А сверху светит солнце

— Дорогая моя доченька, — прослезилась от умиления Мюмла-мама. — Я придумала. Мы назовем тебя Мю.

— Что означает это "Мю"? — Юксаре раскрыл глаза от удивления.

— Мю — самая маленькая на свете, меньше не бывает.

— Привет! — радостно подпрыгнула малышка и залилась смехом. — Меня зовут Мю. Не смотрите, что я такая маленькая. Вы еще узнаете, на что я способна. Помяните мое слово!

Сказав это, Мю вприпрыжку побежала к домику, где, судя по доносившемуся из окна шуму, уже проснулись ее старшие братья и сестры.

— Тридцать четыре ребенка, с ума сойти, — устало покачала головой Мюмла-мама, рассматривая своих новорожденных детей, играющих в догонялки на поляне. Снусмумрик сладко спал в шляпе Юксаре. — Нам срочно нужен новый дом. И шестнадцать дополнительных кроваток. А уж сколько чашек, ложек, одежек и всего прочего — страшно даже представить. Так страшно, что лучше об этом не думать.

Юксаре зевнул, потянулся, сунул в рот трубку и, чувствуя, как отступает напряжение минувшей ночи, а тело наполняется блаженной легкостью, сказал:

— Если есть дети, значит, будет и дом.

Что ни говори, размышлял он, утопая в сизом табачном дыму и слушая сквозь накатывающую дрему детские вопли и смех, быть отцом не только приятно, но и весело.

* * *

Вы не поверите, но корабли действительно умеют летать. Во всяком случае, "Морской оркестр" придворного изобретателя Фредриксона, подвергшийся кардинальному переустройству, — точно. Экспериментальный полет, в котором приняли участие все, кроме Шнырька, включая тридцать три детеныша Мюмлы-мамы, удался на славу (если, конечно, опустить то, что после триумфального взлета корабль упал в море и был спасен дронтом Эдвардом).

— Мы летим! — закричал Юксаре, когда они поднялись в воздух, а Мюмла-мама затряслась от волнения, прижавшись к его спине.

— Все сбывается, мой милый друг! — восхищенно произнесла она. — Все наши разговоры и все мечты. Глядишь, доживем и до конца света.

— И умрем в один день? — ухмыльнувшись, спросил Юксаре.

— Не шути так, — строго сказала Мюмла-мама. — Свят-свят-свят! Давай лучше посадим новую яблоню. Будем варить яблочное варенье и печь шарлотку по воскресеньям!

— Отличная идея, — отозвался Юксаре и закрыл глаза от удовольствия.

Он пожалел, что рядом нет Снусмумрика. Его сыну наверняка понравилось бы летать. Но Снусмумрик ни в какую не захотел идти на "Морской оркестр". Он нашел у старшего брата под кроватью самодельную губную гармошку и не расставался с ней ни на минуту, почти не выходя из домика. Лапки у него были еще слабые, поэтому Снусмумрик большую часть времени проводил в постели, сочиняя на гармошке грустные мелодии. Иногда он забирался к Юксаре в карман и, развязав кисет, нюхал табак и чихал так громко, что другие дети вставали посреди комнаты и демонстративно затыкали уши.

— Мы точно умрем, — сказала Малышка Мю, когда "Морской оркестр" ни с того, ни с сего, описав в воздухе плавную дугу, устремился в море.

— Где моя трубка? — очнулся Юксаре и похлопал себя по карманам. Мюмла-мама начала лихорадочно собирать в кучу детей. Муми-тролль что-то испуганно шептал, Фредриксон, как ни странно, сиял от счастья, а за бортом таилась пугающая неизвестность.

— Не знаю, как вы, а я не согласна умирать, — заявила дочь Мюмлы. — Я принцесса Королевской вольной колонии, и мне еще предстоит полет на Луну. Кто со мной? — добавила она, делая вид, что ни капельки не боится, но никто ей не ответил.

Если честно, они и вправду чуть не умерли. Сначала чуть не утонули, после чуть не сгорели, а затем их чуть не сожрал Морской пес. Хорошо, что это оказалось всего лишь "чуть", иначе Юксаре не было бы так весело наблюдать за происходящим. Полет на "Морском оркестре" немного напоминал ему сумасшедший дом, где только и делают, что дурят всех подряд и выкидывают неожиданные штуки.

