Грязные игры [Наивная для мажора]

Глава 53

Взволнованная Мама, услышав скрежет ключа в замочной скважине, конечно же, успевает прийти в прихожую до того, как захожу внутрь.

Сразу слышу сотню-другую вопросов о том, как провела вечер. Время-то позднее: перевалило за полночь, заставляю переживать, нахалка такая-сякая.

А я не могу пересказать события, ведь откровенные подробности приведут еще к большему волнению. Поэтому вместо длительных ночных переговоров, с улыбкой целую её в обе щеки:

— Я устала, мамуль, уже поздно. Было все просто супер! Давай завтра поболтаем? Хорошо?

Моё спокойствие и улыбка благоприятно воздействуют на ее эмоциональное состояние. И если при моем появлении она явно волновалась, то теперь миролюбиво провожает до комнаты и со спокойной совестью идёт к себе, оставив в благом одиночестве.

Завариваю крепкий чай, чтобы не заснуть.

Для вида расправляю кровать.

Снимаю красивое, но неудобное платье, в котором некомфортно будет сбегать из дома тёмной зимней ночью.

Переодеваюсь в спортивные штаны и водолазку, украдкой ворую куртку из прихожей.

Приглушаю свет и, присев на кровать, начинаю мысленный отсчет до запланированной встречи.

Шестьдесят пять минут.

Боже, до чего дожила!

Собираюсь в тайне от самого родного человечка сбежать на ночь из дома. Могу оправдать свое поведение двумя причинами: сошла с ума и я зависима от этих безумных, горячих, незабываемых эмоций, проявляющихся во мне рядом с Александром.

Проходит пять минут… десять… допиваю остывший чай и, прислушиваясь к звукам в квартире, с намерением понять: заснула мама или нет, смотрю в окно на красивый пушистый снег.

За этим приятным занятием, сопровождаемым абсолютной тишиной, незаметно пролетает ещё некоторое время и вдруг звучит пронзительный звонок на телефон.

В панике, опасаясь разбудить родительницу, быстро глушу звонок. Прислушиваюсь и понимаю, что вроде бы все по-прежнему тихо, не проснулась.

Только тогда нервно беру вызов .

Её голос тихий, даже не сразу понимаю, что он принадлежит именно ей — железной девушке с прочным стержнем. Хотя, прекрасно видела надпись с прозвищем подруги, но когда слышу её глухое, безжизненное «привет» не верю, что фраза услышанная мною действительно принадлежит ей.

— Мами, это ты? — уточняю шёпотом, поскольку в квартире плохая звукоизоляция и не хочется разбудить маму, спящую за стенкой.

— Да… прости за поздний звонок… Мне так хреново…, — она еле говорит, слова звучат урывками, будто даются ей с огромным трудом. — чеееерт!

И мне не верится. Совсем не верится, что слышу её позорный всхлип. До чего же жалко, сердце от сочувствия сжимается, и у самой непроизвольно наворачиваются слезы. Все-таки мы с Александром были слишком эгоистичны, отправив её домой и не утешив.

— Сама не знаю, зачем звоню, — продолжает невнятный лепет, а мне становится все тяжелее слышать её голос сломанного человека и чувствовать через него боль.

— Мами…

— Не говори ничего, — вдруг резко перебивает и идёт на попятную. Начинает тараторить. — Прости, я такая глупая, лезу со своими проблемами. Они не должны тебя волновать. Мы же по сути никто… Так… Просто знакомые…

— О чем ты говоришь!? — взрываюсь праведным гневом. — Мы подруги, ты столько для меня сделала! Только скажи, если тебе что-то нужно или я могу как-то тебе помочь?

— Да?

— Да! — уверенно подтверждаю.

— Помоги, пожалуйста. Мне так сейчас хреново. Понимаешь, мне было тяжело после, сама понимаешь, чего. Поэтому я выехала со своим шофером покататься по городу. Побудь со мной хоть немного? Час, полчаса? Сможешь?

