Двери в никуда

Пройдя через металлодетектор, Шон сразу же деловой походкой направился к одной из стоек регистрации. Что интересно, двигался он строго по прямой, не снижая скорости и не пытаясь лавировать между заполнившими зал людьми. Перед ним как бы само собой образовывалось пустое место. Вся наша группа следовала за ним, как морской караван за ледоколом в полярных широтах.

Я старался не отставать. Стоило только чуть-чуть замешкаться, оглянувшись на мелькнувшее в толпе лицо, показавшееся знакомым, как между мной и шедшей впереди Таней сразу образовалась толпа. Пришлось догонять, лавируя между людьми.

Чем отвлёкшее меня лицо показалось мне знакомым, я так и не вспомнил. Мало ли… Может, по телевизору видел. Аэропорт — это одно из немногих мест, где простой человек может столкнуться лицом к лицу с человеком-из-телевизора…

Стойка регистрации приближалась. Я забеспокоился: мне, между прочим, был обещан загранпаспорт. Без него меня не то что в самолёт, а и к самолету никто не пустит. Придержав Таню за рукав, я напомнил ей о своих проблемах. Она понимающе кивнула головой, и, обернувшись, негромко кинула через плечо:

— Шон!

Сказано это было действительно негромко. Лично я бы, находясь от Тани на расстоянии десяти метров, ничего бы не расслышал в шуме и гаме большого аэропорта. Но Шон услышал. Он мгновенно, словно наткнувшись на невидимую стену, остановился и обернулся к нам.

Мы подошли к нему поближе. Таня сказала:

— Вот Максу нужны документы — ты же помнишь…

— А! — Шон хлопнул себя левой рукой по лбу, одновременно роясь правой рукой в кармане пиджака. — Сейчас!

И действительно, через несколько секунд на белый свет появился и был торжественно мне вручен самый настоящий загранпаспорт. Я недоверчиво повертел в руках документ, разве что не понюхав и не попробовав на зуб. Хотя нюхать было не обязательно: запах типографской краски и так прямо бил в нос. Внутри документа тоже всё было честь по чести: все данные записаны правильно, фотка та же, что была и в просроченном паспорте, Шенгенская виза в наличии.

— Вроде всё верно… — всё ещё недоверчиво сказал я. И спохватившись, добавил: — А билет?

Шон посмотрел на меня, как на несмышлёного ребёнка, и снисходительным тоном поинтересовался:

— А зачем нам билеты? Мы ведь будем лететь не на билете, а на самолёте… — и, развернувшись, продолжил свой путь к стойке регистрации. Вся группа, включая меня, двинулась за ним. По дороге я обдумывал вопрос, как можно улететь без билета. Уже почти дойдя до стойки, я решил, что в принципе, это возможно, но только на собственном частном самолёте. Даже для чартерного рейса билеты вроде бы нужны. Хотя чартером я никогда не летал.

С другой стороны, от такой компании вполне можно ожидать и наличия своего самолёта. «Вот всё у них есть…» — заворочалась в голове подозрительная мысль, — «и „Хаммер“, и волшебные перстни, и личные самолёты… Вот только хакера приличного у них нет. Нестыковочка какая-то… А всё-таки, как хакер ли я им нужен?». Но узнать ответ на этот вопрос можно было только экспериментальным путём. Между тем компания начала по одному подходить к стойке регистрации…

…И проходить мимо. Причём их никто ни о чём не спрашивал, и предъявить хоть какие-то документы не просил. Вообще, по-моему, персонал аэропорта старательно делал вид, что нас здесь нет. Я вместе со всеми, прижав на всякий случай документы к груди, прошёл мимо стойки регистрации. Шон продолжал уверенно вышагивать впереди. Теперь уже в направлении посадочных терминалов. Разуваться, раздеваться, и искать по карманам металлические предметы на очередном посту контроля нам, разумеется, тоже не пришлось. Небольшая задержка, вообще то, возникла, но исключительно из-за того, что все мужчины группы притормаживали, чтобы посмотреть на проходящую контроль полуголую фигуристую блондинку. Я, в принципе, тоже не прочь был поглазеть, но на всякий случай предварительно покосившись на Таню, заметил, что она, в отличие от мужиков, с интересом уставилась не на блонду, а на меня. Я гордо задрал подбородок и прошёл мимо бесплатного стриптиза, не поворачивая головы. Мы, мол, и не такое видали! Хотя — действительно видали. Объективно говоря, у Тани фигура лучше…