— Интересно, сколько у меня осталось детей? — спросила Мюмла-мама, когда пассажиры поняли, что еще живы. — Пересчитай их, доченька, будь добра!

Юксаре вызвался помочь дочери Мюмлы считать, ведь среди тридцати трех детенышей на корабле были и его пятнадцать малюток. Но не успел он посчитать даже одного, как над головой раздался оглушительный рев дронта Эдварда, ознаменовавший избавление от опасности. А за ним последовала фантастическая неразбериха: радостные вопли, суета, крепкие объятия и поцелуи. Даже море сияло, как радуга, подсвеченное светильниками и фонарями, которые зажгли миллионы миллиардов рыб.

— Конец света отменяется, — облегченно выдохнул Юксаре, любуясь огоньками, похожими на купающиеся в воде звезды. Мюмла-мама уложила детей спать и теперь стояла рядом с ним, глядя на разноцветное море и шепча, словно волшебное заклинание:

— Юксель-мюмсель, какая красота...

Но, увы, главный конец света был еще впереди. И звали его, как ни удивительно, Шнырек, который мало того, что умудрился вступить в брак со Зверюшкой Сос, влюбившись в нее с первого взгляда, так еще и пригласил на свадьбу семь тысяч клипдассов во главе с Хемулихиной теткой. Полнейшее безрассудство. У Юксаре чуть уши не отвалились, когда он услышал об этом.

— Как приятно быть женатым, — сказал Шнырек, закатив глаза от радости, как только "Морской оркестр" причалил и пассажиры спустились на берег. А потом, раскрасневшийся и сияющий, словно начищенная монета, обратился к Юксаре: — Последуй моему примеру, друг. Женись на Мюмле. Стань самым счастливым Юксаре на свете!

Юксаре ничего не ответил. Он хмуро оглядел Шнырька с его невестой и своих восторженных друзей. Даже Мюмла-мама растрогалась до слез, поздравляя молодоженов.

— Миленькие мои! Радость-то какая! Поздравьте их, дети, они вступили в брак, — причитала она, а ее детишки по очереди кланялись и приседали в книксенах.

— Они вступили в мрак, — сказала Малышка Мю, и Юксаре подумал, что в словах его дочери что-то есть.

"Некоторые считают, что создать семью так же легко, как основать колонию, — размышлял он, доставая трубку, чтобы немного успокоиться. Известие о клипдассах и тетке Хемулихи вывело его из себя. — К такому делу нужно подходить серьезно. Тридцать четыре ребенка Мюмлы — это тебе не коллекция ракушек и стеклянных бусин Зверюшки Сос, которую и в море выбросить не жалко, если наскучит. Это дети, живые и всамделишные".

На острове между тем царила суета. Самодержец и его подданные сидели на холмах в ожидании семи тысяч клипдассов и тетки Хемулихи. Оркестр хемулей готовился играть торжественный гимн. А Юксаре представил, чем закончится эта невесть откуда взявшаяся свадьба. Клипдассы наверняка сожрут все живое, ну или в лучшем случае откусят всем носы, а Хемулихина тетка непременно начнет командовать.

— Она опять примется всех воспитывать, — предсказал он. — Она может даже запретить нам залечь в спячку, когда наступит зима, и заставит ходить на лыжах.

— А что значит ходить на лыжах? — спросила Мюмла-мама.

— Передвигать лапы по замерзшим осадкам.

— Еще чего не хватало! Какой ужас!

— Видно, все мы скоро умрем, — сказала Малышка Мю.

И в эту самую минуту в толпе пронеслась новость о том, что пакетбот с клипдассами и теткой Хемулихи приближается. Раздались крики, оркестр грянул гимн "Храни наш чокнутый народ", несколько детенышей Мюмлы-мамы упали в воду, а Юксаре в ужасе схватился за голову и, не выдержав нахлынувшего волнения, убежал прочь.