Конечно, просьба немного сбивает, на секунду чувствую сомнение, ведь через сорок минут назначена встреча с Александром, но тут же глушу неуверенность, нельзя думать так. Её сломленный голос без ножа режет, не могу слышать его. Нередко люди в подобном подавленном состоянии совершают безумные вещи, которые уже не исправишь. Вдруг, я — последняя надежда и, если не помогу, произойдет непоправимое?

Нет выбора.

Поэтому соглашаюсь побыть с ней немного.

Надеваю куртку, приоткрываю окно (живу на первом этаже) и осторожно перебираюсь на ствол дерева, растущего перед домом.

Окошко прикрываю не до конца, чтобы не заморозить квартиру и одновременно иметь возможность вернуться.

Перед домом довольно темно, поэтому мою вылазку в час ночи никто не замечает.

На соседней улице уже поджидает ярко-оранжевый автомобиль, в который с разбегу запрыгиваю.

Вообще, на протяжении всего побега мне казалось, что вот-вот, вот сейчас сердце остановится навеки вечные, все-таки это первый раз в жизни, когда творю что-то подобное за спиной матери.

Запрыгнув в салон, некоторое время держу ладонь возле горла, просто жду, когда нормализуется сердцебиение.

— Спасибо, дорогая, за поддержку, — тихо шепчет. — Не передать словами, как я рада.

После того, как успокаиваюсь, поворачиваюсь к Мами, молчаливо оцениваю её состояние: замечаю пластырь на месте пореза на шее и невероятно бледное лицо. Тем не менее голос её звучит гораздо лучше, а ещё слабая улыбка трогает её губы. А это признаки улучшения самочувствия.

— Пустяки, — отмахиваюсь от благодарности.

Хотя, это не пустяки для меня. Мама начнёт волноваться и, как следствие, ругаться, если уличит в столь скотском необъяснимом поведении.

— Прости, но я ненадолго. Через полчаса мне надо быть дома.

Какой же я плохой человек оказывается.

Мама, Мами и Александр.

Каждого из них скрываю друг от друга.

— Этого нам хватит, — с вялой улыбкой комментирует, после чего хлопает ладонью по плечу шофера и велит трогаться с парковки.

Перед взором начинают мелькать обнажённые деревья, замершие в причудливой позе и заснеженный спящий город.

Мами достаёт откуда-то два бокала: один уже наполненный, шампанским, второй — только наливает.

Первый передаёт мне.

Безумно не хочется, однако надо поддержать подругу в беде.

В лёгком полумраке под ненавязчивую музыку в салоне, мы некоторое время путешествуем по дорогам.

Вижу, как подруге тяжело и грустно, осторожными фразами пытаюсь нащупать тот вопрос, который будет уместен и не вызовет негатива.

— Эммм… это произошло из-за той нашей вылазки?

Мами отделывается от вопроса кивком головы или чем-то таким.

И мне кажется неуместным лезть ей в душу.

Спрашиваю будет ли писать заявление в полицию, на что впервые за все время путешествия она эмоционально реагирует. Горько усмехнувшись, покачивает головой. Мол: «ай-ай-ай. Саша-Саша, какая ты у меня глупенькая. В нашем обществе дела так не решаются».

Выпиваю всего один бокал лёгкого напитка и чувствую, как расслабляюсь.

Совсем расслабляюсь, до такого состояния, что беззаботно откидываюсь на кресле, слушая тихий голос подруги, вещающей ни о чем.

Мами напротив становится более активной, уже вовсю смеётся над собственной шуткой, возвращается позитивная подруга.

Я же чувствую себя… Странно…

Пьяной от одного бокала шампанского.

Веки наливаются свинцовой тяжестью, тело плохо слушается, я даже не в силах опустить бокал в подстаканник. Он выскальзывает из пальцев, вроде бы остаётся целым, так как нет характерного звука разбитого стекла.

Пространство вдруг странным образом смещается по дуге…

Сколько времени прошло?

Мне надо домой, чтобы встретиться с Александром…

Это последняя адекватная мысль, больше ни черта не соображаю…