Извращенная Преданность

— Ария думала, что сможет смягчить мое сердце, потому что оно принадлежало нашей матери.

— А она могла? — спросил Римо, и что-то опасное мелькнуло в его темных глазах.

Я рассмеялся.

— Я уже много лет твой телохранитель. Ты правда думаешь, что у меня все еще есть сердце?

Римо усмехнулся.

— Черный, как смола.

— А как насчет того парня? — я кивнул в сторону хнычущего человека, желая отвлечь Римо. — Ты закончил с ним?

Римо, казалось, на мгновение задумался, и тот немедленно успокоился. Наконец он кивнул.

— Это не весело, если они уже сломаны и слабы. Это только развлечение ломать сильных.

Он перепрыгнул через канаты ринга и приземлился рядом со мной. Хлопая меня по плечу, он сказал.

— Давай что-нибудь поедим. Я организовал для нас развлечения. Нино и Савио тоже присоединятся к нам. — затем он вздохнул. — Но сначала мне нужно поговорить с Адамо. Почему ребенок все время попадает в неприятности?

Адамо повезло, что его старший брат был Капо, иначе он, вероятно, уже умер бы в темном переулке.

Мы с Римо вернулись в прихожую. Адамо, прислонившись к барной стойке, что-то печатал на своем телефоне, но, заметив нас, быстро сунул его в задний карман.

Римо протянул руку.

— Мобильник.

Адамо выпятил подбородок.

— У меня есть право на частную жизнь.

Мало кто осмеливался ослушаться Римо, еще меньше выживало, когда они это делали.

— Когда-нибудь я потеряю с тобой чертово терпение.

Он схватил Адамо за руку и развернул его, затем подал мне знак, и я схватил мобильный.

— Эй, — запротестовал Адамо, пытаясь дотянуться до вещи. Я перехватил его руку, и Римо прижал его к стене.

— Да что с тобой такое? Повторяю, не испытывай мое чертово терпение, — пробормотал Римо.

— Мне надоело, что ты говоришь мне идти в школу и быть дома к десяти, когда ты, Фабиано, Нино и Савио проводите ночи, занимаясь всякими забавными вещами.

Забавными вещам. Он увидит, какими веселыми большинство вещей были, как только он будет введен в следующем году.

— Так ты хочешь поиграть с большими мальчиками?

Адамо кивнул.

— Тогда почему бы тебе не остаться здесь? Несколько девушек скоро придут. Я уверен, что мы найдем ту, кто сделает тебя гребаным мужчиной.

Адамо покраснел и покачал головой.

— Да, я так и думал, — мрачно сказал Римо. — А теперь подожди здесь, пока я позвоню Дону, чтобы он забрал тебя и отвез домой.

— А как же мой телефон?

— Пока это мое.

Адамо нахмурился, но ничего не сказал. Через десять минут Дон, один из старейших солдат на службе у Римо, увёз его.

Римо вздохнул.

— Когда я был в его возрасте, я не говорил "нет" свободной бабской заднице.

— Твой отец познакомил тебя с первой проституткой, когда тебе было двенадцать. Адамо, вероятно, еще даже не добрался до второй базы.

— Возможно, мне следует подтолкнуть его.

— Скоро он станет таким же, как мы. — эта жизнь не оставила бы ему выбора.

Вскоре прибыли первые девушки из одного из стрип-клубов Римо. Они, как всегда, стремились угодить. Не то чтобы я возражал. У меня был длинный день, и я мог бы использовать хороший минет, чтобы избавиться от некоторого напряжения.

Я наблюдал сквозь полузакрытые глаза, как одна из девушек опустилась передо мной на колени, и я откинулся на спинку стула. Вот почему Каморра захватила сначала отряд, а затем и семью. Мы не позволяли женщинам вмешиваться в наши дела. Мы использовали их только для наших целей. И это было то, что никогда не изменится. Римо никогда этого не допустит. И мне было наплевать. Я дернул бедрами в жаждущий рот. Чувствам не было места в моей жизни.

