Чужое имя

2.

С открытием весенней охоты на водоплавающую дичь офицеры нашей части в одну из суббот решили пострелять. Чтобы не забыть, как это делается, шутили они. Поехал с ними и я, хотелось немного проветрить мозги от массы вопросов, на которые не было ответов.

Видавшая виды полуторка доставила нас к озеру часа за четыре. Наскоро перекусив и разобрав ружья, охотники заспешили, стремясь до вечерней зорьки подобрать подходящее место и построить скрадки.

Я нерешительно топтался с ружьем у машины, не зная, к кому присоединиться, когда ко мне подошел капитан Дементьев и спросил, охотился ли я в этих местах.

— Нет, здесь не приходилось, — ответил я.

— В таком случае, приглашаю. Не пожалеешь. Знаю озерцо — во! — он оттопырил большой палец. — Да и скрадок там у меня с прошлого года. Идешь?

Я согласился и, забросив ружье за плечо, зашагал за ним.

Капитана Дементьева я знал хорошо. Раньше вместе служили в Средней Азии, а потом встретились здесь, на объекте. Он производил впечатление дельного офицера и хорошего человека: веселый, общительный, но не трепач.

Когда мы подходили к озеру, метрах в двадцати от нас из камышей поднялась стайка чирков. Конечно, никто выстрелить не успел.

— Ну, что я говорил! — обрадовался Дементьев, провожая взглядом улетающих уток.

— Да, жаль, упустили такую возможность...

— Ну, нашел о чем жалеть, — перебил меня капитан. — Ты что сюда разбойничать приехал? Успеем еще пострелять. Убьем по парочке и хватит. Фауну, братец, беречь надо.

Дементьев не ошибся. Место действительно оказалось удачным, и к рассвету у нас в скрадке лежало несколько кряковых и шилохвостей.

Когда солнце показалось из-за деревьев, Дементьев поднялся на ноги, с удовольствием потянулся, произнес:

— Все. До вечера лёта не будет. Так что заваривай чай, да соснуть малость надо.

Мы быстро вскипятили чайник и, сидя у костра, принялись обсуждать результаты охоты.

Позавтракав, капитан наломал елового лапника, разложил его на небольшом бугорке, где было посуше, сверху постелил плащ-накидку.

— Прошу вас, Олег Петрович, ложе готово, — и первым блаженно растянулся на пружинящей, пахучей подстилке.

Я уже совсем было собрался последовать его примеру, но неожиданно замер на месте. Я не мог оторвать взгляд от ног Дементьева. Из правого каблука его резинового сапога торчала широкая гладкая шляпка мебельного гвоздя.

«Неужели он? Но как же так? — неслись у меня в голове бессвязные мысли. — Как быть? Что предпринять? Может, это какое-то дурацкое совпадение?»

— Чего стоишь? Ложись, места хватит, — снова обратился ко мне капитан.

— А знаешь, Костя, я, наверное, малость пройдусь. Что-то расхотелось мне спать...

— Ну-ну, валяй. Дело хозяйское, — проговорил Дементьев и принялся пристраивать под голову рюкзак.

Лихорадочно соображая, что же делать, я подошел к убитой нами дичи и стал разглядывать ее, не переставая думать о Дементьеве. Когда я взял в руки двух кряковых селезней в брачном оперении, капитан сразил меня окончательно. Увидев поднятых мною птиц, он крикнул:

— А ну-ка, Олег Петрович, замри — и я запечатлею тебя с этими кавалерами! — Дементьев взялся за рюкзак.

Я увидел, как он одним ловким движением распустил шнурок, засунул в мешок руку и достал из него фотоаппарат... со вспышкой, которую тут же запихнул обратно: солнце светило вовсю.

От неожиданности я даже открыл рот и выглядел, наверное, довольно глупо. Выручил меня сам капитан:

— Прошу улыбочку, а то стоишь, как мумия.

Я изобразил какое-то подобие улыбки и стоял так, пока он несколько раз щелкнул затвором. Затем я отправился на прогулку.

Пройдя метров двести вдоль озера, я углубился в лес и, сделав изрядный крюк, вышел к тропе, по которой мы с капитаном проходили вчера вечером.

Здесь я без труда нашел отчетливые следы резиновых сапог и принялся тщательно их изучать. Не надо было быть большим знатоком, чтобы сразу определить, что это были те самые отпечатки, которые я видел в зоне. Тот же размер. Так же стоптаны каблуки. Тот же «шип». И, тем не менее, между теми и этими следами было какое-то различие. Но какое? Сколько ни всматривался я в сырую глину, как ни напрягал изрядно истощившееся за последнее время воображение, четко этой разницы определить не мог, хотя и чувствовал, что она есть. Еще одна загадка!

