Нарушенная клятва

3. Риона

Мой брат Каллум появляется у моего дома менее чем через десять минут. Он вовремя спасает меня из квартиры, принадлежащей Гринвудам. Мистер Гринвуд все настойчивее требует, чтобы мы вызвали полицию. Миссис Гринвуд тоже кажется нетерпеливой, то ли потому, что пропустила конец Холостяка, то ли потому что заметила, как взгляд ее мужа несколько раз скользнул по моим голым ногам. Полосатое полотенце, которое предоставили Гринвуды, было сделано для их скромных фигур и прикрывает меня не больше, чем мой купальник.

Когда они открывают дверь перед Кэлом, мой брат входит в квартиру, а Данте Галло следует за ним. Гринвуды отступают к своему дивану, не желая находиться рядом с мужчиной, который едва может пройти через дверной проем, не повернувшись боком.

Волна облегчения накатывает на меня при виде моего брата, который выглядит крутым и компетентным, как всегда, и Данте, который мог бы разорвать этого гребаного аквалангиста пополам голыми руками, если бы был со мной в бассейне.

Я почти хочу обнять их обоих. Почти. Но я не настолько далеко зашла.

— Спасибо, что пришли, — говорю я вместо этого.

Кэл не церемонится. Он обнимает меня и прижимает к себе. Я думаю, то, что он стал отцом, сделало его мягким. Но также, это приятно. Утешительно.

— Мы уже осмотрели твою квартиру, — говорит мне Кэл. — Там никого нет.

— Тогда давай вернемся туда, — говорю я Кэлу, бросая взгляд в сторону Гринвудов. Не нужно, чтобы они подслушивали больше, чем уже подслушали.

— Я не знаю, как грабитель проник в здание с Рональдом на входе! — волнуется миссис Гринвуд.

Я сказала Гринвудам, что кто-то напал на меня в бассейне, но подробности были неясны. Миссис Гринвуд предположила, что это ограбление, когда я сказала, что мне придется воспользоваться ее телефоном, чтобы позвонить брату.

— Спасибо, что разрешили мне остаться, — говорю я супругам.

— Оставь это себе, — говорит миссис Гринвуд, кивая на полосатое полотенце. Я думаю, она отдала бы мне почти все, чтобы мы ушли из ее квартиры.

Мы возвращаемся по коридору к лифту, мои босые ноги беззвучно идут по ковру, а Кэл и Данте идут по обе стороны от меня.

— Ты знаешь, кто был водолазом? — говорит Данте своим глубоким, резким голосом. — Ты видела его лицо?

— Нет, — я качаю головой. — У него были темные глаза. Это все, что я видела. Большая часть его лица была закрыта маской для подводного плавания. Он был сильным…

Я невольно вздрогнула, вспомнив, как его руки обхватили меня и утащили под воду.

— На крыше есть камеры? — спрашивает меня Кэл.

— Понятия не имею, — отвечаю я.

Мы спускаемся на лифте с тридцать второго этажа на двадцать восьмой. Несмотря на то, что Кэл уже проверил мою квартиру, используя свой запасной ключ, Данте проверяет ее еще раз, прежде чем мы входим.

— Я собираюсь быстро принять душ, — говорю я им. — Угощайтесь, если хотите.

Я включаю воду настолько горячую, насколько могу выдержать, и смываю запах хлорки с волос. Когда я поднимаю лицо под струи воды, я чувствую новый приступ паники. Я помню, как ужасно задыхались мои легкие, отчаянно требуя воздуха. Я выключаю воду, вытираюсь полотенцем, подходящего размера, и переодеваюсь в штаны для йоги и толстовку.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Кэл и Данте рыщут вокруг, проверяя окна и балконные двери на наличие признаков того, что кто-то мог проникнуть сюда в начале дня.

— Что-нибудь выглядит не на своем месте? — спрашивает меня Кэл. — Что-нибудь пропало?

— Нет, насколько я могу судить.

