Большая и маленькая Екатерины

— Вы бесстыдно лжете! — бросил в лицо Рамишвили Леван и повернулся к нему спиной.

— Что вы себе позволяете, профессор? Это уже слишком, — начал было Цхададзе, но тут Силован Рамишвили накинулся на обоих:

— Слишком? Это вы слишком близко к сердцу приняли выступление Джиноридзе. Мы со Звиадом как-нибудь обойдемся без этого агронома и предъявим диссертацию в Москве.

— Конечно, после основательной переработки, — убежденно сказал Цхададзе.

— Никаких переработок! Все останется так, как есть, без изменений.

— Ведь все равно оттуда работу перешлют на заключение в наш институт, — глухо проговорил Леван.

Услышав это, Рамишвили насмешливо спросил:

— Почему в наш институт, уважаемый секретарь?

— Потому что этот труд касается грузинского сельского хозяйства.

— А что, Грузию представляете только вы? Дочвири и Цхададзе — это Грузия? Рамишвили к Грузии не имеет никакого отношения? Будьте спокойны, в Москве имя Силована Рамишвили известно… Рамишвили знает грузинскую деревню, потому что в грузинской деревне Рамишвили жил.

— В ваше время грузинская деревня была иной.

— Вы говорите чушь! — все более распалялся Рамишвили. — Да, да, чушь! Мое время — сегодняшний день! Я и мои коллеги создавали его! Мы воистину являемся зодчими нашего сегодня, а некоторые, — торящие глаза Рамишвили устремились на Цхададзе и Дочвири, — да, некоторые только и стараются ловко использовать сегодняшний день! Не упрекайте меня, что я жил в прошлом, именно поэтому я лучше, чем вы, вижу сегодняшний день!

— Не надо спекулировать на своем возрасте, — глухо, почти беззвучно сказал Леван, но Рамишвили услышал.

— Извините, молодой человек! Я в летах, но еще не старик! Вы прекрасно знаете, что некоторые старики моложе иных юношей…

…В комнату с шумом вошли Нико, Текле, Шадиман, Русудан и Лили. Они в соседней комнате прислушивались к перепалке гостей, и чаша их терпения переполнилась.

— Друзья, — пробубнил Нико, — даже между государствами устанавливается мир, а мы не можем добиться согласия между коллегами. Прекращаю войну и объявляю мир! Прошу всех за стол! Правда, мы очень опоздали, но это не моя вина…

Шадиман Шарангиа из-под руки посмотрел на стол.

— Какое великолепное угощение! Было бы жаль, если бы оно испортилось.

Это была явная бестактность, и даже Силован Рамишвили как-то примирительно посмотрел на Цхададзе и Дочвири.

— Сейчас, сейчас, дорогой Шадиман, — чтобы рассеять неловкость, отозвался Нико. — Не скучайте, друзья, застолье есть застолье, и оно имеет свои законы! Русудан, ты играй, Лили будет петь, остальные — хлопать в ладоши, а мы с Шадиманом — танцевать… Но сначала промочим горло, поднимем тост! Ну-ка, веселей! Вы садитесь здесь, рядом со мной, дорогой Силован… Тамадой буду я, своим заместителем я назначаю Шадимана.

— Я буду виночерпием, а заместителем — наш дорогой профессор, батоно Нико!

— Профессор устал… Виночерпием тоже буду я, Шадиман, — сказал Нико и взял кувшин, но подоспевший Шадиман выхватил кувшин у него из рук. — Друзья, — громким голосом начал Нико и оглядел стол, такой малолюдный, что у хозяина защемило сердце, но он не подал и виду. Ободряюще улыбнувшись Текле, он подмигнул Лили и Русудан и приказал виночерпию наполнить чайный стакан. — Друзья, с вашего разрешения я хочу предложить первый тост за сегодняшний день, — он посмотрел на Силована Рамишвили. — Да, тост за сегодняшний день, профессор!

— За сегодняшний день? — удивился Рамишвили.

— Прошу прощенья, уважаемый профессор, но я сказал именно то, что вы слышали.

В дверь позвонили. Тамада не обратил на это никакого внимания. Дверь пошла открывать Русудан.

— Папа, к тебе Джиноридзе! — холодно сказала она.

Рамишвили вскочил с места. В комнате воцарилось напряженное молчание.

— Джиноридзе? Пришел Джиноридзе? Проси его, сейчас же проси!

— Я ухожу! — резко сказал Рамишвили.

— Вам что, нездоровится, профессор? — спросил Цхададзе, однако они с Дочвири тоже встали.

Рамишвили бросил быстрый взгляд на Нико и с усмешкой посмотрел на Цхададзе и Дочвири:

— Нет! Я не вы, что подобны траве, выросшей на болоте.

И прежде чем Джиноридзе вошел в комнату, Силован Рамишвили покинул дом Нико.