Песнь нефилимы

Но на оглядки у Проклятого времени не было. Очередное существо, напоровшееся грудью на копье, резко дернулось в сторону в предсмертной агонии, вырывая древко из его рук и замерло без движения. Дилмар, развернувшись на противный вопль, широко рубанул по шее прыгнувшего на него алкора, но тварь успела достать его длинным когтем, оставив на шлеме и лице глубокие царапины. Проклятый Брат зло сплюнул на землю кровью из разодранных губ и снова начал орать, командуя отступление к поляне и перегруппировку, одновременно рубя коротким, точными взмахами меча назойливых циклопов.

Проклятые встали плечом к плечу, строясь широким веером, и прикрывшись щитами, не жалея сил орудовали копьями, сдерживая наступление немногочисленных уцелевших алкоров. Те, у кого еще оставались стрелы, забежав товарищам за спины, продолжали посылать их навстречу приближающимся горным обезьянам. Погибший Тарнал, старший из Братьев, потратил не одну эру, обучая своих подчиненных групповому бою, и даже бесталанное командование совсем юного Дилмара не могло полностью испортить этот бой.

Обезумевшие, под действием усиливающих зелий, бойцы яростно рычали и кричали, продолжая колоть циклопов длинными копьями, не жалея сил. И медленно, шаг за шагом, отступали к поляне.

Как только горные обезьяны приблизились к бреши, Дилмар затрубил в рог, отдавая новую команду перестроения. Воины тут же начали сдвигаться с краев к центру, выстраиваясь в четырехугольную черепаху.

Даж сверился с металлическим диском, и, облизав пересохшие от напряжения губы, нервно усмехнулся. Последняя пирамида Четырехгранного Барьера наконец была установлена и точно настроена на нужное созвездие. Оставалось только активировать сиддху Воплощения и молится богам, надеясь, что его запасов собственной энергии хватит и он не ошибся в маго-механических расчетах и последовательности сборки.

Магистр выбежал в центр поляны, таща за собой тонкую нить досмура. Присоединил ее к наспех собранному маго-механическому прибору замыкая все в единую цепь и громко позвал Дилмара, стараясь перекричать звуки битвы:

— Дилма-а-ар!!! Дилма-а-ар, сучий ты потрох! Назад!

Проклятый обернулся на вскрик магистра и молча кивнув головой, трижды коротко дунул в рог. Десяток воинов из первого ряда метнули копья в своих свирепых противников и следом выхватив короткие мечи, бросились разлаженным строем на первых прорвавшихся обезьян, прикрывая отступление товарищей. Остальные бойцы развернулись и побежали к поляне. Несколько уцелевших алкоров и прорвавшихся обезьян успели забрать еще пару жизней из отступавшего отряда, кода перед ними возникла огненная стена Четырехгранного Барьера, ограждая от них бойцов.

Дилмар, одновременно с уцелевшими в рубке воинами, рухнул на влажную землю, жадно глотая воздух. Он с ужасом наблюдал, как его товарищей буквально разрывают на куски по ту сторону пылающего барьера. Оказавшиеся по эту сторону барьера братья тут же принялись вливать в себя восстанавливающие и усиливающие зелья, жадно запивая их водой.

Огонь Четырехгранного Барьера лениво лизнул почву, а затем, преодолев мимолетное сопротивление, устремил свои раскаленные языки вперед, жадно пожирая все, что попадалось ему на пути. Несколько горных гигантов, на секунду опешив, притихли, а затем, подвывая от боли и стараясь сбить с густой шерсти огонь, ломанулись в стороны, подальше от непонятной смертельной преграды.

***

Сероглазый в теле громовой птицы уже подлетал к лагерю Проклятых Братьев. Его острому взору открылась опушка леса, по которой запоздавшие горные обезьяны вперевалку бежали к дыре, образовавшейся в барьере от когтей ненасытных алкоров.

Буозар сделал широкий круг над начинавшим загораться лесом, внимательно рассматривая поляну и маленького человечка, склонившегося над чем-то почти в ее центре. Видимость резко ухудшалась из-за густого дыма, валившего черными клубами от загоревшихся ярким факелом голубых сосен. Буозар сложил крылья и спикировал вниз к огненному барьеру, всматриваясь сквозь едкие облака чада в детали происходящего. Цепкие глаза Великого Отшельника насчитали чуть больше тридцати воинов и трех магов, которые ходили вокруг светящегося пятачка земли; двух уродливых иных в клетках и около пятидесяти-шестидесяти пленников у дерева, в углу барьера. Миниатюрная нефилима, все еще без сознания, лежала на траве рядом с несколькими неизвестными Сероглазому животными, которые остервенело рвались с привязи. Информации было достаточно. В последний момент, практически коснувшись прожорливых, огненно-оранжевых языков барьера, Сероглазый расправил крылья и в крутом вираже взмыл к облакам по широкой спирали, заходя на новый круг.

***

Обессиленный Даж стоял на четвереньках в центре поляны и старался не потерять сознание. Из его носа и рта капала густая, черная кровь. Создание Четырехгранного Барьера его чуть не убило, поглотив просто огромное количество сакти. Сиддха оказалась слишком мощной, чтобы создавать ее в одиночку. Тело срочно требовало подпитки. Магистр с трудом встал, вытер рукавом нос и, влив в себя пузырек с восстанавливающим зельем, пошатываясь, направился в сторону громко вопящих от страха рабов.

