This War of Mine (Ремейк)

— Жми на газ, Эд! — воскликнул Уокер.

Эдвардс увеличивает скорость, а снаружи застыла тишина. Мы все еще в городе, но, кажется, по нам никто не стреляет.

— Черт возьми! Вы это видели? Вот это мы отожгли! — Уокер вне себя, смеется и качает головой. — Черт возьми!

Хоффман поворачивается к Уокеру, снова ища его одобрения.

— Я завалил одного, сержант. Его колено взорвалось, а потом я разрезал его пополам!

— Ты разрезал его пополам? Молодец!

— Погодите друг друга поздравлять, — подмечает Эд, — мы еще отсюда не выбрались.

Мы проезжаем мимо покореженной, сгоревшей машины по правую сторону, затем Эдди поворачивает налево, и нас снова обстреливают. Чуть подальше от дороги мы видим несколько приземистых шлакоблочных строений, похожих на промзону. Вижу, как от них отходят белые клубы дыма: еще больше вражеского огня. Водитель вдавливает педаль газа в пол. Хоффман, Уокер и я снова начинаем стрелять.

— Еще одного подстрелил! — завопил Марк.

Вдали мы видим белую дымку: конец города. Мы вылетаем на песчаное поле, которое выглядит почти как пляж. В воздухе носится столько песка — скорость ветра все еще тот же — очень сложно что-либо разглядеть. Со всех сторон раздаются ружейные выстрелы. Хамви проезжает около двадцати метров по песку, а затем вязнет. Эд дает полный газ, и колеса пробуксовывают. Хамви увязает в битуме по самые дверные створки. Это сопочное поле. Сопка — это свойственный Ближнему Востоку геологический феномен. Сверху это поле выглядит как пустыня с твердой коркой из песка толщиной где-то в три сантиметра, по которой человек может ходить, не проваливаясь, но стоит проломить эту корку и под низом обнаруживаются смоляные ямы — зыбучие пески из смолы.

Сержант выпрыгивает наружу и бежит к другим машинам, которые сейчас выстроились по прямой и ведут стрельбу по городу. Он бежит вдоль линий оружия с криком:

— Прекратить огонь! Оценить ситуацию!

У Хамви Уокера кто-то из вышестоящих офицеров стучит по крыше и кричит:

— Покиньте Хамви! Термитам радио!

Имеются в виду термитные гранаты, которые используются для уничтожения важного военного оборудования в случае, если приходится его бросать.

За спиной его вырастает сержант.

— Черта с два! Не буду ничего термитить. Мы выбираемся отсюда на машине! Только так!

Он ныряет под днище с резаком для болтов, рассекая закрученные вокруг оси стальные кабели — подарок от защитников города «Т». Пятитонный вспомогательный грузовик дает задний ход, его водителя обстреливают, а морпехи цепляют буксирные тросы к оси нашей машины. Хамви вызволяют за полчаса, и мы плетемся в лагерь в нескольких километрах отсюда, чтобы стать на ночь.

Морпехи «Мародёра» полчаса подробно обсуждают каждое мгновение засады. Не считая водителя из другого взвода, раненого в руку, никто не пострадал. Они громко гогочут, вспоминая все дома, которые взорвали. В частной беседе сержант признается мне, что абсолютно ничего не почувствовал, когда мы проезжали через город. Кажется, это его почти что тревожит.

— Это было как на тренировке. Я просто заряжал и разряжал свое оружие по мышечной памяти. Даже не думал о том, чем заняты мои руки.

В ту ночь мы вознаграждены наихудшей песчаной бурей за все время в Ираке. Под черным как смола небом песок и галька, подброшенные в воздух ветрами бешеной скоростью, обрушиваются на спальные мешки словно град. После этого начинается дождь. Молния вспыхивает попеременно с артиллерийскими снарядами морской пехоты, летящими на город. Перед тем как вырубиться, ощущаю тошнотворно-сладковатый запах. Во время подготовки по химическому оружию перед войной нас учили, что некоторые нервные агенты издают необычные, ароматные запахи. Надеваю свой противогаз и двадцать минут сижу в темном Хамви, пока Эд не сообщает мне, что то, что учуял — это дешевая сигарилла, которую Хеллер курит под своим Хамви.