"Лучше бы я не спускался с яблони", — думал он, минуя бесконечные холмы и заборы. Лапы несли его в Парк Сюрпризов — туда, где он познакомился с Мюмлой-мамой. Сколько прекрасных дней они провели вместе, хохоча и болтая обо всем на свете, какой интересной стала его жизнь на этом чудном острове... Еще чуть-чуть, и мерзкие клипдассы уничтожат все, что ему так дорого. И его самого тоже — съедят вместе с трубкой и шляпой, как будто и не существовало на свете никакого Юксаре.

В Парке Сюрпризов было пусто. Очевидно, все жители столпились на берегу, чтобы отпраздновать свадьбу Шнырька и встретить почетных гостей. Юксаре миновал танцплощадку и подошел к остановившейся, покрытой пылью карусели. Лошади в яблоках по-прежнему тянули красные кареты, но в этой липкой, полной мрачных предчувствий тишине выглядели призрачно и одиноко. Юксаре забрался в первую попавшуюся карету, спугнув спящую на сиденье мышь, высыпал в трубку последнюю горсть табака и стал ждать конца света.

Ожидание было долгим. За это время погасла трубка, на улице начался дождь, Юксаре успел уснуть и проснуться, а конец света так и не пришел.

Зато пришла Мюмла-мама. Укутанная с головы до лап в дождевик, она, как обычно, улыбалась во весь рот и болтала без умолку.

— Так и знала, что ты здесь, — сказала Мюмла-мама, заглянув в карету. — Проголодался? Я раздобыла тебе яблок. Филифьонка притащила целое ведро. Сочные, сладкие, ранний сорт. Не яблоки, а мечта колониста.

Юксаре протер глаза и удивленно уставился на нее.

— Дай угадаю, — осторожно произнес он. — Всех сожрали, а тебе удалось сбежать?

Мюмла-мама рассмеялась.

— Не угадал. Все это враки. Никто никого не сожрал и даже не собирался.

— А как же семь тысяч клипдассов и тетка Хемулихи? — не понял Юксаре. — Шнырек пригласил их на свадьбу...

— Тетка Хемулихи оказалась ужасной эгоисткой и отделалась свадебным подарком, а вместо семи тысяч клипдассов прибыл всего один — такой милый и воспитанный, что я чуть не расплакалась. Кстати, он ваш друг. Ну, тот малыш, которого вы отправили к маме перед тем, как основать колонию. Помнишь?

— Старина Клипдасс приплыл на свадьбу вместо семи тысяч своих прожорливых собратьев? Серьезно?! — Юксаре закатился со смеху, и Мюмла-мама расхохоталась вместе с ним. — Вот это да! А я-то себе напридумывал... Конец света! Мы все умрем! Ха-ха-ха!

— Снусмумрик сочинил новую мелодию, называется "Неизвестная", — сказала Мюмла-мама, когда Юксаре перестал смеяться. Они накрылись ее широким дождевиком и зашагали домой по мокрой тропинке. — А Малышка Мю заявила, что теперь будет жить в банке из-под какао. Так она решила выразить протест против свадьбы Шнырька и Зверюшки Сос.

— Такие забавные, эти дети, — усмехнулся Юксаре.

— Не то слово.

— А как там моя яблоня? Без изменений?

— Увы.

"Ну и хемуль с ней, с яблоней, — думал Юксаре, хлюпая по грязным лужам. — Главное, что конец света прошел мимо и никто никого не съел. Теперь осталось выяснить, пьют ли хатифнатты шампанское. Но это как-нибудь в другой раз".

* * *

Через пару недель после свадьбы Шнырька на остров Самодержца пожаловала осень. Никто ее не ждал, никто ее не звал, а она никого и не спрашивала. Пришла и стала хозяйничать в свое удовольствие.

Дождь лил не переставая, над холмами непроницаемой стеной стояли густые холодные туманы, на море штормило. Так что Юксаре было не до хатифнаттов (если кому-то из вас все же не терпится узнать, пьют ли хатифнатты шампанское, обратитесь, пожалуйста, к Муми-папе, когда-то он странствовал с ними и знает о них все). Его беспокоила яблоня, жить на которой с каждым днем становилось все труднее. Листва была мокрая, трубка постоянно гасла, а шляпа от дождя потеряла форму. Ну и яблоки... Само собой, яблоки так и не выросли.