Магические осадки не ожидаются

К мятой и порванной газете прилипли яркие кошачьи волоски. Так вот кто грел меня всю ночь рыжим солнышком! Кот! Но не он же меня преобразил, да?

Неужели Гилберт, отдав почти весь свой резерв, еще и вылечил меня? Но как? У него явно не целительский талант, я бы почувствовала.

И кстати, почему меня сейчас не скручивает боль от чужой магии? А совсем наоборот — словно я заново родилась! Неужели все-таки рыжий кот? Но как?

Переодевшись, я надвинула шляпу пониже, спрятала под нее волосы и поднялась по лестнице наверх, прошмыгнула по коридору. Надо отдать ключ от каморки хозяину. Как я буду объяснять свое преображение? Скажу, что его чулан обладает целебной силой?

К счастью, на выходе за стойкой вместо хозяина сидела незнакомая дородная тетка. Она сверилась с записями, недоуменно посмотрела на меня и буркнула:

— С вас еще сто фритов.

— За что? — изумилась я. — Мы вчера договаривались на сто фритов за ночь, до полудня.

— Уже три пополудни! Вот за это время и доплачивайте, милочка.

Сколько же я спала? Какой кошмар! Что думает обо мне заведующий? Присвоила деньги, маркер, дорогущую магическую папку и сбежала. А еще кто-то уже мог вперед меня поймать серийного убийцу и забрать мою премию!

Пока я остолбенело моргала, тетка сделала знак охраннику у двери, и тот загородил проход мощной фигурой. Ясно. Меня тут решили ограбить. Нет уж, это мои последние деньги, и я намеревалась на них пообедать. Не отдам без боя!

— Надо было вовремя разбудить постояльца, а не вымогать не оговоренную плату! — Я пристукнула зонтом по полу для внушительности. — А если бы я за это время умерла в вашем ледяном, полном крыс подвале? Но давайте найдем компромисс. Я готова оставить сто фритов, но в обмен на миску каши и булочку с джемом и молоком.

И это последние деньги. Тетка, оценив мою решимость не расставаться с ними просто так, кивнула.

— Договорились. Идем. Деньги вперед!

А в миг, когда я передавала сотенную купюру, наши руки соприкоснулись, и меня прошило молнией знания. Как раньше, когда я была полна магии. Тетка страдала сильной мигренью, вызванной страхом: обнаружила недостачу в кассе и боялась сказать хозяину.

Сунув в карман плату, она прошла в зал трактира при гостинице. Тут было полно народу разбойного вида и троллей, то и дело слышались выкрики: «Хозяин, еще пива!».

— Джед, выдай девушке жратву! — проорала она разносчику с порога, перекрыв шум.

На нас все оглянулись. Кто-то присвистнул:

— Какая красотка! Эй, цыпа, иди к нам, не обидим. Пива хочешь?

Красотка? Я даже оглянулась, нет ли кого позади. Никого. Не повезло только мне. Их много, я одна. Взяв зонт наперевес, я расставила точки над рунами:

— Я тут по делу, господа. Ищу того, кто покажет мне могилу святой Арлиль. Никто не знает? Может, слышали? Вспоминайте, я пока пообедаю.

Никогда еще я так быстро не ела! Народ изумленно наблюдал, как стремительно исчезает каша из миски, тает булочка, совершенно восхитительная на вкус, и испаряется молоко. Поставив опустевший стакан, я широко улыбнулась публике, стукнула зонтом и посетовала:

— Синдром дырявого желудка, господа. Понимаете? Всё ваше пиво мне на один глоток. Сколько ни ешь, сколько ни пей, все как в прорву. Разорение. Только святая Арлиль может мне помочь. Ну, пойду дальше искать ее могилку.

И пока никто не опомнился, сбежала, как кипящее молоко с огня.

Скорее, скорее на улицу Рожна, в больницу святого Понтимония, теперь-то я смогу попросить нормальную работу. В больнице вечно не хватает квалифицированных медсестер — сбегают. А я не сбегу. Я там все и всех знаю, как пчела свой улей.

Поверить не могу: я вернулась! Я на свободе! Получается, у меня второй самый счастливый день в жизни? Хотелось петь, смеяться и пуститься в пляс.

Стоп. А как же убийца? Незнакомую женщину с улицы никто не допустит к архивам!

Да и примет ли меня теперь заведующий на работу? Это он к старухе Мар Леман хорошо относился… И как я объясню, что у меня нет метрики? Не могу же я показать ту, что лежит в сумке? Получается, я теперь не только без денег, жилья, работы, но и без документов? Уже не так радужно.

Я подошла к окну ближайшей лавки с засохшей клумбой и кривой вывеской «Вторая жизнь». Обычно так пафосно назывались лавки старьевщиков. Вгляделась в темное стекло. Да, это я, убитая и воскресшая Арлиль Норд. Если меня кто-нибудь узнает, вторую экзекуцию я не переживу.

Но если у меня есть магия… Я зажмурилась, вызвала теплый поток в правой ладони, коснулась головки сухого цветка. Под моей рукой он дрогнул, стебель зазеленел… Я безжалостно сорвала его и торопливо зашагала дальше.

Мне нужно избавиться от магии. Немедленно. Мне нужно кому-то отдать резерв, как Гилберт слил его мне в страхе перед инспектором. Или… или потратить. Самой.

Как назло, на улице Рожна шастали какие-то пьянчуги, крутились даже для поздней весны легко одетые девицы, а у таверны стояли поигрывали ножиками бандиты… И все нагло, вызывающе пялились на меня, стараясь заглянуть под шляпу.

А вот и больница!

Но мне туда нельзя.

Я прошла дальше, к пострадавшему от личей приюту. На его крыльце еще виднелись засохшие багровые пятна.

Я бесстрашно толкнула дверь и ступила в темный, пахнущий кровью холл. Шагавшие за мной вразвалочку бандиты остановились, плюнули и развернулись. Никто не пожелал связываться с сумасшедшей. Да и вдруг не всех личей выловили и обезвредили?

Вот тут-то я и нашла осколок зеркала. И выплеснула на саму себя магию.

Это было мучительно. Не так, как экзекуция, когда забирали мою силу и жгли каналы, но жутко и больно. Словно я была живым камнем, а безжалостный скульптор бил молотком по долоту и высекал глубокие морщины, а потом гвоздем процарапывал борозды. Из глаз текли слезы, но я и была тем жестоким мастером, некого винить.

Через несколько минут на меня смотрела морщинистая старуха. Волосы побелели еще сильнее, чем было вчера. Перестаралась.

Я выдохнула, вытерла слезы и выпрямила спину до хруста. В конце концов, над моей осанкой работала матушка, нельзя ее подводить, а гордость и достоинство — единственное, что у меня осталось.