Клятвы

— Подождите. — Глаза Уолша закрылись, и он выдохнул. — Я смотрю на вас и удивляюсь.

— Буду честна, мистер Уолш. — Мой тон понизился. — Мне плевать, о чем вы думаете или о ваших кошмарах.

— Институт, миссис Спарроу. Вы помогаете людям.

Я кивнула.

— Хотела бы думать, что это так.

— Чикаго не идеален. Ваш муж все еще чудовище. Я буду верить в это до самой смерти.

Если бы специальный агент Уолш еще раз выразил свое мнение о характере моего мужа или заинтересованности в его аресте, я была бы довольна тем, что Уолш издаст последний вздох скорее раньше, чем позже.

Специальный агент Уолш наклонился вперед.

— Если вы скажете мне, что доставила вам Бьянка, я мог бы помочь.

— Бьянка?

Глава 11

Арания

— Бьянка?

Мой вопрос повис в воздухе.

Уолш указал подбородком в сторону телефона.

— Она назвалась по другому.

— У нас есть основания полагать, что Бьянка работает с людьми, связанными с ее покойным бойфрендом. Есть импульс к освобождению не только МакФаддена, но и Вэндалла Хиллмана. Скорбящий отец и все такое.

Я цокнула языком.

Вэнделл Хиллман не был скорбящим отцом. Отцы детей, которых они с МакФадденом продали, горевали. Сын Вэндалла погиб при попытке государственного переворота не против одной, а против двух преступных организаций.

— Миссис Спарроу?

— Мистер Уолш, я приберегу прилагательное «скорбящий» от родителей детей, которых продают и используют в качестве товара, которые попадают в такие ужасные ситуации, когда смерть — лучший выход. Я приберегу скорбь для друзей и семьи тех жертв, которые не выжили, а также для выживших, которым никогда не вернут эту часть их жизни или невинность. Простите меня, если я не тронута скорбящим статусом Вэндалла Хиллмана.

На его лице появилась улыбка.

— Вы изменились.

Я не ответила.

— У вас есть страсть к тому, что делаете. В вашем голосе слышится настоящая убежденность и сила. Институт Спарроу — это не просто списание налогов. Вам действительно не все равно.

— Да.

— Тогда помогите.

— Если вы думаете, что я скажу что-нибудь против своего мужа…

— Нет, миссис Спарроу, — перебил он. — Как бы мне ни было больно это говорить, после разговора с моим начальством и совместной работы с губернатором мы хотим заключить сделку с вашим мужем. Мы хотим жить в гармонии до тех пор, пока все идет так, как идет. К сожалению, организованная преступность больше не является единственной частью нашего антитеррористического фронта. Если мы можем рассчитывать на вежливость… — Он пожал плечами. — За неимением лучшего слова, мы хотели бы помочь вашему мужу и поддержать губернатора в удержании МакФаддена и Хиллмана за решеткой. Их повторное освобождение обусловит новый виток потрясений, а в настоящее время нам это не нужно. Наши ресурсы лучше использовать для решения других задач.

— Вы хотите заключить с моим мужем сделку?

— Да.

— Что вам нужно для этой сделки? — спросила я.

— Мне нужно знать, что Бьянка принесла вам, что она передала. Если эти данные могут доказать, что существует угроза вашему мужу и его сообщникам, это увеличит вероятность отказа в возможности условно-досрочного освобождения. — Он прищурился. — Вы знаете о детях?

— Это довольно широкое понятие.

— Транспортные контейнеры.

Я не двигалась, сидя так величественно, как только могла.

— Конечно, вы знаете о том, что произошло в институте. Те дети могут быть связаны с Бьянкой и ее людьми. Мы были искренне шокированы, когда транспорт взорвался.

— Вы следили?

— Это не значит, что я не могу возбудить дело против вашего мужа и его сообщников. Мы наблюдали.

— Вы мне угрожаете?

— Нет. Ваша вина возникает только из-за связи. Если когда-нибудь придет время, когда вы захотите поделиться тем, чему были свидетелем, слышали или видели, я всегда буду готов выслушать.

Проигнорировав это заявление, я продолжила:

— Вы предложили сделку.

Произнося эти слова, я вспомнила комментарий Мэдлин: «Сделки заключаются всегда».

Если МакФадден смог, то почему не Спарроу?

— Да, — сказал специальный агент Уолш. — У нас есть видеозапись, на которой Бьянка несколько раз одевалась так, как когда она входила и выходила из института.

Они тоже это видели.

Он продолжил:

— Она одевалась подобным образом на различных остановках грузовиков между Кливлендом и Чикаго, заманивая беглецов, своенравных детей и подростков. Она притворяется одной из них — бездомной или наркоманкой.

— Вы держите ее под стражей?

— Нет, но мы работаем над этим. Она работает не одна.

— У вас есть доказательства?

— У нас есть план. Я спрошу еще раз, что она доставила?

Специальный агент Уолш был не единственным, кто спрашивал меня о чем-то.

Мужчины и женщины, средства к существованию которых зависели от Спарроу, и, что более важно, мужчины, которых я любила, спрашивали. Они дали мне краткое изложение того, что запросит Уолш. Да, ФБР следило за Спарроу, но Спарроу также следили за ФБР. Это было частью уравнения, которое мужчины предпочитали держать в секрете, и частью, которая усиливала стресс моего мужа. В их защиту скажу, что я не знала, что бы я сделала с этой информацией.

— Миссис Спарроу.

Понизив голос, я спросила:

— Вы хотели встретиться со мной, мистер Уолш?

— Мне было интересно.

Я покачала головой.

— Это не то, о чем я спрашивала.

— Вы — самая близкая связь со своим мужем, которого нет в нашем списке наблюдения.

Может, я нахожусь в их списке наблюдения.

