ПЛАХТА: Юго-Восток

* * *

С недавних пор возглавляла родительский комитет и все свободное время занималась подготовкой к выпускному вечеру. Продумывала сценарий, присматривала подарки учителям и первый фрак своему сыну. Жили в Приморском: я, мой выпускник и кошка Мальвина.

26 февраля, когда начались тяжелые взрывы, сын заговорил о том, что нужно искать подвал. Сперва отнекивалась, затем смотрю, а у него губы ходуном.

Решили спрятаться в гимназии № 2 на цокольном этаже. Половина окон над землей, вторая половина вросла в землю. Рядом футбольное поле. Нас — сто шестьдесят четыре человека, из них — пятьдесят три ребенка. Самым маленьким семь и девять месяцев. В первые дни волонтеры забросили несколько упаковок газировки, лаваша, шпротов и конфет. Продукты держали в отдельном помещении под замком, и я их распределяла. Растягивала как могла. Снег топили в тестомешалке.

На двенадцатый день заплесневел лаваш. Счищали плесень, резали на небольшие квадратики, сверху шпротина — вот и весь бутерброд. К нему — полстакана колы. Дети, во все времена обожающие газированные напитки, просили дать обычной воды. Обычной не было. Горячее готовили на мангале. Рядом находился детский сад. Его разбомбили, поэтому вместо дров использовали детские шкафчики, столики, стульчики. Картина жуткая: яркая праздничная мебель и демон-огонь. Но что делать?

В убежище провели девятнадцать дней. Последнюю неделю голодали. Спасали карамельки. Бросишь в рот, и чувство голода притупляется.

Восемь лет мы не слышали звуков самолетов: небо над нами стояло закрытым. Когда случился первый авианалет, чуть не свихнулись от страха. Взрывы раздавались каждые девять секунд. Я накрывала сына гимнастическим матом, а тот возмущался: «Душно!» Мне же казалось, что таким образом смогу его спасти. Молитва в этот момент выглядела странно. Просила господа умереть первой, так как не смогу пережить смерть своего ребенка. Бомбы продолжали падать, и мы радовались, что не на нас. Со временем приходило понимание, что она убила других людей, и от этой мысли становилось дурно. Затишья страшились не меньше бомбардировок. Это означало, что враг перегруппировывается и готовится к новому, более злобному наступлению.

13 марта снаряд попал в наш лицей. Прозвучал глухой, сводящий с ума удар. Поднялась пыль и забила до отказа легкие. В панике выбежали на улицу, а там руки, ноги, головы. Спасли двоих и затащили в убежище. У женщины — ранение в бедро, у мужчины сорвало скальп. Он лежал молча, временами похрюкивал. Женщина всю ночь кричала. Утром их забрал Красный Крест.

15 марта в 11:00 утра забежали волонтеры и объявили «зеленый» коридор. Расплакалась от облегчения, что нашим мукам наступил конец. Машину заводила под обстрелами «Градов», но та усиленно сопротивлялась. Поддалась с толчка. Ехали по Нахимова и старались не смотреть по сторонам. В порту на стрелке образовалась пробка. Все это время над городом трудился самолет. Сама видела, как сбрасывал по две бомбы. Затем шел на разворот и снова — две, две, две… С двух сторон выстроились заборы. Понимала, вдруг что — спрятаться некуда. От страха отнимало ноги.

Когда выбрались из Мариуполя, увидели наши разбитые танки. На одном висела штанина прямо с ботинком. Я в слезы, ведь этот парень нас защищал. Проехали двадцать русских блокпостов. Видели всех: и ДНР, и бурятов, и чеченцев. Один из них оказался словоохотливым. Сказал: «Если будешь за русских, станешь наконец-то жить хорошо. Получишь гуманитарную помощь, и мы простим тебе все кредиты». Не выдержала, ответила, что в гуманитарной помощи не нуждаюсь, так как способна заработать, а кредитов у меня отродясь не было.

На очередном блокпосту сломалась машина. На нем стояли смуглые парни с густыми черными бровями.

— Чеченцы?

— Нет, что вы? Мы из Дагестана. Три дня ехали на учения, а тут указатели с украинскими буквами. У вас тут чересчур холодно. Приезжайте к нам, в солнечный Дагестан. Виноград покушаете, мушмулу, инжир. Мы тоже сильно не задержимся. Еще дня три и домой.

Дагестанцы оказались радушными. Предлагали воду и хлеб. Мы, невзирая на волчий голод, от хлеба отказались. Не смогли взять из рук врагов даже краюшку.