Понимая, что в понедельник мне обязательно придется вернуться к этим следам, я отыскал несколько особенно отчетливых отпечатков и прикрыл их хворостом.

«Неужели Дементьев? — недоумевал я, возвращаясь назад. — Но почему он так спокойно продемонстрировал мне фотоаппарат? Кстати, раньше я его у капитана никогда не видел, хотя неоднократно бывал у него на квартире. Проверяет? Но зачем? Какой смысл? Наоборот, на себя же наводит». — Я ничего не понимал.

Признаться, мне совсем не хотелось, чтобы капитан Дементьев оказался тем человеком, которого мы ищем. Как я уже говорил, мы были с ним приятелями, жили в одном доме, да и жены наши дружили между собой. И вдруг... Да, возможно, прав был подполковник Титов, когда говорил, что я плохо знаю людей.

Вспомнив сейчас об этом, я снова представил себе своего начальника. Представил, как он, не перебивая, будет слушать мой рассказ. А выслушав, посмотрит мне в глаза, как врач смотрит на больного, спокойно, без укора заметит: «А я что говорил?» — или что-то в этом роде...

Когда за деревьями показался скрадок, на меня налетел табунок чирков. Я сдуплетил. Одна утка упала почти к моим ногам. Подобрав трофей, я подошел к костру. Дементьев спал крепким сном хорошо поработавшего человека.

Опустившись на корточки, я опять уставился на его сапоги, хотя прекрасно понимал, что мне это сейчас ничего не даст. Просто я не мог оторвать взгляд от этого гвоздя. Потом, повесив на дерево ружье, я стал «подкармливать» костер. Заслышав мою возню, Дементьев сонно поинтересовался, как дела.

— Одного чирка взял, — похвалился я.

— И стоило на такую дичь заряд портить?

— Я на него даже два ухлопал, — присев рядом, признался я.

— Тем более, — пробурчал капитан и повернулся на другой бок.

— Слушай, Константин! — решился я наконец. — Скажи, тебе правую пятку не колет?

— Пятку? С чего ты взял? Не колет, — он слегка приоткрыл один глаз.

— Гвоздь у тебя в правом каблуке...

— Гвоздь? Какой еще гвоздь? — он сел, пошевелил ногой в сапоге и недоуменно пожал плечами.

— Да такой, знаешь, красивый и достаточно длинный, наверное.

— Ну-ка, выдвори его, — предложил Дементьев, протягивая мне охотничий нож.

Делать было нечего. Я взял нож, вытащил злополучный гвоздь и протянул его капитану.

— И правда красивый, — засмеялся он.

— Интересно, где это ты сумел его поймать?

— Это не я. Здесь в лесу таких гвоздей быть не может. Это, скорее всего, Михаил Потапыч где-нибудь подцепил.

— Какой Михаил Потапыч?

— Старшина Дунаев. Это его сапоги. Я на охоту одолжил.

«Слава аллаху, вроде пронесло», — подумал я и спросил:

— А почему Михаил Потапыч? Он же Иван Петрович, по-моему.

— А его все так кличут за походку. Переваливается-то он, как медведь...

Но я уже плохо слушал капитана. Теперь я понял эту разницу в следах, которая беспокоила меня там, на тропинке. Действительно, человек, «наследивший» на территории технической зоны, ставил ступни ног носками несколько внутрь, Дементьев же ходил широким шагом. «Значит, Дунаев», — подумал я, испытывая приятное чувство облегчения, и уже не особенно заботясь о логике, спросил:

— А фотоаппарат тоже у него позаимствовал? Что-то я раньше не видел его у тебя.

— Фотоаппарат? Фотоаппарат мой. На прошлой неделе купил во Львове, на рынке. И ты будешь первым, кого я запечатлел на фоне великолепной природы в такое прекрасное утро, — он широко развел руки.

Не в силах больше сдерживаться, я шумно, облегченно вздохнул. Значит, не он. Мне хотелось обнять Дементьева. Но Дунаев? Нет, тоже не может быть. Наш бывший солдат, остался на сверхсрочную и вдруг...

— Ну ты, неугомонная душа, будешь сегодня отдыхать? — прервал мои размышления Дементьев

— Обязательно. Обязательно буду, многоуважаемый Константин Николаевич, — заверил я, ложась на плащ-накидку.

Я тут же уснул. Капитану потом пришлось изрядно повозиться, чтобы разбудить меня на вечернюю зорьку.

— Ну, Олег, и здоров же ты поспать, — с улыбкой заметил он, когда я наконец поднялся на ноги...