Любовная проблема

— Выпьешь? — спросил он.

— Да, пожалуйста. Я как раз налила себе бокал, когда меня отвлек посетитель.

— О, да? — он вытащил пробку из открытой бутылки красного вина, стоявшей на стойке, и потянулся за двумя бокалами.

— Да.

Ее голос никогда не терял своей абсолютно вежливой грани. Как и его.

Но когда она объявила, что к ней заходила Даниэль, Алекс, возможно, замешкался, наливая вино. Всего на полсекунды.

— Моя девушка пришла повидаться с тобой, — сказал он, протягивая ей бокал.

— Бывшая девушка, как я слышала, — сказала Эмма, подняв брови и сделав глоток вина.

Он сделал глоток своего вина и наблюдал за ней.

— Так вот истинная причина, по которой ты здесь. Хочешь насыпать соль на рану?

— Честно? — она покрутила свой бокал и посмотрела на вино. — Да. У меня была... скажем так, небольшая обида на то, как ты навязал мне тему статьи по электронной почте. Я подумала, что это хороший шанс отомстить тебе.

— Да, ты действительно воплощение женщины, жаждущей мести, — сказал он, оценив надменный наклон ее подбородка и холодность ее глаз.

Эмма пожала плечами.

— Желание отомстить прошло. Мелочность не стоила усилий.

Алекс был удивлен тем, как сильно его беспокоила ее незаинтересованность. Хоть раз он хотел, чтобы она разозлилась. Хоть раз он хотел узнать, что она чувствовала... и чувствовала ли она вообще.

Но даже когда ему захотелось встряхнуть ее — сказать ей, чтобы она разозлилась, или расстроилась, или грустила из-за чего угодно. он не мог этого сделать, не будучи при этом полным лицемером.

Потому что, как ни странно, он подозревал, что они с Эммой понимают друг друга лучше, чем кто-либо другой. Они оба потратили огромное количество своей энергии на то, чтобы сдерживать бурные эмоции.

— Даниэль хотела узнать номер телефона Бенедикта Уэйда, — сказала Эмма.

От этих слов он поперхнулся вином. Возможно, он был не совсем неуязвим. В конце концов, у него есть гордость.

— Что?

Эмма кивнула.

— Ты ведь видел, что произошло между ними той ночью, когда мы с ним ходили на свидание?

— Черт, — пробормотал Алекс. — Полагаю, мне показалось это странным, но я думал, что это просто мимолетное явление. Какая женщина бросит стабильные отношения из-за сексуального зрительного контакта с незнакомцем?

— Умная, — сказала Эмма, постукивая ногтями по своему бокалу. — Поверь мне, ты даже не представляешь, как редко можно почувствовать такую тягу к другому человеку.

— И поэтому у тебя двенадцать бывших, о которых ты расскажешь в своей следующей статье?

— Ладно, насчёт этого, — сказала она, указывая на него пальцем. — Если мы будем публиковать эту статью, я сделаю это по-своему. Ты опубликуешь ее такой, как я ее напишу. Никакого вмешательства, никаких властных игр в качестве моего временного босса, и никаких странностей из-за нашей личной истории.

— Но ты напишешь ее? — спросил он.

— Конечно. Если я не напишу, разве ты не сможешь убедить себя, что я пытаюсь что-то скрыть?

Он смотрел на нее поверх своего бокала.

— Поверь мне, Эм, ты прекрасно дала понять, что я для тебя практически мертв.

Она наклонила голову.

— Хотя это взаимно, не так ли?

— Конечно, — ответил он. Потому что так было нужно.

Их взгляды задержались на секунду, и вдруг он осознал, что впервые за много лет он и Эмма Синклер находятся в одной комнате. Одни.

Хуже того, он с недавнего времени холост, она была свободна, насколько он знал, а вино, приглушенное освещение и тихий джаз создавали... захватывающую атмосферу.

Нет, эта женщина была захватывающей.

Но не это его грызло. В глубине его сознания горело осознание того, что это мог быть их путь. Если бы они не были двумя глупыми детьми, которые позволили гордости и секретам разорвать их на части.

Когда-то он мечтал об этом. В колледже, когда его жизнь была в основном вихрем внимания СМИ к его футбольной карьере и вечеринкам, он мечтал о том, что будет потом, когда они останутся вдвоем, и он сможет просто спокойно существовать.

Эмма была для него спокойным местом. Та, кто поддерживал его.

Вплоть до того момента, когда она покинула его.

Она сделала еще один глоток вина.

— Мне пора идти. Ты не выглядишь опустошенным из-за разрыва, так что все мои планы заставить тебя плакать во сне рухнули.

Он улыбнулся.

— Мне нравилась Даниэль.

— Но? — сказала она, подняв брови.

— Ты действительно хочешь это услышать? — спросил он.

— Кэссиди, да ладно. Ты собираешься читать о двенадцати моих бывших. Думаю, я справлюсь с тем, чтобы услышать об одной из твоих.

— Что ж, — сказал он, наполняя их бокалы, — я прекрасно представлял Даниэль в своей жизни. Она была умной. Красивая. Милая.

— Но...

Он пожал плечами.

— Также было чертовски легко представить мою жизнь без нее. На самом деле, мысль о том, что ее нет рядом, не вызывала у меня сильной боли. Я не думаю, что это должно работать таким образом.

— Нет, не должно, — пробормотала она.

Все в ее тоне говорило о том, что ей не чужды чувства, которые он только что описал. И когда она заговорила снова, это было не то, что он хотел услышать.

— Я должна идти, — повторила она.

Не надо. Пожалуйста, не надо.

Эта мысль застала его врасплох, и он нахмурился.