Я бы заметила. В моей квартире минимализм в крайней степени, чистота и порядок. Мои книги расставлены в алфавитном порядке по именам авторов. В раковине нет ни одной грязной посуды. У меня нет ни растений, ни домашних животных, я не хочу, чтобы что-то живое зависело от меня.

— Тогда давай побеседуем с Рональдом, — рычит Данте.

Рональд — главный швейцар. Он и еще двое сменяют друг друга, поэтому в вестибюле круглосуточно находится человек, который следит за тем, чтобы никто, кроме жильцов или гостей, не попал в здание.

Рональд — средних лет, лысый, грузный и дружелюбный. У него есть намек на британский акцент, который может быть настоящим, а может быть, он использует его, чтобы расположить к себе жильцов, которым нравится идея о шикарном швейцаре, приехавший из-за рубежа.

Сначала он не решается показать нам запись с камеры в бассейне, не согласовав это с руководством дома. Однако мой брат очень убедителен со своими светло-голубыми глазами, которые пронизывают вас насквозь, и своим титулом городского олдермена. Молчаливая, внушительная фигура Данте убеждает совершенно по-другому.

Рональд проводит нас в небольшую заднюю комнату с единственным столом, стулом и компьютерным монитором.

— Здесь вы можете посмотреть видеозаписи, — говорит он.

— Нам нужно посмотреть все камеры на крыше, — говорит Данте. — Те, которые показывают бассейн.

— Я посмотрю, что можно сделать, — говорит Рональд, садясь за стол и неуверенно щелкая мышкой. — Мы получили камеры наблюдения только в этом году, поэтому я не совсем знаком с системой. Мне приходилось просматривать записи только дважды, когда миссис Питерсон настаивала на том, что кто-то стучит в ее дверь….

— Так и было? — спрашивает Данте.

— Нет, — усмехается Рональд. — Это был ее какаду в квартире.

Рональду удается найти запись из бассейна и перемотать на два часа назад.

— Это единственная камера там? — спрашивает Каллум.

— Да. На каждом этаже только одна, — отвечает Рональд.

Камера установлена высоко в углу, так что в поле зрения попадает почти весь бассейн. Мы видим шезлонги по обе стороны бассейна, шкаф, в котором хранятся все дополнительные полотенца, и вход, через который люди входят и выходят, направляясь к лифтам. Однако левый нижний угол бассейна отрезан.

На зернистых кадрах мы видим, как мать с двумя маленькими детьми плавает в бассейне, затем группа подростков лежит на шезлонгах, а пожилой мужчина плавает кругами. После этого бассейн пустеет, и долгое время там вообще никого нет.

Наконец, я вижу свою собственную фигуру, идущую по плитке. Я смотрю, как я включаю музыку, затем кладу телефон на ближайший шезлонг, на сложенное полотенце. Спокойно и не обращая внимания на то, что сейчас произойдет, я подхожу к бассейну и ныряю в него.

Мое сердцебиение учащается по мере того, как секунды отсчитывают время до того, что, как я знаю, должно произойти. Я чувствую нелепое желание выкрикнуть предупреждение самой себе. Я смотрю, как моя крошечная фигурка плавает взад и вперед по бассейну, зная, что в любую секунду этот момент может прерваться.

То, что происходит дальше, выглядит на видеоэкране до странности безобидно. Я просто опускаюсь под воду и исчезаю. Камера находится слишком далеко, а разрешение слишком слабое, чтобы разобрать, что происходит на самом деле. Вы можете видеть вспенивающуюся воду и темную тень фигуры внизу, но невозможно сказать, что на самом деле там, внизу, два человека, сцепившихся в смертельной схватке.

Я понимаю, что если бы водолаз успешно удерживал меня, то камера запечатлела бы только мое тело, всплывающее на поверхность лицом вниз. Это выглядело бы так, будто у меня начались судороги, и я утонула. Никто бы не узнал, что я была убита.

Я смотрю, как я борюсь и сражаюсь под водой, просто темное пятно в дымке пузырьков. Не осознавая этого, я задерживаю дыхание.