Сквозь громадные стёкла аэровокзала хорошо было видно лётное поле с множеством крылатых машин всех форм, размеров и расцветок. Одни садились, другие взлетали, третьи неподвижно замерли, опустив крылья… Худенькие советские средне- и ближнемагистральные «тушки» и «яки» соседствовали с жирными тушами «Боингов» и «Эйрбасов». В некотором отдалении в гордом одиночестве застыл миниатюрный реактивный «частник». Я повертел головой. Других вроде нет… Значит этот — наш.

Тем временем мы подтянулись к стойке контроля у одного из выходов терминала. Уже не первыми. Впереди выстроилась длинная очередь с паспортами, билетами и посадочными талонами. Я уже привык, что мы проходим сквозь все преграды, как нож сквозь масло, и поэтому немного удивился, увидев, как Шон, а за ним и все остальные, пристраиваются в хвост очереди. Постояв немного, я понял, как чувствуют себя разорившиеся мультимиллиардеры, бывшие политики, забытые кинозвёзды, и прочие неудачники, побывавшие на вершине, и скатившиеся обратно вниз. Хоть я на этой «вершине» пробыл от силы минут пятнадцать, стояние в очереди для меня было уже страшно трудным и унизительным занятием. Да… Я, конечно, знал, что к хорошему привыкаешь быстро, но не настолько же…

Наконец очередь дошла и до нас. Некоторой компенсацией за необходимость постоять немного в общей очереди для меня было то, что мимо стойки контроля мы прошли, не предъявляя никаких документов. И большим разочарованием — то, что пройдя сквозь посадочную «кишку», оказались вовсе не в небольшом частном самолёте, а в обычном Боинге-737, да ещё и в общем салоне. В принципе, о том, что все стоящие в очереди впереди нас люди в частный самолёт не поместятся, можно было догадаться и раньше, но я был слишком занят разбором своих чувств…

Как получилось, что мы без билетов сели на не занятые ни кем места, я не знал. Да знать не очень-то и хотелось… Из всех виденных мной сегодня чудес это было не самое чудесное.

Таня, конечно, уселась рядом со мной. Хотя я сейчас смотрел больше не на неё, а в иллюминатор. Надеюсь, Таня меня простит. Я вообще в дороге люблю смотреть в окно. То есть, в окно — это в поезде или автобусе. А в самолёте — в иллюминатор. Кстати, название окна — не единственная разница между поездом и самолётом. Ещё есть запах. Точнее, запахи. Поезд пахнет поездом, а самолёт — самолётом. Глубокое наблюдение, конечно, но действительно: в принципе, сейчас всё делают практически из одних и тех же материалов. Так почему же поезда и самолеты имеют уникальные запахи, свойственные только им? Я втянул ноздрями запах самолёта — запах путешествия… Зажмурился… Хорошо!

Тем временем стюардессы затянули стандартное приветствие, переходящее в лекцию по пользованию надувными жилетами и указание на двери, из которых надо прыгать, если с самолётом что-то вдруг случится нехорошее. Конечно, полезная информация, но некоторые пассажиры, по моим наблюдениям, и так уже приняли на грудь для храбрости. И, судя по всему, далеко не сто грамм. И ещё раз напоминать им о том, что самолёты иногда падают, было, по-моему не самым лучшим решением. Но моё мнение никого не интересовало. Стюардессы попросили пристегнуть ремни, турбины, уже работающие некоторое время на низких оборотах, засвистели громче, самолёт качнулся, и двинулся вслед за «Жигулями» с мигалками на крыше к началу взлётной полосы. Там он остановился ненадолго, и снова покатился вперёд, набирая скорость. Вот задрался нос, оторвалось от земли переднее шасси… Вот земля стала уходить вниз… Сидящий на один ряд впереди пьяный толстый лысый мужик в дорогом пиджаке вцепился в подлокотники кресла так, что аж побелели пальцы. Странный… Меня наоборот охватила эйфория…

