Бороться, чтобы дышать

Снова поймав мой рот, он ускоряет темп. Знаю, Остин близок к тому, чтобы кончить; чувствую это, как и свое скорое освобождение. Его рука перемещается к внутренней стороне моего бедра, а большой палец нацеливается на клитор, кружа по нему. Перемещаю руки, держась за его плечи, затем вниз, обхватывая его зад, чувствуя, как от ускоряющихся толчков сокращаются мышцы.

— Я…

— Отдайся мне, — бормочет он, мои соски царапают его грудь, его член ударяется точно в цель, снова и снова, пока я не взрываюсь вокруг него, вся содрогаясь, вбирая его глубже в себя и вытягивая из него оргазм, будто он принадлежит мне. Крепче прижимаюсь к нему, не желая отпускать, желая всегда помнить этот момент, зная, что никогда в жизни я не была ближе ни к одному человеку, чем к нему сейчас.

Наши, переплетенные в единое целое, тела вместе уплывают по волнам блаженства. Остин целует мои веки, нос, губы, приводя меня в чувство. Сильнее обхватываю его своими дрожащими конечностями, не готовая к тому, что мы расстанемся. Мы лежим, крепко держась друг за друга, наше тяжелое дыхание — единственный звук, который можно услышать. Мои ноги слабеют, а тело изнемогает от усталости.

— Сейчас вернусь. — Когда он начинает из меня выходить, чувствую, как сжимаюсь вокруг него.

Кивнув, расслабляю ноги и ложусь на кровать. Остин набрасывает на меня одеяло и снова целует. Я поворачиваю голову и слежу за его движениями. В ванной включается свет, затем тишину комнаты наполняет звук льющейся в раковину воды, потом свет гаснет, и он шаркает по деревянному полу, возвращаясь ко мне.

Оказавшись рядом, он откидывает одеяло и слегка раздвигает мои ноги, полотенцем осторожно вытирает меня между ног. Нежность его прикосновения одурманивает, словно наркотик, и глаза наполняются слезами. Нет ничего лучше, чем его забота, и я не думаю, что он осознает, насколько сильно каждый из этих моментов влияет на меня. Ему это кажется таким естественным, будто забота обо мне — причина, по которой он явился на землю. Когда Остин возвращается в кровать, то подтягивает меня вверх, укладывая на свою грудь, и водит пальцами по моей коже.

— Ты затихла, — замечает он, отрывая меня от мыслей.

— Я запоминаю, — шепчу, проводя пальцем по месту, где бьется его сердце.

— Что? — спрашивает он, лениво кружа пальцами по моей спине.

Мой палец застывает, и я гадаю, знает ли он, что я делаю — пытаюсь выгравировать свое имя на его сердце, как оно выгравировано на моем.

— Момент… я запоминаю его, чтобы он всегда был со мной.

— У нас их будет целый миллион.

— Да, — соглашаюсь и снова вывожу свое имя на его коже. — Но они будут не такими, как этот. — Чувствую, как веки тяжелеют.

— Другие будут так же прекрасны, — говорит он после долгого молчания.

— Их я тоже запомню, — шепчу перед тем, как заснуть.

Глава 12

Остин

Встав с кровати, еще раз бросаю взгляд на Лею, прежде чем заставить ноги увести меня от нее. Я знаю, что никогда не забуду, как она сейчас выглядит, лежа на животе, с простыней, прикрывающей попку, грудь прижата к матрасу, во сне красивое лицо источает нежность. Прошлой ночью я разбудил ее еще дважды, в первый раз овладел нежно, но во второй потерял контроль, и брал жестко и быстро, пока мы оба не стали задыхаться и не покрылись потом.

Глядя на нее сейчас, я жажду ощутить на языке ее вкус. Хочу раздвинуть ей ножки и разбудить ртом, но ей нужно поспать, поэтому вместо того, чтобы делать то, что мне хочется, поднимаю с пола джинсы, натягиваю их, а затем выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, прежде чем спуститься по лестнице.