Кэл напрягается рядом со мной, и я слышу, как Данте сердито ворчит. Я знаю, что они чувствуют себя такими же беспомощными, как и я, наблюдая за тем, что уже произошло, и не в силах ничего с этим поделать.

Когда моя фигура снова всплывает на поверхность, я делаю глубокий вдох в удушливом пространстве комнаты безопасности. Я смотрю, как маленькая Риона выбирается из бассейна и бежит к лестнице.

Не сумев убить меня, ныряльщик отказывается от ухищрений. Он тоже выходит из бассейна, отягощенный кислородным баллоном и неспособный в полной мере использовать правую руку из-за заколки, впившейся в трапециевидную мышцу. Я не вижу заколку на видео, но я вижу жесткость этой руки и то, как дайвер предпочитает левую.

Рональд слегка вскрикнул при виде водолаза. До этого момента он не понимал, на что смотрит.

— Кто это, черт возьми, такой? — кричит он.

Мы не обращаем внимания на Рональда. Мы смотрим, как аквалангист снимает ласты. Кажется, он не заинтересован в погоне за мной. Вместо этого он берет с шезлонга мой мобильный телефон и уносит его с собой.

Только когда он уходит, я снова могу вздохнуть свободно.

— Перемотай видео, — говорит Кэл. — Я хочу посмотреть, когда он попал в бассейн.

Рональд несколько раз прокручивает запись вперед-назад. Мы не видим, как человек входит в бассейн.

— Подожди, — ворчит Данте, указывая толстым пальцем на экран. — Что это?

Он указывает на момент за тридцать минут до того, как я вошла в бассейн. На камеру не попадает ни одна фигура. Но я вижу, как в левом нижнем углу экрана по воде пробегает рябь.

— Он вошел в бассейн прямо в этот момент, — говорит Данте.

— Он остался за кадром, — Каллум хмурится. — Он знал, как не попасть под камеру.

— Это единственный путь на крышу? — Данте спрашивает Рональда, указывая на главный вход.

— Нет, — Рональд качает головой. — С другой стороны есть лифт для технического обслуживания. На камере его не видно. Я сказал им, что у нас должно быть по два лифта на этаж, в обоих направлениях…

— У кого есть доступ к лифту для технического обслуживания? — перебивает Кэл.

— Только у швейцаров и комендантов здания, — говорит Рональд. — Но никто из нас не будет надевать водолазный костюм и нападать на жильцов!

Он возмущенно пыхтит, как будто Кэл предполагает, что Рональд сам мог прятаться в бассейне.

— Дай мне это видео, — говорит Кэл.

— Что? — прошипел Рональд. — Я должен сообщить об этом, я…

— Ты никому об этом не расскажешь, — рычит Данте. — Дай нам копию видео, а потом удали его.

— Я не могу этого сделать! Я могу потерять работу!

— Рональд, — вмешалась я, используя свой самый разумный тон. — Меня чуть не убили в бассейне, потому что неизвестный человек получил доступ в здание. Если что-то и заставит тебя потерять работу, так это иск, который я подам против тебя, управляющей компании и владельцев этого здания, если ты не отдашь мне это видео прямо сейчас.

Рональд тяжело сглотнул.

— Ну… э… когда вы так говорите…

Он отправляет копию отснятого материала Каллуму по электронной почте, а затем удаляет час видео из базы данных.

— Спасибо, — говорю я ласково. — Теперь держи рот на замке по этому поводу, и ты увидишь доказательство моей постоянной благодарности в своей рождественской премии.

Мы оставляем Рональда одного в будке охраны.

— Тебе лучше вернуться ко мне, — говорит Кэл. — Или к маме с папой.

Мне не нравится ни один из этих вариантов. У Кэла ребенок. Хотя я ценю своего единственного и неповторимого племянника на интеллектуальном уровне, я бы хотела сохранить наши отношения, не просыпаясь по десять раз за ночь от его криков.