Г Л А В А 4

Л Е О Н А

Папа жил в маленькой захудалой квартирке в безлюдном уголке города. Стрип казался далеким, как и прекрасные отели с их щедрыми клиентами. Он провел меня в маленькую комнату. Здесь пахло кошкой, как и во всей квартире, хотя я ее не видела. Единственной мебелью в ней был матрас на полу. Одна стена была почти до потолка забита старыми коробками, набитыми Бог знает чем. Он даже не постелил простыни на матрас, и я не видела никакого постельного белья.

— Я знаю, это немного, — сказал он, потирая затылок. — У меня нет второго комплекта постельного белья. Может быть, ты можешь пойти и купить сегодня?

Я сделала паузу. Я отдала почти все свои деньги за билет на автобус. То, что у меня осталось, я должна была купить себе красивое платье для собеседований в приличные заведения рядом со стрип. Но я едва могла спать на старом матрасе, на котором были пятна пота или еще хуже.

— У тебя есть хотя бы подушка и запасное одеяло?

Он поставил мой рюкзак рядом с матрасом и поморщился.

— Кажется, у меня где-то есть старое шерстяное одеяло. Дай я проверю.

Он повернулся и поспешил прочь.

Я медленно опустилась на матрас. Он обвис, и в воздухе поднялся запах пыли. Мои глаза путешествовали вверх по горе коробок, угрожающих раздавить меня под ними. Окно давно не мыли, если вообще мыли, и в него проникал только тусклый свет. Не было даже шкафа, чтобы повесить мою одежду.

Я подтянула к себе рюкзак. Хорошо, что у меня почти ничего не было. Мне многого не нужно. Все, что мне когда-либо было дорого, мать в какой-то момент продала за метамфетамин. Это научило меня не цепляться за физические вещи.

Папа вернулся с кучей каких-то черных тряпок. Возможно, это и был источник кошачьего запаха. Он протянул его мне, и я поняла, что он имел в виду шерстяное одеяло.

Он был изъеден молью и пах дымом и чем-то еще, что я не могла определить, но определенно не кошкой. Я положила его на матрас. У меня не было выбора, кроме как пойти и купить постельное белье.

Я уставилась на свои шлепанцы. Сейчас это была моя единственная обувь. Подошвы моей любимой пары конверсов отвалились два дня назад. Я думала, что смогу купить новые туфли, как только приеду в Вегас. Я вытащила из рюкзака тридцать долларов.

Папа как-то странно посмотрел на деньги. Отчаянно и голодно.

— Полагаю, у тебя нет для меня мелочи? Дела идут медленно, и мне нужно купить нам еды.

Я не спросила, чем именно он занимается. Я знала, что слишком много вопросов часто приводят к неприятным ответам.

Я протянула ему десять долларов.

— Остальное мне нужно на простыни.

Он выглядел разочарованным, но затем кивнул.

— Конечно. Пойду принесу что-нибудь поесть на сегодня. Почему бы тебе не пойти в Таргет и не поискать одеяло и простыни?

Казалось, он хотел меня выпроводить. Я кивнула. Я бы предпочла снять потные джинсы и рубашку, но схватила рюкзак.

— Можешь оставить это здесь.

Я улыбнулась.

— О нет. Он нужен мне, чтобы положить все, что я куплю, — солгала я.

Я научилась никогда не позволять своим вещам валяться рядом с мамой, иначе она бы их продала. Не то чтобы у меня было что-то стоящее, но я ненавидела, когда люди рылись в моем нижнем белье. И я знала, какой взгляд был у папы, когда он увидел мои деньги. Я была почти уверена, что он лгал, когда говорил, что его зависимость осталась в прошлом. Я ничего не могла поделать. Я не могла сражаться за него.

