Американский эксперимент соседства

Если бы я не был так сосредоточен на притворстве, что не вожделею сосиску в тесте, ее комментарий не застал бы меня врасплох. Но он застал, и это вырвало из меня смех.

Уста Рози приподнялись, и она присоединилась ко мне, хихикнув сама. Настоящий смех, я мог сказать. Наконец-то. Мне понравилось.

— Ешь, — приказала она сквозь улыбку. — Я настаиваю, Лукас. Я буду счастлива, если ты это сделаешь.

Я никогда не узнаю, что именно склонило чашу весов, но я протянул руку и взял выпечку из ее пальцев.

— Спасибо, Рози.

Под ее внимательным взглядом я поднес его к губам, откусил кусочек и...

— Dios mío(исп. Боже мой), — я застонал. — Это одна из лучших... — я откусил еще кусочек, — вещей, которые когда-либо благословляли... — и еще один, — мои вкусовые рецепторы.

Ее смех раздался снова.

Я взглянул на нее и увидел, что она смотрит на меня. На мои губы.

— Нравится? — спросила она.

— Нравится ли мне? — повторил я, качая головой. — Эта слойка заслуживает большего, чем «нравится», — я облизал свой указательный палец. — Она заслуживает любви, — я повторил движение большим пальцем. — Она заслуживает того, чтобы его соблазняли и боготворили.

Теперь ее щеки раскраснелись, вероятно, от секундного смущения за мою бесстыдную демонстрацию. Но я был страстным мужчиной, когда дело касалось еды. Особенно выпечки.

Она оправилась, и только кончики ее ушей остались розовыми.

— Вы, Мартины, действительно неравнодушны к еде, не так ли?

Я ухмыльнулся, не заботясь о том, чтобы вытереть со рта жир и крошки.

— Не могу говорить за всех нас, но если ты будешь приносить мне по одному такому блюду каждый день, я, возможно, упаду на колени и поклянусь в вечной верности тебе, Розалин Грэм. Это займет у меня около недели. Возможно, меньше.

Кажется, это ошеломило её и заставило замолчать.

Я наклонил голову, размышляя, была ли она настолько застенчивой, или просто держалась настороженно рядом с незнакомцами. В любом случае, это не имело значения, потому что меня не отпугивало ни одно из этих обстоятельств. Особенно после того, как она накормила меня завтраком.

К моему удивлению, Рози достала из пакета еще одну слойку.

— Вот. Возьми и эту.

— Ты действительно ангел прямо с небес, — сказал я ей, удивляясь самому себе, когда понял, что не так уж сильно лгал. — Но я не заслуживаю больше твоей доброты.

— Заслуживаешь, — возразила она, устремив на меня серьезный взгляд.

Я помахал рукой перед собой.

— Не могу и не хочу.

— Возьми это, или... мы никогда не будем друзьями. А ты сказал... ты сказал, что хочешь этого, так что...

Значит, не такая уж и застенчивая.

Ухмыляясь так, словно она дарит мне весь мир, а не кусок восхитительно жирного теста, я оперся на локти, приближаясь к ее лицу. Я постарался встретить ее взгляд.

— Только если мы поделимся, — я оторвал верхнюю половину булочки. — Как бы мне ни нравилось устраивать для тебя шоу, я бы не хотел есть один.

Рози, казалось, обдумывала мое предложение, но в конце концов поднесла слойку к губам. А когда мы закончили, она достала третью слойку, разделила её на две части и протянула мне половинку, которую я принял с еще более широкой улыбкой.

— Итак, Рози... — я сделал глоток своего теперь уже тепловатого кофе, позволяя взгляду путешествовать по ее шее и рассматривать свитер с открытыми плечами, прикрывающий верхнюю часть ее тела. Я подумал, не направлялась ли она в офис. — Ты работаешь в той же фирме, что и Лина, верно? Как она называется... Tech?

— InTech, — ответила Рози с какой-то гримасой. — И я... работала. Больше нет. Я... Это долгая история.