Это было проблемой завтрашнего дня.

— Вы все еще не ответили на мой вопрос.

Его голос стал глубже.

— Нет. Я хочу встретиться с вашим мужем лицом к лицу.

— Зачем?

— Я же говорил вам, что он монстр. Заключение сделки с ним оставляет мерзкий привкус у меня во рту, и все же за последнее десятилетие он добился для Чикаго таких целей, о которых я никогда не думал, что это возможно, особенно от такого человека, как он.

— Мистер Уолш, вы заканчиваете?

Он не ответил.

Я кивнула в сторону стола, за которым сидели Марша и Сэм. Патрик сказал, что она знала, что находится рядом с федералами.

— Оставьте свое оружие своим людям.

Он выпрямился.

— О чем вы просите?

— Я не прошу. — Я отодвинула стул назад. — Оставьте свое оружие и идите со мной.

Капелька пота выступила у него на лбу.

— Вы просите слишком много.

— Не совсем, — сказала я как ни в чем не бывало. — Конечно, я не разбираюсь в этих вещах, но мне кажется, что, если бы вас хотели убить, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

Мистер Уолш кивнул. Встав, он вынул пистолет из боковой кобуры, завернул его в пиджак и встретился со мной взглядом.

— Это все, что у вас есть?

Он снова кивнул.

— Попросите своих друзей занять наш столик и следуйте за мной.

Я оглядела зал, заметив, что Мейсона больше не было в баре, где он сидел. Женщина, сидевшая за соседним с Маршей столиком, вышла вперед и, обменявшись взглядами с Эндрю Уолшем, села за наш столик. Когда Уолш последовал за мной на шаг позади, Марша встала и последовала за Уолшем.

— Это не единственные наши агенты, — прошептал он.

— Наши тоже, — ответила я.

Коридор, ведущий к черному выходу, был узким и чистым. Потянув стальную дверь внутрь, мы оказались встречены горячим, влажным летним воздухом. Порыв ветра откинул мои волосы назад, когда я спустилась по бетонным ступенькам в переулок. Тут же вперед выехали два темных седана. Кристиан был за рулем первой машины.

Я открыла заднюю дверь первой машины. Наклонившись, я улыбнулась невероятно красивому мужчине на заднем сиденье. В своем сшитом на заказ темном костюме, накрахмаленной белой рубашке и серебристом галстуке он должен был украсить обложку GQ. Однако мое сердце забилось быстрее не из-за его одежды, а из-за того, как его глубокие карие глаза скользнули по мне, как будто они могли видеть то, что было скрыто под моей одеждой.

— Специальный агент Уолш хотел бы поговорить с тобой.

Стерлинг кивнул, выражение его лица стало суровым.

— Садись в машину Ромеро сейчас же.

Не в силах сдержаться, я подмигнула.

— Да, мистер Спарроу.

Я отступила назад и позволила Уолшу пройти мимо меня, когда он сел в машину рядом со Стерлингом. Он закрыл дверь. Марша была рядом со мной, когда мы шли ко второму седану. Она открыла заднюю дверь и последовала за мной внутрь. Машина Кристиана отъехала.

Ромеро встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, когда заводил машину.

— Мы все болели за вас, миссис Спарроу.

— Я не буду праздновать, пока не вернусь домой со Стерлингом.

Когда мы тронулись с места, за нами быстро притормозила другая машина, взвизгнув тормозами. Двери открылись. Я вытянула шею, чтобы посмотреть, что происходит, когда Ромеро умчался. Выстрелы, похожие на хлопки, отскакивали от бронированной машины и окон. Мой пульс участился, Марша вытащила пистолет из кобуры, а Ромеро вырулил на чикагские улицы.

Пригнувшись, я сказала:

— О Боже. Они стреляют в нас?

Ни Ромеро, ни Марша не ответили, поскольку он избегал других машин, увозя нас прочь от ресторана. Я не была уверена, когда прекратилась стрельба. Звуки пуль эхом отдавались в моих мыслях, а мое сердце билось в два раза быстрее.

Подняв голову, я огляделась, задаваясь вопросом, следят ли за нами по — прежнему.

Я не успела перевести дыхание, как зазвонил телефон. Не мой. Ромеро нажал кнопку на приборной панели.

— Пирс слушает, — раздался из динамиков голос Мейсона.

— У нас машина и пассажиры.

Я выдохнула воздух, который горел в моих легких. Обретя дар речи, я спросила:

— Мейсон?

Его тон смягчился.

— Арания, ты в безопасности.

— Стерлинг? Это были ФБР?

— Спарроу в безопасности, и Уолш тоже.

— Слава Богу, — я вздохнула с облегчением. — Кто?

— Езжай домой. Скажи всем, что карантин теперь официально объявлен. Это должно закончиться сегодня вечером.

— Подожди, — сказала я, — Мейсон, я подставила своего мужа? Я подставила Стерлинга?

— Ты сделала именно то, о чем мы просили. Езжай домой.

То, что меня попросили сделать.

Я вспомнила, как Патрик предупреждал, что на карту поставлена верность.

Неужели меня использовали?

Я не могла думать об этом — не могла понять этого.

— Ты сказал, что он в безопасности, — сказала я, слезы заставили слова звучать невнятно.

— Доверяй нам, Арания. Доверяй своему мужу.

Я доверяю.

Всем своим сердцем и душой.

Я доверяла Стерлингу, Патрику, Мейсону и Риду. Я доверяла Ромеро, Марше и всем Спарроу, которые защищали наши жизни своими.

Я быстро кивнула, вытирая слезы со щек. Ромеро сказал Мейсону что-то еще, прежде чем телефонная линия оборвалась, и внутри седана воцарилась тишина. Марша все еще держала свой пистолет, наблюдая за окнами.