Бороться, чтобы дышать

— Ты помнишь.

Переполняемая эмоциями, на мгновение закрываю глаза. Когда снова их открываю, его взгляд смягчается, он делает ко мне шаг и касается моей щеки.

— Я помню все, Лея, каждый разговор, каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждую деталь о тебе, о нас. Я все помню.

У меня на языке вертится вопрос: что случилось, почему он не приехал за мной, почему отпустил, но не могу спросить об этом. Не хочу портить момент, поэтому вместо этого шагаю к нему, обнимаю за талию, прислоняюсь головой к его груди и тихо говорю:

— Спасибо.

Остин хмыкает, заставляя меня улыбнуться, и я отстраняюсь, глядя то на телескоп, то на небо, которое только начинает темнеть.

— Через несколько месяцев опустится тьма, так что ты часами сможешь сидеть под звездами, — говорит он.

— Точно, но я все равно испробую его сегодня вечером. — Поднимаюсь на цыпочки и целую его, а он улыбается мне в губы.

***

— В эти выходные приедут мама с папой. Они везут для меня из Анкориджа тонну мебели, — говорит Остин, когда я устраиваюсь у него на коленях на одном из шезлонгов на террасе, куда мы вышли, чтобы посидеть после ужина.

— Как мило. — Я плотнее закутываюсь в свитер, глядя на океан, наблюдая, как солнце садится за горизонт.

— Как отнесешься к ужину с ними и со мной? — спрашивает он тихо, будто беспокоится, что я отвечу, и мое расслабленное тело напрягается.

— Даже не знаю. — Поднимаю бокал и, чтобы занять рот, делаю еще один глоток вина. Когда мы встречались, мама Остина была не самым приятным человеком на свете. Не поймите меня неправильно: она любит сына и прекрасная мать, но я ей совсем не нравилась, и она постоянно давала это понять.

Остин берет меня за подбородок, откидывает мою голову назад, заставляя посмотреть на него.

— Кое-кто в городе уже проинформировал ее о наших отношениях, — сообщает он.

— Великолепно, — ворчу, заставляя его улыбнуться.

— Просто поужинаем, — тихо говорит он.

— Конечно, — соглашаюсь, но обещаю себе, что выйду на холод с мокрыми волосами и в одном полотенце, так что к тому времени, как она приедет, подхвачу воспаление легких и не смогу с ней поужинать.

— Все будет хорошо.

— Знаю. Ты будешь со мной, так что я не волнуюсь. — Пытаюсь улыбнуться, но почти уверена, что у меня выходит какая-то гримаса.

Прижавшись ко мне, он кладет мою голову себе под подбородок и бормочет:

— Ей никто не нравился.

— Что, прости? — Откидываю голову назад, чтобы снова встретиться с ним взглядом.

— Ей не нравилась ни одна женщина, с которой я встречался или жил. Честно говоря, она бы рассказала им о тебе, представив нашу историю как романтическую трагедию.

— Она ненавидела меня, — напоминаю, качая головой.

— Детка, их она ненавидела еще больше.

— Я совершенно не воспринимаю это как комплимент, — бормочу, заставляя Остина усмехнуться.

Покачав головой под его подбородком, расслабляюсь, наблюдая, как горизонт полностью поглощает солнце, оставляя на небе розоватый след.

— Устала? — Он облизывает мне шею, вызывая по всему телу мурашки и заставляя соски затвердеть.

— Нет, — улыбаюсь, прижимаясь шеей ближе к его рту.

— Хм.

Я чувствую его улыбку, затем мы поднимаемся и направляемся к дому, проходя через пустую гостиную, вверх по лестнице и в спальню, где он укладывает меня на кровать.

— Мне нужно переодеться. — Пытаюсь сесть, но руки Остина по обе стороны от меня и нависающее надо мной тело заключают меня в капкан, мешая двигаться.

— У тебя с собой только трусики и зубная щетка, — напоминает он, в то время как его руки скользят мне под свитер, пробегая по животу.

— Знаю.

— Тебе не во что переодеваться.