Кучка закованных в тяжелые, грубые кандалы, изможденных и посиневших от непривычного для них холода мужчин и женщин, резко затихла. Не отрывая наполненных ужасом глаз от приближающего маленького человечка, они жались друг к другу, как цыплята, увидевшие в курятнике лису. Даж усмехнулся уголком окровавленного рта, наслаждаясь волнами страха, исходящими от пленников. Выбрав жертву — мускулистого аборигена, который до последнего не желал сдаваться во время захвата, орудуя торопом с опытом бывалого лесоруба, — Даж достал из-за пояса длинную золотую иглу и глубоко вонзил ее в голое бедро пленника.

Тело мужчины забилось в судорогах, а на губах выступила густая пена. Аборигены, еще громче завопив, шарахнулись в сторону. Тело дровосека буквально начало таять, будто из него медленно выпускали воздух. Магистр блаженно прикрыл глаза от ощущения разливающихся по телу потоков энергии и силы. Игла начала медленно менять цвет, превращаясь из золотой в темно-красную, а посеревшее во время установки барьера лицо энергетического вампира наливалось здоровым румянцем. Спустя минуту игла стала стремительно нагреваться, оповещая хозяина о том, что он поглотил достаточно жизненных сил, чтобы полностью восстановить запасы сакти.

Вдоволь напитавшись дармовой энергией, магистр довольно хрюкнул и вытащил иглу. Вместо мускулистого здоровяка теперь перед ним на земле лежал скрюченный скелет, обтянутый бледной кожей, с редкими остатками поседевших волос. Но, все же продолжал дышать. Хоть и еле-заметно. Даж удивленно вскинул брови и в предвкушении потер ладони. Обычно после поглощения оставались лишь иссушенные трупы. "Эти лесные дикари и вправду обладают невероятными внутренними запасами энергии. Не зря Повелитель так сильно ими заинтересовался."

Над головой магистра мелькнула разноцветная молния. Даж, задрав голову вверх, сумел рассмотреть большого, четырехкрылого орла, окутанного яркими вспышками молний. Он готов был поклясться, что почувствовал на себе пронизывающий до костей взгляд.

Чувство неминуемой гибели накатило на магистра холодной волной отчаяния. Вдруг, где-то на уровне подсознания он осознал, что до нападения Великого Отшельника остались считанные мгновения. Даж рывком поднялся. На ходу крича Дилмару, чтобы тот приготовился, магистр побежал к клеткам с иными, доставая из глубокого кармана кольца управления.

Бурс с магистрами практически закончили формировать портал. Земля между ними пульсировала голубым сиянием, а на портальных камнях, сложенных правильным треугольником, ярко горели руны.

Дилмар влил в себя зелье Безумной Ярости, и практическая теряя сознание от нахлынувшей боли, истошно орал, выстраивая оставшихся бойцов в плотный круг для охраны магов.

Секунды ожидания потянулись противным сиропом. Выпитое зелье начинало действовать, приглушая все звуки и пробуждая скрытые запасы силы. Сердце Проклятого Брата забилось в десять раз быстрее, а глаза налились кровью. Разум начал медленно тонуть в темноте, оставляя снаружи лишь первобытные инстинкты и желание убивать. Дилмар поднес рог к губам и пронзительно затрубил.

В воздухе послышался стремительно приближающийся свист. Даж что-то истошно закричал и рывком открыл клетки с иными, проворачивая на пальце кольца управления. Толстые решетки со скрежетом распахнулись, выпуская питомцев магистра на волю. Трехметровые дикие твари, почувствовав свободу, выпрыгнули на поляну, ища крохотными глазками своих жертв. Иные, некогда бывшие мантрами, потеряли контроль над своей животной сиддхой. Безвозвратно приняв форму зверя во время неудачного слияния они утратили рассудок и все, что их некогда связывало с людьми.

Огромные, уродливые твари, выбравшись на свободу, сотрясали воздух яростным рычанием, брызжа во все стороны слюнями из широких пастей, усеянных длинными кривыми клыками. Даж, искренне любуясь своими подопечными, вытащил из сумки четыре крохотных топора, которые уместились на его миниатюрной, практически женской, ладошке. Применив сиддху Изменения Формы, он превратил оружие в четыре огромных, с его рост, тяжёлых секиры. Затем дотронулся до колец управления, отдавая иным мысленную команду. Монстры, один с ног до головы покрытый толстой чешуей, второй с короткой жесткой коричневой шерстью, подчиняясь воле хозяина, послушно подошли к нему и подхватили топоры. Даж снова дотронулся до колец, и иные замерли, ожидая нового приказа.

Магистрам оставалось сделать всего шесть кругов вокруг портальных камней. Их пение стало невыносимо громким и забивало даже непрекращающийся треск пламени Четырехгранного барьера.

***

Сероглазый, не убирая пальца с кольца управления, в теле Буозара камнем падал с небосвода на вершину защитного покрова. Острый клюв птицы, окутанный вспышками молний, со звуком треснувшего льда пробил верхнюю грань барьера. Великий Отшельник тут же открыл глаза и провернул кольцо управления против часовой стрелки, разрывая связь с птицей. Ни теряя ни секунды он глубоко вдохнул и дотронулся до черной жемчужины на перчатке.

Марлан, краем глаза наблюдающий за приготовлениями урднотца, шокировано раскрыл рот, когда Великий Отшельник, неподвижно стоящий всего в паре десятков метров от него, беззвучно исчез будто его тут никогда и не было.