Муридова Смерть

Она побежала за ним. Хотела всё ему высказать. В ней кипела злость. И разочарование. От стороны человеколюбия больше ничего не осталось: она требовала только справедливости. Сторона ненависти приказывала догнать Артура. В голове стояли кадры уничтожения муридами дома, в котором они прятались. Ещё до эвакуации на грузовике. Они налетели и убили многих за считанные мгновения. Она еле спаслась. Она видела там людей…

Эти слова про испанскую нацию… Люди её уничтожили, как и сейчас хатраков. Кодаста перешла на шаг от дикой боли в ногах. Мысли вновь нахлынули. Модесто был во всём прав… Не зря муриды людям помогали. Друг друга стоили. Она двигалась вперёд медленно и с болью в сердце. Его наполняла ненависть. Она хотела её выплеснуть. Уничтожить. Искупить этим ошибку.

Артур шёл, испуская синий свет. Вскоре он превратился в светящийся силуэт, размазанный по чёрной стене. Но она следовала за ним. Знала, что он ведёт её к человеку. Она уже предвкушала эту встречу. В верхней руке она сжимала револьвер, а в нижней — паспорт.

Казни́ их, но легче не станет

Артур окончательно растворился: его синий свет погас. А Кодаста шла уже одна. С победившей стороной ненависти. Она не чувствовала в себе хоть что-то напоминающее человеколюбие. Эта энергия испарилась. Внутри была только решимость.

Слышалось дыхание человека. Когда Кодаста избавилась от шлема, её слух стал более чутким. Она медленно подходила к врагу. Ликовала сторона ненависти. Это был её звёздный час. Кодаста полностью в ней растворилась. Мысли были сосредоточены только на скорой расправе.

Наконец она увидела его, прижавшись к углу. Человек размахивал оружием: он явно никуда не спешил. Свет подствольного фонаря плясал от камня к камню. Но имперец не выглядел расслабленно. Он прислушивался и готовился к любому контакту. И оставалось только ждать, когда он даст слабину. Кодаста переложила револьвер в нижнюю руку.

И вот он повернулся к ней спиной. Это был шанс. Она кинулась к нему, схватилась за разгрузку и швырнула прямо в стену. Человек откашлялся и пытался взять пистолет, но Кодаста успела пнуть по руке, и оружие отлетело в сторону. Она чувствовала гнев и злобу.

— Я была верна вам! — крикнула она на немецком и ударила ногой по животу солдата. — А вы меня предали!

Каждый её крик сопровождался ударом.

— Я думала, что вы такие хорошие, так заботитесь о нас.

Она ходила туда-сюда, смотря на человека.

— Я была чуть ли не единственной в нашем районе, кто знал немецкий! Я мечтала однажды полететь на Землю.

И снова удар по руке.

— Родители мне говорили: «Смотри, они нам счастье привезли!» И я им верила…

Кодаста наступила на голову солдату.

— Но такие как ты разбили веру!

Она прицелилась ему в ногу и выстрелила. Он взвыл от боли. Пять патронов.

— Зачем вы это делаете? Зачем вам эти муриды? Объясни мне!

Кодаста снова выстрелила, но уже в руку. На его лице было только непонимание. Четыре патрона.

— Вы разрушили мою Родину! Посмотри на этот подвал! Он уничтожен!

Она пнула солдата в живот и выстрелила по нему. Три патрона.

— Я берегла этот паспорт! — после этих слов показала врагу документ. — Он был мне дорог! Но вы его обесценили… — она надрывно вздохнула. — Забери его!

Она подошла к нему, ногой положила на спину и коленом придавила грудь. Человек явно слабел. Она взяла его за челюсть, открыла рот и с яростью попыталась засунуть туда паспорт. Он шёл туго, но её это не интересовало. Солдат давился, брыкался, пытался откашляться, но ему уже ничего не могло помочь. Из его глаз пошли слёзы. А вскоре его сопротивление ослабло. Кодаста встала и, прицелившись, прикончила его выстрелом в голову. Два патрона.

Разум захлестнула волна раздражения. Она была недовольна собственным поступком. Она снова почувствовала эту энергию. Но это была энергия ни храма, ни человеколюбия. Это была энергия агрессивной справедливости. Она била по сердцу и по голове. Хотела утащить в небытие. Но Кодаста сопротивлялась. Ненависть к людям помогала. Больше никакой человек ей не друг.

Но ничего не проходило! Её что-то заставило развернуться. Позади стоял Артур, весь светящийся синим. Даже экзоруки светились. А глаза стали муридскими и полными злобы. Кодаста впала в ступор, сжимая револьвер. И гибрид пошёл на неё. Она не выдержала и выстрелила. Он растворился в пространстве. Но в голове продолжалась битва…

Один патрон.

Под тяжестью мыслей она села и прижалась спиной к стене. «Грешница, несправедливо!» — кричала одна сторона. «Ты помогла имперцам убить хатраков!» — обвиняла другая голосом Модесто. Её разрывало. Тошнило от себя. Она схватилась за голову в попытках убежать от обвинений. Перед глазами мелькали то кадры с разрушенными зданиями, то кадры с убийством хатраков. Она понимала свою вину, но не знала, что делать. Мысли давили и давили, превращаясь в невыносимую боль.

Обе стороны хотели её наказания. Одна за несправедливость, другая за предательство. Они стали едиными. И атаковали её. Требовали. Их слова были неразборчивыми, но крайне болезненными. Кодаста била себя по голове, кричала в пустоту. И надавила на свой подбородок стволом револьвера. Они требуют наказания. И их требования так просто выполнить.

Щелчок курка. Выстрел.

***

Оплаченная огромным числом жертв эвакуация завершилась успехом. Силы Вортааг были разбиты и бежали из региона. Священная Космическая Римская Империя продолжила своё победоносное наступление. Ваурам был превращён в муридскую твердыню, неприступную и укрытую льдом и вечным снегом.