— Ох, — шепчу в его губы, когда они опускаются на мой рот.

Остин тянет мою нижнюю губу своими губами, прежде чем спуститься вниз по шее и распахнуть мой свитер, стягивая его с плеч, оставляя меня в свободной майке на тонких бретельках. Затем его руки оказываются на пуговицах моих джинсов, расстегивая их так, что виден маленький V-образный вырез кремовых кружевных трусиков.

— Остин, — хнычу, когда его рот опускается на низ живота, и он покусывает кожу, посылая волну возбуждения в мой пах.

Взявшись за джинсы, он стягивает их вниз по заднице и бедрам, тепло его тела оставляет меня только для того, чтобы отбросить джинсы на пол позади себя. Когда он снова накрывает меня, я проникаю ладонями под его черную рубашку и тяну, благодарная, когда Остин поднимает руки, и снимает ее, добавляя к куче одежды на полу.

Прежде чем успеваю опечалиться потерей ощущения его рук, они возвращаются, движутся по моим бокам вверх, по груди, попутно забирая с собой ткань майки, и отбрасывают этот предмет одежды позади себя. Отступив назад, он пожирает меня глазами с головы до ног, что-то бормоча себе под нос, проводит пальцами по краю лифчика, где кремовое кружево граничит с кожей.

Я лежу, зачарованная выражением его лица. Мое тело ощущает тепло везде, где касаются его глаза. Когда его пальцы скользят по моей груди, по животу, по пупку, потом по кружеву трусиков, выгибаюсь ему навстречу, предлагая себя его прикосновениям, словно жертва языческого божества.

— Скажи, если захочешь остановиться, — говорит он, а я пристально смотрю на него. Киваю, зная, что ни за что не попрошу его остановиться прикасаться ко мне.

Остин вжимается в меня телом, губами касаясь моих губ, подбородка, а затем стягивает с плеч бретельки лифчика, оставляя на коже дорожку из поцелуев. Я слегка приподнимаюсь, когда он просовывает руки мне под спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, и от его взгляда, остановившегося на моей груди, соски морщатся в предвкушении. Он скользит пальцами по затвердевшим пикам, отчего я снова стону.

При первом прикосновении его губ к коже, мое тело отрывается от кровати, а ноги обвиваются вокруг его бедер. Широкой загрубевшей ладонью он обхватывает мою грудь, и я извиваюсь под ним. Запускаю пальцы ему в волосы, а его рот переключается на другое полушарие груди, глубоко всасывая, и все внизу живота напрягается.

Когда его рука спускается вниз между моих бедер, вжимаюсь головой в подушку, пылая всем телом. Он снова хмыкает, скользя пальцами по кружеву, все еще покрывающему мою женственность. Я так промокла, что знаю, какова тонкая ткань на ощупь.

Поднимаю голову с подушки, наблюдая, как он целует мое тело, а потом опускается на колени между моих раздвинутых ног. Он накрывает меня ртом прямо через кружево, и мои глаза расширяются от удивления.

— Остин.

Его глаза встречаются с моими. Знаю, это смешно, потому что мне тридцать три, но еще никто никогда этого со мной не делал, и хотя я возбуждена, ситуация мне кажется неловкой. Наблюдаю, как понимание наполняет его черты, а глаза загораются еще сильнее. Понятия не имею, откуда он знает, что я чувствую и думаю, но он знает.

— Никто никогда не пробовал твою киску на вкус, детка? — спрашивает Остин против моего естества.

— Нет, — шепчу я.

— Ни малейшей ласки? — спрашивает он, поворачивая голову, чтобы поцеловать внутреннюю сторону моего бедра.

— Никогда. — Я отчаянно мотаю головой.

— Значит, все это мое? — Он оттягивает кружево в сторону и накрывает меня губами.

— Да, — хнычу я.

— Ты же не откажешь мне в этом, детка? — спрашивает он, водя языком по центру.

О.

Мой.

Бог.

— Нет.