Я ждал, что она расскажет подробнее, но, хотя ее губы пару раз открывались и закрывались, она так ничего и не сказала.

Я хмыкнул, постучав пальцами по столу.

— Я предложу тебе сделку.

Она нахмурилась.

— Сделку?

Мои губы дернулись.

— Сыграем в игру под названием «узнаем друг друга получше», понимаешь. Потому что если мы собираемся стать друзьями, нам нужно как-то растопить лед, — я знал, что испытываю свою удачу. У нее не было причин делиться со мной ни единой вещью, но я понял, что она тянет время, когда увидел это. И Рози могла бы уже быть в пути. Но она была здесь. Сидела со мной.

Рози наклонила голову, прядь темных волос выбилась из пучка.

— Значит, мы оба можем задавать вопросы?

Я кивнул.

— Ответ в обмен на другой ответ. Мы будем задавать по очереди, пока не дойдем до пяти. И неважно, насколько длинным будет ответ. Как тебе это?

Мы долго смотрели друг на друга, и я видел противостояние на ее лице. Она колебалась. Ей также было любопытно.

Наконец, она сказала: — Пять вопросов. Я могу с этим справиться.

Я медленно кивнул, подавляя свое растущее нетерпение.

— Поскольку ты только что накормила меня, и я перед тобой в долгу, позволяю тебе начать.

Ее взгляд блуждал по моему лицу, одна бровь вскинулась в раздумье, как будто она готовилась вырвать у меня самые сокровенные секреты.

Это было восхитительно. И немного пугающе.

Она сцепила пальцы и положила руки на стол.

— Где ты был? До приезда в Нью-Йорк? Ты сказал, что прилетел из Феникса.

Мои плечи расслабились.

— Я путешествовал по Штатам последние шесть недель, — я не пропустил, как эта информация, казалось, удивила ее. — Я начал с севера, с Портленда, штат Орегон. Затем отправился на юг, взял напрокат машину и проехал от Нового Орлеана до Феникса.

Рози кивнула головой, обдумывая мои слова. Затем она просто сказала: — Хорошо. Твоя очередь.

— Легко. С кем ты собиралась делить выпечку? Их было три штуки, так что если у тебя не огромный аппетит...

Переведя взгляд на скомканный в шар пустой пакет, она вздохнула.

— С моим папой, надеюсь, и моим братом тоже, но это долго...

Я хмыкнул.

— Никаких нарушений правил. Долго или коротко, мне нужен ответ.

Она рассмеялась.

— Я еду в Филадельфию — туда, где сейчас живет папа. И я надеюсь, что мой младший брат, который уже несколько недель уклоняется от всех моих звонков из-за того, что, как я подозреваю, является чем-то, что заставит меня либо расстроиться, либо разозлиться, либо и то, и другое, появится там. Есть кое-что важное, что я хочу им сказать. Отсюда и завтрак, — она тихо вздохнула. — Это действительно папины любимые. Он сходит по ним с ума.

Я молчал, пока ее взгляд не оторвался от стола и не вернулся ко мне. Она что-то упускала. Я догадался об этом по выражению ее лица.

Я притворился, что думаю о чем-то, а затем сказал: — Должен ли я беспокоиться, что твой отец будет охотиться на меня за то, что я обманом заставил ее дочь накормить меня его любимым блюдом?

Это вызвало у нее смех. Еще раз, он был недолгим, но... достаточным, чтобы успокоить меня. Пока что. Она одумалась и подняла на меня взгляд.

— Это твой второй вопрос?

— Я не самый большой поклонник сердитых отцов, так что да. Это вопрос номер два.

— У тебя есть привычка ходить и злить отцов?

Не разрывая зрительного контакта, я оперся на локти.

— Это твой второй вопрос?

Ее глаза сузились, но она кивнула.

— Больше нет. Но в прошлом? Я мог разозлить одного или двух, — я подмигнул, и не пропустил, как на этот раз ее щеки стали розовыми. — Ты должна мне ответить.

