— А что я, по-твоему, должна думать? Ты вечно где-то витаешь, где-то пропадаешь, прикрываешься делами рода, но не хочешь делиться подробностями. Понимаю, возможно, это потому что я маглорождённая девушка и не имею права знать о вашем семейном бизнесе.

— Ну вот, ты же всё сама знаешь, Лили! Хватит дуться!

— Зато от Сириуса у тебя никаких секретов нет. Он даже сопровождал тебя к отцу на учёбу. Если это, конечно, была действительно она.

— До тебя мне в учёбе далековато, но я стараюсь, как могу, правда, и…

— Стараешься? Серьёзно? — перебила та, не дослушав. — В последний раз вы вернулись в Хогвартс поздно вечером и пьяные! Хочешь сказать, передача семейного дела теперь так происходит?

Какая же она... Джеймс засмотрелся, пропустив её слова мимо ушей. Гнев сделал Лили невероятно красивой и притягательной: её глаза метали молнии, волосы казались облаком испепеляющего огня, ни дать, ни взять — ведьма, самая настоящая ведьма, такая, что ух!

— Джеймс! Джеймс, ты слушаешь меня? — Лили всплеснула руками и, сердито топнув ногой, развернулась уходить. — И зачем я пришла? Мог бы и сам с собой поговорить, я тут явно лишняя...

Спохватившийся Джеймс схватил её за руку, чтобы остановить. Вырываться Лили не стала, вместо этого обожгла его столь обиженно-разочарованным взглядом, что Джеймс сам разжал пальцы.

— Что между нами происходит, Джим? — Лили говорила вроде тихо, а у него мурашки стаей сниджетов гоняли по спине. — С тобой что происходит? Я тебя не узнаю. Твоё молчание, тайны с Сириусом, Рему и Питеру ты тоже мало что объясняешь… У тебя появилась другая девушка?

— Чего? — Джеймс обалдело захлопал глазами. Ну до этого-то как Лилс додумалась? — Нет, ты что, как я могу? Я тебя одну люблю! Как бы я посмел хотя бы посмотреть на кого-то другого?

— Тогда что всё это означает, Джеймс Поттер?! Что это за побеги через день в Хогсмид? Какие у тебя тайные дела, с кем, с отцом? А лорд Поттер в курсе? Или он не знает о них точно так же, как и о том, что ты хочешь сделать мне предложение?

Да как… Не ожидавший подвоха Джеймс чудом не выдал себя, потому что от его накрыло уже не страхом — паникой. Откуда Лили узнала, кто ей сказал? Или она била наобум? А, какая разница, вопрос, что теперь делать: врать дальше или сознаться? Мерлин, ему помоги сделать правильный выбор!