Сухой воздух Лас-Вегаса снова ударил мне в лицо. Несколько парней плавали в общем бассейне, несмотря на холод, ныряли и кричали. Один из парней заметил меня и присвистнул. Я ускорила шаг, чтобы избежать столкновения.

Простыни, одеяло и подушка обошлись мне в 19,99 доллара, оставив мне ровно один цент. Ни красивого платья, ни туфель. Я сомневалась, что ресторан примет меня в моей поношенной, подержанной одежде.

Когда я вернулась домой, папы там не было, и еды тоже. Я поискала в холодильнике, но нашла только несколько банок пива и банку майонеза. Я опустилась на стул, решив дождаться отца. Когда он вернулся домой, на улице было темно, и я заснула за столом, прижавшись лбом к предплечьям. Я посмотрела на его пустые руки и несчастное выражение лица.

— Нет еды? — спросила я.

Он замер, нервно оглядываясь по сторонам в поисках хорошей лжи. Я не дала ему возможности солгать мне и поднялась на ноги.

— Все в порядке. Я не голодна. Я иду спать.

Я умирала с голоду. Последний раз, когда я поела это было утром. Я поцеловала папу в щеку, чувствуя запах алкоголя и дыма. Он избегал моего взгляда. Выходя из кухни с рюкзаком, я увидела, как он достает пиво из холодильника. Его ужин, я полагаю.

Я натянула новые простыни, затем бросила одеяло и подушку на матрас. У меня даже не было ночной рубашки. Вместо этого я достала футболку и свежие трусики, прежде чем лечь на матрас. Новое белье заглушало затхлый запах матраса. Я не видела в квартире стиральной машины, так что мне придется немного подзаработать, прежде чем постирать вещи в салоне. Я закрыла глаза, надеясь заснуть, несмотря на урчание в животе.

Проснувшись на следующее утро, я приняла душ, стараясь ни на что не смотреть слишком пристально. Как только я найду работу, мне придется привести в порядок ванную и остальную часть квартиры. Это должно было быть моим главным приоритетом на данный момент.

Я переоделась в самое лучшее, что у меня было, цветастое летнее платье, доходившее мне до колен. Потом я проскользнула в мои шлепанцы. Это был не тот наряд, который принес бы мне какие-либо бонусные очки на собеседовании, но у меня не было выбора.

Папа спал на диване в вчерашней одежде. Когда я попыталась проскользнуть мимо него, он сел.

— Куда ты идешь?

— Я хочу поискать работу в этом районе.

Он покачал головой. Он не выглядел с похмелья. По крайней мере, алкоголь его не беспокоил.

— Здесь нет приличных мест.

Я не сказала ему, что ни одно приличное заведение не примет меня в таком виде.

— На случай, если представится возможность, может, купишь еды? — сказал папа через мгновение.

Я молча кивнула. Перекинув рюкзак через плечо, я вышла из квартиры. К сожалению, зима Лас-Вегаса решила поднять свою уродливую голову сегодня. В моей летней одежде было очень холодно, и в воздухе висело обещание дождя. Небо затянули темные тучи.

Некоторое время я бродила по окрестностям, разглядывая обшарпанные дома и бездомных. Я шла минут десять, ближе к центру Лас-Вегаса, когда показался первый бар, но быстро поняла, что для девушки, работающей там, она должна быть готова избавиться от своей одежды.

Следующие два бара еще не открылись и выглядели такими убогими, что я сомневалась, что в них можно заработать деньги. Волна негодования захлестнула меня. Если бы папа не заставил меня потратить все деньги на постельное белье, я могла бы купить хорошую одежду и пойти искать работу поближе к Стрип, а не здесь, где ценность женщины, казалось, была связана с тем, как она могла танцевать вокруг шеста.

Я знала, что девочки зарабатывают хорошие деньги. Мама общалась с танцовщицами в лучшие свои дни, прежде чем начала продавать себя за несколько баксов водителям грузовиков и того хуже. Я начала терять надежду, и голова у меня шла кругом от голода. Холод тоже не помогал.