Я наблюдал за тем, как дрогнуло ее горло.

— Нет, папа не будет тебя преследовать. Он даже не знал, что я заезжала за ними. Это был сюрприз, а выпечка была моим эмоциональным рычагом.

Последняя часть вызвала у меня интерес, но Рози опередила меня в следующем раунде.

— Моя очередь, — объявила она. — Как долго ты здесь пробудешь? В Нью-Йорке.

— Шесть недель. Без оформления визы я могу находиться в стране всего три месяца, поэтому я решил сделать свою остановку в Нью-Йорке самой долгой, потому что Лина предложила свою квартиру. Она сказала, что не может расторгнуть договор аренды до декабря, а квартира все равно будет пустовать после того, как она переедет к Аарону, так что...

Рози поджала губы, но я не мог сказать, почему именно, и я не хотел тратить на это вопрос, когда есть более важный, который я хотела задать.

Я положил подбородок на кулак.

— Зачем тебе нужен эмоциональный рычаг? С твоим отцом.

Ее грудь опустилась. Она молчала так долго, что я подумал, что она не собирается отвечать, что, возможно, ей надоело играть в эту игру с человеком, который ворвался в ее жизнь менее двадцати четырех часов назад.

Но потом она сказала: — Я уволилась с работы, — и ее следующие слова, казалось, вырвались прямо из нее. — С хорошо оплачиваемой, бессрочной должности руководителя группы в инженерной фирме. Вот почему я сказала, что больше не работаю в InTech. Потому что я уволилась. Шесть месяцев назад, — я открыл рот, чтобы заговорить, но она поспешила продолжить. — Мой отец не знает. И брат тоже не знает. Только Лина знает. И Аарон, конечно. Не потому что он ее муж, а потому что он мой босс, и я должна была отдать ему свое заявление об увольнении. И все в офисе, очевидно, потому что меня там больше нет. Так что, я думаю, некоторые люди знают. Но они не знают, что послужило причиной, — она закусила губу. — В любом случае, вот почему мне нужен был рычаг воздействия на отца. Потому что я... скрывала от него эту огромное событие. И я никогда не лгала ему, никогда. Мы очень близки. Мы всегда были командой, папа и я.

— Он будет сердиться? — что-то неожиданное шевельнулось в моем нутре. Защитная реакция. Я стряхнул его, объяснив это тем, что Рози — лучшая подруга моей младшей кузины. И тем, как сильно я ненавижу хулиганов. — Из-за того, что ты уволилась? Поэтому ты ему не сказала?

— О нет. Он никогда не рассердится на меня за то, что я следую своей мечте. Даже если она относительно новая, — это как-то успокоило меня, но в то же время вызвало еще большее любопытство. Относительно новая мечта? — Но я не думаю, что он будет рад этому. Он всегда так гордился мной. Тем, что его дочь — инженер. Работает на Манхэттене. В детстве мы не жили роскошно, — она сделала паузу. — Когда я закончила школу, я впервые увидела, как он плачет. Большие, жирные слезы, которые не переставали падать. Я думаю, он плакал часами. А когда я получила повышение в прошлом году, когда он еще жил в Квинсе, он сказал всем в квартале: «Моя Фасолинка теперь руководит командой. Она лидер!». Он устроил вечеринку на мою честь и пригласил соседей, как будто... не знаю, как будто его дочь только что получила Нобелевскую премию или что-то в этом роде, — она покачала головой с грустной улыбкой. — Он будет в ужасе от того, что я бросила все ради чего-то, что он, вероятно, не понимает до конца. Вот почему я не набралась смелости и не сказала ему об этом. Я боюсь, что он... не поймет и не поддержит меня. И это разобьет мне сердце.

— И что же это? — я не мог остановить себя от вопроса, жаждая большего. — Эта новая мечта, за которой ты гонишься.

Я наблюдал, как Рози полностью ушла в себя, она опустила плечи и отвела от меня взгляд. И я знал, что она отстраняется.