Но это был первый раз за долгое время, когда она позволила ему приблизиться к себе. Впервые она заговорила с ним, даже если казалось, что между ними не просто кухонный стол, а километры расстояния.

Он не хотел, чтобы это заканчивалось.

— Как Дэйзи? — спросил он, отчаянно желая удержать ее рядом.

Ее взгляд метнулся вверх. Настороженный, при упоминании о ее сестре-близнеце.

— Она в порядке.

— Раньше я получал от нее рождественские открытки, но год или около того назад это прекратилось. Я подумал, может быть, ты запретила ей связываться со мной.

Она засмеялась.

— Не льсти себе. Меня это не так уж сильно волновало. Но не принимай это на свой счет. После развода она вообще перестала посылать рождественские открытки.

— Ах. Мне жаль. Я не знал.

Они с Дэйзи были достаточно дружны в колледже и во время их с Эммой помолвки, но после того, как они с Эммой расстались, он решил, что вполне естественно, что сестра-близнец Эммы не приглашает его на званые обеды.

— Да, ее бывший муж — тот еще кадр, — сказала Эмма. — Дэйзи хотела создать семью, но Гэри годами откладывал это на потом, говоря, что ему нужно сосредоточиться на развитии своей карьеры. Что у него нет времени на семью. И вдруг, ни с того ни с сего, он подает на развод. Оказалось, что он сошёлся со своей начальницей. Которая была... подожди-ка... беременна его ребенком.

— Ой.

Эмма кивнула.

— Определенно. Дэйзи тяжело это восприняла, но сейчас она восстанавливается. Она всегда так делает.

— А как твой отец?

При этих словах глаза Эммы стали немного ледяными.

— Я удивлена, что ты не знаешь. Он доверял тебе больше, чем когда-либо мне.

Алекс тут же пожалел, что спросил, потому что это было дерьмово... Обвинение Эммы было правдой.

Уинстон Синклер отчаянно заботился о своих дочерях, но он также мог быть женоненавистническим ослом, который не задумывался о том, чтобы совать свой богатый, со связями нос куда не следует.

Тем не менее, Алекс иногда относился к этому человеку по-доброму. Не только потому, что он помог парню из колледжа, у которого не было ничего, кроме футбола, и дал ему шанс на настоящую карьеру. Но и потому, что именно благодаря Уинстону Эмма и Кэссиди встретились, пусть и случайно.

Однако этот человек также стал катализатором того, что в ночь перед свадьбой все пошло наперекосяк.

Поэтому мысли Алекса были мрачными и яростными.

— Эмма...

Она подняла руку.

— Мы не должны про это говорить, Кэссиди. Действительно, давай не будем об этом.

Он приказал себе не обижаться на отказ.

— Тем не менее, есть кое-что, что меня интересует с тех пор, как ты приехал в город, — сказала она, ее глаза слегка сузились. — Почему Нью-Йорк? Почему Оксфорд?

Он полуулыбнулся.

— Ты хочешь знать, знал ли я, что ты работаешь в Шпильке, когда я пришел работать в её братский журнал?

— Я задавалась этим вопросом.

— Нет, — сказал он просто. Честно. — Я не знал. На самом деле, я подписал контракт за несколько месяцев до фактической даты начала работы. До того, как ты получила эту работу.

Она налила себе еще один бокал вина и покачала головой.

— Я куплюсь на это. Чертовски удачное совпадение, не так ли?

— Да. Хотя, возможно, не такое уж и большое, если учесть, что наши устремления всегда совпадали. Ты всегда хотела писать, я всегда хотел быть в печатных СМИ.

— О, я хорошо это помню, — сказала она, насмешливо поднимая за него бокал. — Именно по этой причине ты хорошо ладил с моим отцом, верно?

Чёрт. Он попал прямо в точку.

Эмма расширила глаза, как будто только что вспомнила о чем-то.

— О, подожди... разве не по этой же причине ты согласился пойти на свидание с его дочерью?

— Для человека, который не хочет говорить об этом , ты определенно... начинаешь этот разговор.

— Ты прав, — сказала она, поднимая руки. — Давай не будем. Тогда расскажи мне что-нибудь еще. Я знаю, что ты удрал из Северной Каролины, пока свадебный торт не зачерствел. Куда ты отправился?

Он улыбнулся.

— И ты ни разу не искала меня?

— Это было слишком больно.

Алекс задохнулся от неожиданного признания.

— Эм...

— Тогда, — поправила она. — Тогда это было слишком больно. Через несколько месяцев... мне стало все равно.

Теперь его грудь болела по другой причине. Но у него не было права на боль. Не совсем. Он долго сдерживал свой гнев. Он не мог винить ее за то, что она делает то же самое.

— Я уехал в Сан-Франциско, — сказал он. — Помог запустить там пару начинающих журнальных изданий. Познакомился с цифровым пространством. О Нью-Йорке я особо не думал, пока агент по трудоустройству не разыскал меня по вакансии в Оксфорде. То, чего мне не хватало в редакционном опыте, я компенсировал цифровым контентом и видением.

— Вот удача, — пробормотала она.

— А что насчет тебя? — спросил он, желая поддержать ее разговор. — Почему Нью-Йорк?

Она подняла взгляд.

— Честно? Потому что он огромный. Потому что я хотела сбежать туда, где я могла бы быть анонимной. Знаешь... все классические причины, по которым девушки из маленьких городков сбегают к ярким огням и большому городу.

Он улыбнулся на это.

— Я думаю, что на самом деле клише заключается в том, что они бегут к ярким огням, потому что хотят быть звездой. Не анонимно.

— Неважно, — сказала она, пожав плечами, встала и отнесла свой стакан в раковину.

— Ты уходишь?

— Да. Я еще не ела и умираю от голода, — сказала она, направляясь к его входной двери.