Гора

- Будь я проклят, - сказал Марк, когда Фарли ударил приятеля рыжей битой по руке, потом что-то сказал ему, указав своей дубинкой на дверь, и те вдвоем гордо прошли через бар, в то время как приятели парня в ковбойской шляпе ухватили своего друга за руки и помогли ему встать. Его щека была в синяках и распухла, но не кровоточила, ковбойская шляпа сидела на голове косо. Джимми тоже направился к двери, но Фарли остановил его, похлопав по плечу, похоже, выражая парню свою признательность.

- Смотрю, твой братишка снова завоевал благосклонность Фарли, - сказал Марк Тельме.

- Все хорошо, что хорошо кончается, я думаю, - сказала Тель, а затем отпила пива и поставила свой бокал на стол. – Одна птичка нашептала мне, кто-кое неплохо играет на гитаре, - девушка повернулась к Эдди.

Эдди метнул взгляд на своего друга, с довольным видом смотрящего на него.

- Да, я немного играю.

На самом деле Эдди играл очень хорошо. Он был настоящим мастером, и знал это, но всегда чувствовал себя неловко, когда кто-то хвалил его. И неважно, насколько хорошо он играл, Эдди знал, что где-то, кто-то был лучше него.

- Я слышала, ты действительно хорош.

- Он хорош, очень хорош, - сказал Марк. Он поднял свой стакан, протянул его, коснувшись стакана друга и улыбнулся. - Должен быть, раз уж столько лет играет.

- Я бы с удовольствием тебя послушала, - сказала Бренда.

- И я, - добавила Тельма.

- Ну... - протянул Эдди. - Может быть, когда-нибудь.

- Может быть, сейчас? - сказал Марк.

- Да, точно, прям здесь, - съязвил Эдди подняв свой стакан.

- А что, давай с этими чуваками, чувак.

- Ну да, как же, пустят они меня на сцену.

- Пустят.

- Ага, конечно.

- Как ты думаешь, о чем мы с ними разговаривали? - сказала Тель.

- Да? - Эдди сделал еще один глоток и поставил свой стакан на стол, а Марк подлил ему.

- Я же говорил тебе, - сказал Марк. - Мне достаточно было упомянуть "Свободную птицу", Джексонвилл и своего приятеля с его гитарой, и их глаза загорелись.

Группа допела песню Брукса и Данна как раз в тот момент, когда девушка с подносом, полным пива, остановилась перед сценой, улыбаясь, когда музыканты сходились к ней. Мгновением позже поднос опустел, и официантка направилась обратно через толпу.

Эдди поднял свой бокал и едва не поперхнулся, когда певец объявил на весь зал:

- Привет всем. К нам приехал друг из Джексонвилла. Он заехал к нам, чтобы сыграть пару песен.

- Ни хрена себе, - сказал Эдди, когда толпа начала оглядываться по сторонам.

- Я же говорил! - сказал Марк.

- Круто, - сказал Тель.

Глаза Бренды загорелись, когда Марк сказал:

- Пойду принесу твою гитару.

- Ты захватил ее?

- Да, черт возьми.

Конечно, он захватил, вероятно, и спланировал все это заранее, как только увидел усилители, барабаны и микрофонные стойки сегодня днем.

Девушки были взволнованы, обе восхищенно смотрели на парней, чего Марк и добивался.

Конечно, он так и планировал.

Марк вскочил на ноги и вылетел через дверь бара. Через несколько мгновений он уже тащил гитару Эдди через толпу.

- Я так взволнована! - воскликнула Бренда.

- Я тоже, - сказал Эдди. И он был рад. Он не мог дождаться, когда почувствует гитару в своих руках.

- Поднимайся сюда, Эдди! - позвал певец, когда Марк подошел к столу.

Эдди пожал плечами, усмехнулся, встал и взял гитару у Марка.

- Ну, поехали, - сказал он и направился через танцпол на сцену.

- Эй, чувак, - сказал певец, когда Эдди поставил свой кейс у стены и открыл его. Парни по очереди стукались с ним кулаками в приветствии. - Я Эрл, а это мой кузен, Дэнни. Подключись к моему усилителю, а я пока просто спою.