На рассвете следующего утра «Иман» в звание лейтенанта говорит своим морпехам:

— Хорошая новость заключается в том, что сегодня мы перемещаемся с большими силами поддержки. Группа RCT 1 будет перед нами почти весь день. Плохая новость — то, что нам предстоит проехать через четыре таких города, как тот, который мы атаковали вчера.

Вдоль шоссе повсюду бродят дикие собаки.

— Нам нужно их слегка отстрелять, — предлагает Хоффман.

— Мы не стреляем по собакам, — констатирует Уокер.

— Я боюсь собак, — бормочет тот.

Спрашиваю его, не нападала ли на него собака в детстве.

— Нет. На отца как-то раз напала собака. Она его укусила, а отец схватил ее за горло и вспорол ей брюхо. На меня один раз бросился здоровый собакен, когда шел по тротуару. Просто отшвырнул ее набок, вышиб из нее дух.

— Где мы взяли этого парня? — с издевательской улыбкой спрашивает Эдди.

Мы едем дальше.

— Я больше люблю котов, — выворачивает Хоффман. — У меня был кот, который дожил до шестнадцати лет. Однажды он когтем выцарапал глаз у пса.

Мы снова проезжаем мимо трупов на дороге — мужчин бок о бок с оружием, затем мимо дюжины сгоревших грузовиков и легковых автомобилей, дымящихся на обочине. У многих из них — сгоревшие тела одного-двух иракских солдат, которые умерли после того, как отползли на пять или десять метров от машины и там испустили дух — их руки по-прежнему тянутся вперед по асфальту. Немного севернее, во время другой остановки, морпехи из машины «Имана» расстреливают из пулемета четырех мужчин в поле, которые якобы к нам подкрадывались. Это ничего особенного. После начала перестрелки в городе «R» сорок восемь часов назад, стрельба из оружия и вид мертвых людей стали для нас практически рутинным явлением.

Мы останавливаемся у зеленого поля с маленьким домом в стороне от дороги. Морпехи из другого подразделения подозревают, что стреляли из этого дома. Морпех-снайпер из роты «Мародер» сорок пять минут наблюдает за домом. Внутри он видит женщин и детей, и ни у кого из них нет оружия. По какой-то причине кучка морпехов из другого подразделения открывает по дому огонь. Почти сразу морпехи по соседству подключаются к ним с тяжелым оружием.

Один из офицеров разведбатальона, которого морпехи прозвали «Амбалом» или «Амбой» (в честь какого-то тигра) потому что телосложением он похож на гориллу, выходит из командной машины. Кажется, он так рвется в бой, что даже забыл снять наушники радиосвязи, и голова его дергается назад, когда натягивается провод, все еще подключенный к устройству на панели. Уокера, который считает, что в доме находятся только мирные жители, начинает кричать:

— Господи Иисусе! В этом доме одни чертовы гражданские! Прекратить огонь!

«Амба» выпускает гранату 203, которая падает, не долетая до дома. Уокер, как и другие морпехи из роты «Мародер», невероятно зол. Мало того, что, по их мнению, этот офицер стреляет по гражданским, так он еще и не знает дальнобойности своего М‑203.

Уокер сидит в Хамви, пытаясь дать рациональное объяснение событиям снаружи, которые явно вышли из-под его контроля:

— Просто все находятся в напряжении. Какой-то морпех выстрелил, а все остальные последовали его примеру.