Самолёт. Настоящий… И я на нём лечу. Я вообще летал на самолёте всего два раза в жизни. Когда служил в армии, — тогда ещё Советской, — мне через полтора года службы дали отпуск. Тогда отпуска просто так не давали — надо было заработать. И служили, как правило, не за три километра от дома, а тысячи за три, как минимум — широка была страна моя родная. Так вот поездом от части до дому пришлось бы добираться пять дней. А на самолёте — шесть часов туда, и девять обратно (три часовых пояса). Причём время отпуска рассчитывалось с учётом проезда по железной дороге, и при пользовании авиатранспортом не изменялось. Легко рассчитать, что, если слетать туда и обратно самолётом, проведённое дома время удваивалось. Проезд на поезде, правда, был бесплатный, а за самолёт надо было немного доплатить. Но тогда — в тоталитарном несвободном обществе, практически любой мог позволить себе летать самолётами Аэрофлота. Нет, в очередях за колбасой мы тоже, конечно, стояли, но посвящали этому занятию далеко не всё своё свободное время, как это сейчас пытаются вдолбить детям со школьной скамьи. В общем, родители выслали денежный перевод, — и я полетел. Отпуск удлинился на полторы недели. Лететь в тот раз было не очень интересно. Сидишь себе, как в автобусе. Пейзаж в иллюминаторе довольно однообразный — летели над плотной облачностью, земли не было видно совсем. А облачность — она и есть облачность, Летишь — как над бесконечной снежной пустыней. Всё белое и однообразное.

Второй раз летел на курорт в Турцию — когда дела мои были получше. В те времена не то что путешествие за границу, пусть даже всего лишь к туркам, а даже просто перелёт на самолёте из одного города в другой уже мог себе позволить далеко не каждый… Я — мог. Но внизу тоже не было ничего особенного. Потому как было темно.

Зато сейчас погода прекрасная, солнышко светит, земля как на ладони. И пока не набрали высоту, — ещё видны всякие мелкие детали. Даже людей можно рассмотреть, если хорошо присмотреться, хотя отсюда они меньше муравьёв. Город уже закончился. Поля, посадки… Вот дорога. Напоминает речку, — даже блестит местами. Важно ползут длинные фуры, суетятся легковушки. Вот какой-то придурок обгоняет всех подряд, попутные подрезает, встречные шарахаются в сторону. Эх, жаль, что я на пассажирском лайнере, а не на штурмовике, — шарахнул бы по нему какой-нибудь высокоточной бомбой с лазерным наведением, — чтобы жизнь другим не портил. И не отнимал…

Вот село. Коробочки домов, полоски огородов, ломаные линии улиц. Где-то там, внизу, задрав головку вверх, обязательно стоит сейчас мальчик или девочка, и смотрит на маленькую серебристую металлическую птицу, летящую по голубому небу куда-то по своим делам. Скорее всего, он или она всю жизнь проведёт в этом селе, изредка выезжая в ближайший райцентр: на людей посмотреть, себя показать. Ну и продать что-нибудь на местном рынке. «А он ни в чем, ни в чем не виноват…», — перефразировал я старую песню, не потерявшую актуальности и сейчас. Даже скорее наоборот — приобретшую особенную актуальность.

Я бы и сам вряд ли сейчас куда-то летел, если бы не Танечка. Я на минутку оторвался от созерцания пейзажа под крылом, чтобы бросить на девушку благодарный взгляд. И наткнулся на встречный — ироничный, и какой то… Так смотрят взрослые на детей, радующихся чему-то, давным-давно уже не вызывающего у родителей никаких эмоций. Я улыбнулся, и быстренько уткнулся обратно в иллюминатор. На этот раз не чтобы поглядеть на пейзаж внизу, а чтобы Тане не было видно досады на моём лице. Для любого мужчины не очень приятно, когда его женщина… хотя, какая она «моя»? Когда его спутница богаче, опытней и самостоятельнее его самого. Я выполню работу, для которой меня нанимали, и вернусь домой. С приличными деньгами, конечно, если Танина контора выполнит свои обещания… Но подняться на уровень Тани мне не удастся никогда…