- Круто, брат, - сказал Эдди, а затем пристегнул свою гитару. Это был Les Paul 55-го года, табачного цвета. Круглое изображение повстанческого флага (подарок девятнадцатилетней танцовщицы топлесс) красовалось в верхней части антикварной гитары, так же как и изображение листа марихуаны, которое украшало нижнюю часть.

- Хо! - сказал басист, кивнув в сторону танцпола. - Шоу начинается? Что скажешь?

Эрл подключил Эдди к усилителю, и Эдди заиграл аккорд - его струна E была не в ладах, поэтому он немного подтянул ее, снова заиграл, покрутил ручку громкости усилителя и улыбнулся.

- Ладно, чувак, - сказал Эрл. - Мы сыграем One Way Out и сразу перейдем к Free Bird. Круто?

- Круто, брат, - сказал Эдди, а затем выдал молниеносный рифф, пальцы летали по ладам, сгибая струны и ударяя по нотам, как пикирующий бомбардировщик, упавший с неба и вырвавшийся из звуковой системы, за которым быстро последовал взрыв скорострельного сотрясающего воя.

Глаза басиста загорелись, а у Эрла отвисла челюсть.

- Вот дерьмо! - воскликнул он, когда люди начали устремляться вперед, Эдди повернулся лицом к усилителю. Затем он приглушил струны, и из динамиков раздалось стаккато начала песни The Allman Brothers "One Way Out". Бас последовал за ним, барабанщик забил, Дэнни присоединился со сладкозвучной слайд-гитарой, и толпа начала танцевать. Эрл кричал в микрофон слова песни, а Эдди выбивал ритмичные заполнения, пока танцующие дергались и раскачивались, а бас и барабаны выбивали ровный ритм.

Когда пришло время, Эдди вышел вперед с обжигающими гитарными запилами, которые заставили остановиться почти всех танцующих. Даже игроки в бильярд отложили свои кии и двинулись в сторону сцены. Затем песня закончилась, и группа перешла к "Free Bird", и никто уже не танцевал. Столы опустели, бильярдные столы стояли забытыми. Одинокая фигура побитого парня в ковбойской шляпе сидела у барной стойки, прижимая к лицу полотенце, когда толпа людей хлынула вперед. Даже Фарли присоединился к своим посетителям, выстроившихся в ряд перед сценой.

Песня перешла на высокие обороты, и толпа тоже, орала и аплодировала, прыгала, когда громкие, неистовые завывания заполнили зал, все взгляды были устремлены на Эдди, который перемещался по сцене, гитарная армия из одного человека, сражаясь со всеми желающими, доводя гимн южного рока до совершенства в своем зажигательном стиле, за который большинство музыкантов убили бы. Затем он вернулся к молниеносным риффам, завершив песню фюзеляжем визжащих и кричащих высокочастотных нот, толпа топала, кричала и хлопала в ладоши, когда последний громоподобный припев медленно затихал.

Глава 11

Траберу они очень нравились - груди, колыхавшиеся перед ним, пока Лори Миллер, сцепив ноги под ним, скакала на его члене так, словно это был последний трах, который будет у нее в жизни. Длинные черные волосы, стекающие на его лицо, были мягкими, как кукурузный шелк; слабый запах жимолости ее кожи смешивался с мускусным ароматом секса, опьяняя. Трабер глубоко вдохнул, наслаждаясь этим запахом, пока считал в обратном порядке, чтобы притупить чувство наслаждения и не кончить в одно мгновение. Ему хотелось вечно наблюдать за Лори, за выражением ее лица, за тем, как ее эрегированные соски торчат, словно карандашные стержни, а губы кривятся в удовлетворенном рычании.

Давление нарастало по мере того, как она сжималась вокруг него. Женщина застонала, и он чуть не потерял сознание.

- Трахни меня! - прорычала она, и он посмотрел в сторону, на открытую дверь спальни, на развевающиеся на подоконнике шторы, на мягкий свет лампы, падающий на узкую вертикальную щель приоткрытой дверцы шкафа.

- Что за..., - начал Трабер, когда в луче света сверкнуло глазное яблоко, дверь распахнулась, и Рэнс Миллер вылез из шкафа вслед за направленным на полицейского ружьем, по его щеке потекла слеза.

- Проклятье! – закричала жена Рэнса, ее развратная улыбка погасла, похотливая маска превратилась в выражение ужаса, а Трабер замер под ней, пока его член увядал и выскальзывал из ее влагалища.