Направляюсь на кухню и включаю кофеварку, которую зарядил вчера вечером, достав кружку, наполняю ее свежесваренным кофе, после чего ставлю кофейник на место.

Войдя в гостиную, делаю глоток и смотрю в большое окно на открывающийся за ним вид. Я полюбил этот дом еще до того, как побывал внутри, по одному лишь взгляду на сияющее лицо Леи, когда она о нем рассказывала, а потом, увидев все собственными глазами, стоя на этом самом месте, понял, что куплю его. Глядя на воду, зная, что в этом месте Лея когда-то бывала, и насколько она полюбила этот вид, я чувствовал себя связанным с ней. Клянусь, половина того, что делал в своей жизни, вращалось вокруг нее; я просто никогда не признавался себе в этом. Это было похоже на создание нашей жизни в ожидании ее возвращения ко мне.

Отойдя от окна, направляюсь на террасу, по пути хватая телефон. Присев на один из шезлонгов, ставлю чашку на перила и нажимаю дозвон.

— Привет, милый.

— Привет, мам. — Наклонившись вперед, беру кружку.

— Брэ, Шон и дети едут с нами в Кордову.

— Мама, — вздыхаю, потирая лоб. — Лея беспокоится из-за ужина с тобой и папой, а теперь ты везешь еще и Брэ, которая, как мы оба знаем, с трудом держит язык за зубами даже в самых лучших обстоятельствах.

— Сестра скучает по тебе, и ты еще не познакомился с младшим племянником, — возражает она.

— Мне нужно, чтобы вы уступили. Я люблю вас, но это то, от чего я не откажусь.

— Ты ее любишь, — заявляет она.

— Она все та же Лея: женщина, в которую я влюбился пятнадцать лет назад, — тихо объясняю, надеясь, что слова дойдут до них. Я знаю, мама хочет как лучше, но при желании она может быть властной и пугающей.

— Я переживаю за тебя, — тихо говорит она, словно, наконец-то, поняла, насколько серьезно я настроен.

— Знаю, и я бы солгал, если бы сказал, что сам не обеспокоен, но, мама, если я добьюсь своего, Лея станет матерью твоих внуков. Мне нужно, чтобы ты поняла это, прежде чем вы с Брэ придете сюда и начнете ее обрабатывать. Она только что потеряла маму. У нее никого нет.

— Остин…

— Мне пора. Люблю вас. Увидимся в субботу. — Я отключаюсь, прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, а затем откидываюсь на спинку стула, раздумывая, не сказать ли Лее, чтобы она пропустила ужин.

— Привет. — Нежный голос Леи отвлекает меня от созерцания океана, я оглядываюсь на раздвижную дверь, где в проеме стоит она — босиком, одетая в мою теплую футболку.

— Иди сюда. — Тянусь к ней рукой, затем усаживаю ее себе на колени, растирая рукой обнаженное бедро. — Хорошо спала?

От ее улыбки и невнятного «да» в мою обнаженную грудь, сердце начинает биться сильнее.

— Брэ, Шон и дети приедут с мамой и папой.

— Великолепно, — говорит она, пока я пробираюсь ей под футболку, упираясь рукой в полукружья груди, мне нужно чувствовать ее кожу, и я ненавижу, что она так напряжена.

— Ты мне доверяешь?

— Да, — шепчет она признание, и расслабляется на мне, наполняя меня удовлетворением.

— Тогда ты должна знать, что я никогда и никому не позволю причинить тебе вред, ни физически, ни каким-либо иным образом.

— Я знаю.

— Хорошо. — Прижимаюсь носом к ее шее, наслаждаясь ее запахом — ваниль и я.

— Мне нужно принять душ. — Лея наклоняет голову в сторону, давая мне лучший доступ к шее, и я со стоном кусаю ее.

— Ты хорошо пахнешь, но душ — отличная идея.

Еще раз поцеловав ее в шею, приподнимаю с себя и несу в душ, где мы проводим следующий час, пока оба не чувствуем удовлетворение. Мое наслаждение больше, потому что из душа я выхожу с ее вкусом на языке.

***

— Как у вас дела с Леей?