Пытаюсь расслабиться и вижу, как он носом ведет по моему центру, а затем прикусывает, отчего я падаю обратно на кровать. По комнате разносится громкий звук рвущейся ткани, пугая меня, и прохладный воздух обдувает мою разгоряченную плоть.

Влажное скольжение его языка от входа к клитору заставляет меня стиснуть простыни и, следуя за ощущением, приподнять бедра. Остин снова и снова повторяет движение, отчего в животе образуется тяжесть, к которой я тянусь всем своим существом.

В меня вводят палец, вырывая из горла громкий стон. Прижимаю бедра ближе к его рту, поднимая руки над головой, мое естество начинает сжиматься в такт сердцебиению, когда он входит в меня снова, но на этот раз двумя пальцами. Он кружит ими по точке G, в то время как его рот захватывает клитор. Не в силах больше терпеть, громко и сильно кончаю, вжимаясь глубже в кровать, ноги смыкаются вокруг его ушей, а блаженство волна за волной омывает тело.

Когда прихожу в себя, Остин лежит на мне, его джинсы исчезли, и я впервые вижу его всего. Широкие плечи и грудь покрыты татуировками с изображением волн и корабля; узкая талия, крепкие мускулы. Одна рука сжимает мое бедро, и я обхватываю его бедро и притягиваю ближе к себе. Не отрывая взгляда от моей промежности, он берет в руку толстый и длинный член, с ярко выраженными венами и темно-фиолетовой головкой. Скользя им по влаге, дважды постукивает по клитору, вырывая из моего горла еще один стон.

— Лея, скажи, что это мое. — Я блуждаю по нему взглядом. Он напряжен, брови сдвинуты, похож на древнего воина-викинга.

— Я всегда была твоей, — честно признаюсь, и он входит в меня. Его тело застывает, давая мне время перевести дыхание и приспособиться к его размерам. Чувствую себя наполненной и растянутой до предела, это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше.

— Черт, — хрипит он, затем наклоняется ближе, так что его рот находится в нескольких дюймах от моего, и наше дыхание сливается. — Ты такая узкая… такая чертовски узкая и мокрая. — Он мгновенно замирает, опускаясь лбом на мою ключицу. — Блядь, презерватив.

Подтягиваю другую ногу к его бедру и касаюсь руками его лица, пока он не поднимает голову и не смотрит мне в глаза.

— Я… я на таблетках. — Облизываю внезапно пересохшие губы.

— Я всегда пользовался защитой, — стонет он, впиваясь пальцами в плоть моих бедер.

— Я тоже, — шепчу, приподнимаясь и кусая его за подбородок.

Отведя бедра назад, Остин толкается вперед, и мое дыхание сбивается. Он нависает надо мной, обволакивая своим телом, склоняет голову и втягивает мою грудь в рот, в то время как руками обхватывает мои бедра и крепко сжимает. Мое дыхание становится прерывистым, когда его запах и ощущение его внутри себя и на себе берут верх, вызывая чувственную перегрузку.

Его рот с хлопком покидает мою грудь, а язык проникает сквозь мои губы, и я, запутавшись пальцами в его волосах, сжимаю их еще крепче. Затем меня переворачивают на живот, высоко приподнимают бедра, и он снова входит в меня, поглаживая зад и шлепая по ягодице, а затем перемещает руку вверх по моей спине к шее, в то время как другая обвивается вокруг талии, и его пальцы скользят по клитору.

Я крепко прижимаюсь к нему, от каждого толчка сердце перехватывает, приближая меня к чему-то, чего я никогда не испытывала в своей жизни. Как раз в тот момент, когда чувствую, что готова потеряться, Остин выходит из меня и переворачивает. Обняв за талию, укладывает меня на спину, наши взгляды встречаются, и он медленно входит, снова целуя, на этот раз нежнее.

Такое чувство, что время остановилось, наши тела движутся синхронно, возводя нечто, что уничтожит нас обоих, а потом вновь соберет в единое целое. Крепче обхватываю его ногами, его рука проскальзывает под одно мое бедро, меняя угол, ударяя в другое место, отчего я напрягаюсь и дугой выгибаюсь над кроватью.