До того как этому событию будет дано полное объяснение — некоторые морпехи настаивают на том, что из дома стреляли, — разведбатальон отправляют на несколько километров дальше по дороге, к черте другого города — города «S». Группа останавливается в тридцати метрах от внешней стены города. Ветра замерли, но пыль в воздухе настолько густая, что это напоминает сумерки в полдень. Рядом с машиной горит электрическая подстанция, добавляя в воздух собственный едкий дым. Из города стреляют, и группа отстреливается.

Но через несколько машин от нас назревает другой кризис. «Амбал», который час назад попытался выстрелить по дому, в котором, по убеждению Уокера, находились одни гражданские, совершает то, что, по мнению его людей, является еще более опасным промахом. Действуя в убеждении, что рядом — группа федаинов, «Амба» пытается вызвать артиллерийский удар по месту, практически вплотную примыкающему к позиции «Мародера». Несколько морпехов-срочников из роты «Мародер» противостоят офицеру. Один называет «Амбала» «тупым ублюдком» прямо в лицо.

«Иман» пытается вмешаться на стороне рядовых морпехов, и офицер угрожает ему дисциплинарными мерами. Артиллерийский удар так и не состоялся. Но инцидент усугубляет растущее напряжение между офицерами и рядовыми бойцами, которые начинают опасаться, что некоторые из их лидеров угрожающе некомпетентны.

После того как у стен города «S» спускается ночь, еще один плохой день в Ираке заканчивается новым неожиданным поворотом: инцидентом в виде обстрела со стороны своих. Военный конвой США, продвигающийся по дороге в кромешной темноте, по ошибке открывает огонь по машинам разведбатальона. Из своего Хамви сержант видит «дружественные» красные трассирующие снаряды, летящие со стороны подъезжающего конвоя, и приказывает всем броситься на пол. Один снаряд прорезает заднюю часть Хамви — за сиденьем, где сидим мы с Хоффманом.

Позже мы узнаем от «Имана», что по нам стреляли хирурги-резервисты ВМС, которые собирались установить мобильный пункт для оказания помощи при ударных травмах дальше по дороге.

— Это были чертовы доктора-извращенцы, которые втыкают куда попало, — раскрыл тайну «Иман» своим людям.

Через полчаса после инцидента с огнем по своим позициям разведбатальону приказывают немедленно проехать сорок километров по проселочным дорогам до аэродрома, глубоко в тылу врага.

— Сдается, сегодня нам поспать не придется, — буркнул Уокер.

На переезд уходит около трех часов. По пути бойцов информируют, что им нужно будет установить в поле наблюдательный пункт, чтобы подготовиться к парашютному десанту, который британские войска собираются осуществить на рассвете. Но с восходом солнца планы снова меняются. В 6:00, после того как морпехи проспали где-то полтора часа, сержанта будят с сообщением, что у его людей есть десять минут, чтобы перебазироваться на аэродром, в шести километрах отсюда, и начать его штурм.

В 6:15 (да, именно так) группа в Хамви едет в колонне из тридцати других машин по дороге, которую они даже ни разу не видели на карте. По радио им передают, что впереди — танки врага.

— Всё и вся на аэродроме нам враждебны, — не стал скрывать Уокер, передавая прямой приказ от своего командира.

Рядом со мной на заднем сиденье Хоффман заводит такой диалог:

— Я вижу бегущих людей.

— Они вооружены? — настороженно спрашивает Уокер.

— Что-то есть.

Я выглядываю в окно соседа и вижу стадо верблюдов.

— Здесь все объявлено враждебным. Подрежь их.

Хоффман, склонившись перед волей сержанта, дает один или два залпа из своего пулемета SAW.

— Круто — так стрелять по ублюдкам, — хихикнул стрелок, позабавив сам себя.

Хамви залетает на аэродром и обнаруживает, он заброшен — одни только взлетные полосы, изрытые воронками от снарядов. Тем не менее, морпехи опередили в этом деле британцев. Посадка отменяется.