Смотрю на Бена, потом ставлю пиво на перила террасы, где, клянусь, как только ночи станут теплее, овладею Леей сзади, пока она будет смотреть на открывающийся вид.

— Судя по твоему отсутствующему взгляду, я догадываюсь, что у вас все хорошо, — бормочет он.

— Кажется, дела идут лучше, но я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так. — Отвожу от него взгляд и смотрю на горизонт. Под поверхностью что-то есть, чего я просто не могу понять, и незнание этого сводит меня с ума.

— Может, тебе пора рассказать ей о том, как поступила ее мама.

— Не могу. — Тру лицо руками. — Не хочу быть тем, кто расскажет ей это дерьмо, и я понимаю, как это хреново — злиться на мертвую женщину, но все равно чертовски зол на Джози за то, что она не призналась Лее при жизни. Меня разрывают противоречивые чувства, потому что я знаю, Лея сомневается в нас. Вижу это по тому, как она иногда смотрит на меня. Знаю, она хочет спросить, почему я так за ней и не приехал, но боится моего ответа.

— Как думаешь, что будет, когда она узнает?

— Она развалится на части, а так как Джози больше нет, мне придется самому собирать осколки, — ворчу я.

— Я знаю, почему она это сделала, но понимаю причину твоей злости, и, поверь, согласен, что, не признавшись, она, вроде как, поимела тебя.

— Ага.

— От бывшего есть новости?

— Лея разговаривала со своим адвокатом, по возвращении в Монтану он подписал бумаги.

— Значит, она от него избавилась?

— Эта часть ее жизни закончилась, брат.

— Хорошо, — хмыкает он, откидываясь на спинку стула. — А теперь приедут твоя мама и сестра и разворошат это дерьмо?

Я усмехаюсь.

— Точно. Ты же знаешь маму. Я предупредил ее, чтобы она не волновалась.

— Будто она послушает. — Бен качает головой, зная мою маму так же хорошо, как и я, потому что с тех пор, как нам исполнилось шестнадцать, и отец выгнал его из дома, он фактически жил с нами.

— Знаю, но не оставлю Лею из-за семьи.

— Не думаю, что тебе следует это делать.

— А я и не смогу. Знаю, она боится остаться одна. — Делаю глоток пива и ставлю бутылку на бедро. — Я хочу, чтобы Лея была счастлива, хоть и не представляю, понимает ли она, что часть ее счастья зависит от людей, которые о ней заботятся.

— Не могу себе представить, чтобы у Леи не осталось друзей в Монтане.

— Она сказала, что большинство из них были друзьями ее и Кена. Похоже, некоторые знали, что у него роман, но не говорили ей об этом, — делюсь я.

— Господи, какого хрена происходит с людьми?

— Понятия не имею.

— Что же, если ты когда-нибудь услышишь, что Ронда мне изменяет, лучше расскажи мне или я, черт возьми, надеру тебе задницу.

— Заткнись нахрен. Мы оба знаем, что этого никогда не случится, — усмехаюсь я.

— Просто говорю, — рычит он, так сжимая бутылку, что костяшки пальцев белеют, словно даже мысль о Ронде с другим мужчиной выводит его из себя настолько, что он может что-то сломать.

— Она скоро родит тебе ребенка, — напоминаю я.

— Да, слава яйцам. — Бен расслабляется, и я смеюсь. — А ты?

— Что я?

— Сколько времени пройдет, прежде чем ты объявишь, что Лея беременна?

— Учитывая, что это должно было произойти еще пятнадцать лет назад, надеюсь, не очень долго, но сначала мне нужно найти способ уладить все между нами, а потом надеть ей на палец кольцо.

— Ты найдешь способ.

— Должен, от этого зависит наше будущее, — бормочу, когда его телефон начинает звонить.

— Это Лея. — Бен хмуро глядит на телефон в руке и, проведя пальцем по экрану, прикладывает его к уху. Через динамик доносится взволнованный голос Леи, Бен слушает, затем встает и заходит в дом. Поднявшись, иду за ним, слыша его рык: — Уже еду. Скажи ей, что я скоро буду.