- Что ты здесь делаешь! - завопила Лори, когда ее муж шагнул дальше в комнату.

- Сюрприз, да? Ты думала, что сможешь выставлять меня дураком?

- Рэнс... - сказал Трабер, потому что это было единственное, что ошеломленный полицейский смог сказать. Не эй, полегче или думай, что делаешь, а просто... Рэнс.

- В моем собственном гребаном доме?

- Рэнс, это не то, что ты думаешь... - пролепетала Лори, и абсурдность этого почти заставила Трабера рассмеяться: Лори сидит голая на голом мужике, пытаясь придумать жалкие оправдания и убедить мужа в том, что все не так, как кажется. Но она, очевидно, была слишком потрясена, чтобы придумать что-то еще, потому что так и застыла с раскрытым ртом, когда Рэнсом с криком В МОЕМ ГРЕБАННОМ ДОМЕ! взмахнул винтовкой, зарядив прикладом в лоб Лори и скинув ее с кровати. Трабер последовал за ней, выхватив свой кольт из кобуры, лежавшей на полу рядом с одеждой, из которой он вытряхнулся тридцать минут назад. Одним быстрым движением он поднялся, и одним выстрелом проделал дыру в горле Рэнса. Пуля прошла на вылет и ударила в дверной косяк позади Рэнса, забрызгав кровью стену, и Лори закричала, распластавшись на полу.

Трабер с оружием на изготовку обогнул кровать, наступил на ружье и уставился на Рэнса, который лежал боком на полу, глаза раненного расширились, рот медленно открывался и закрывался. Через несколько мгновений его рот замер открытым, правая нога пару раз дернулась, глаза остекленели, и Трабер понял, что мужчина умер.

- Черт побери, Лори, - сказал он женщине, хнычущей у кровати, опухший лоб которой придавал ей вид женщины-монстра Франкенштейна, а не горячей цыпочки, за которой он последовал в спальню немного ранее. - Как ты могла не знать, что он там?

- Я... Я...

- Черт возьми. Давай, вставай оттуда.

- Что мы будем делать? - спросила она, вставая и подходя к Траберу, косясь вниз на своего мужа и зажимая рот дрожащей рукой. Слезы покатились по ее щекам, и она истерично закричала: - Боже мой, что мы наделали? Что нам теперь делать? Что нам делать?

Трабер посмотрел на труп и снова на Лори. Она была отличной блядью, без сомнения - иначе зачем бы он проводил с ней столько времени? Но ему чуть не снесли голову, и никакая задница не стоила такого риска.

- Почему бы тебе для начала не принести нам пару бутылок пива, и давай попробуем разобраться, что, черт возьми, только что произошло.

Когда Лори вышла из комнаты, Трабер натянул брюки цвета хаки и кремовую рубашку, которые называл своей униформой. Траберу не нравилось носить полицейскую форму. По его мнению, значок и кольт - это все, что ему было нужно, и когда кольт был убран в кобуру, а ноги обуты в ботинки, он сел на кровать и вздохнул. Этого не должно было случиться, и он не мог поверить, что это произошло. Со всем тем дерьмом, что творилось в этой дыре, труп Рэнса Миллера был ему нужен, как лишняя нога.

Как, черт возьми, он просидел в этом шкафу так долго, не подавая признаков присутствия... Как вообще это ему взбрело в голову... и где его чертов грузовик?

Как будто все это имело значение сейчас, когда кровь запеклась вокруг старого доброго мертвого Рэнса, а его пустые глаза смотрели в никуда, словно ища выход из этой передряги. Но именно Трабер должен был придумать, как обойти минное поле, которое лежало перед ним. Ему было страшно подумать, что полиция штата узнает об этом. Он никак не может объяснить и оправдать это убийство. Но еще больше Тома Трабера беспокоило то, что сделают братья Рэнса, если узнают об этом. А в том, что тогда произойдет, сомневаться не приходилось. Жуткая картина вырисовывалась у него перед глазами: он, избитый до полусмерти, с простреленной головой, если повезет, кастрированный, повешенный в глухом лесу оставлен умирать, если еще не будет к этому моменту мертв. Лори, конечно, была отличной блядью, но она не стоила всего этого дерьма.