Недостойное жить отребье

Глава 6. Бегство

Аша рассказала Командиру всё. Как добралась до цели, почему выбрала именно такой маршрут – он неодобрительно качал головой, но ничего не говорил, – как проникла в подъезд, кого там встретила, как разобралась с тем толстяком, наконец. И очень подробно рассказала о том, почему решила забрать Лёльку с собой – правда, она и сама чувствовала, что получается неубедительно, потому что не могла подобрать нужные слова, чтобы описать свои чувства в тот момент.

– Она напомнила тебе кого-то из близких? – Командир пришёл ей на помощь.

Проще всего было, разумеется, сказать «да», но это была бы прямая ложь, чего Аша допустить не могла. Она покачала головой.

– Нет. Я даже не знаю, как описать своё состояние в тот момент. Это было как наваждение, словно кто-то свыше – бог или кто ещё – говорил мне: возьми её с собой, спаси, иначе ты всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об этом.

Командир снова посмотрел на Лёльку. Та сидела на прежнем месте и, судя по мимике, продолжала наслаждаться игрой.

– Да, это сложно описать. Я бы, наверное, прошёл мимо неё, даже не взглянув, – признался Командир. – А у тебя она вызвала какие-то давно забытые воспоминания – из детства, например. Такое бывает. Мы вдруг чувствуем необъяснимую симпатию к человеку, которого видим первый раз в жизни. Но если бы мы помнили всю свою жизнь, то эта симпатия стала бы вполне объяснимой. Например, эта твоя Лёлька могла быть похожа на девочку в детском саду, которая дала тебе поиграть с её красивой куклой.

– Я не ходила в детский сад, – равнодушно сказала Аша.

– Это неважно. Встретила на детской площадке, и она дала тебе совок, чтобы ты могла слепить куличики. На прогулке в парке – и она поделилась с тобой случайно найденной шишкой. Увидела по телевизору в какой-нибудь передаче. Наша память скрывает миллионы подобных случаев, какие-то из них дают положительные ассоциации, другие – отрицательные. Ведь ты же согласилась тогда пойти со мной, хотя я был тебе совершенно не знаком? А я предложил тебе пойти ко мне, хотя тоже видел тебя первый раз? А кого-то другого ты будешь инстинктивно сторониться, и любые его предложения вызовут у тебя только внутренний протест. Понимаешь?

Аша кивнула.

– Вот и хорошо, с этим разобрались. Но вообще мы в заднице. Этот ай-ди, – он кивнул на стол, где лежал притащенный Ашей идентификатор, который, как она считала, принадлежит Лёльке, – не её, а какого-то Бруно Воржака. Мужчина, возраст тридцать два года, менеджер несуществующей компании. Похоже, твой клиент.

Аша пожала плечами; мужик, которого она убила, подходил под это описание, но это ничего не значило.

– Там было три ай-ди, и у меня было несколько секунд, чтобы решить, какой из них может подойти. Выбор оказался неправильным, но это вопрос вероятности.

– Нет, Аша, это вопрос дисциплины. Я не понимаю, что с тобой произошло, – Командир говорил внешне безразлично, но Аша чувствовала боль в его голосе. – А это совсем неправильно. Я всегда знал, на что ты способна, какие задания ты можешь выполнить, а на какие тебя лучше не отправлять. И вдруг такое, – он снова покосился на Ляльку. – Непонятное. А всё непонятное обычно вызывает недоверие. Не только и не столько у меня, а, скорее, у тех, кто отвечает за всё Подполье. И я не могу даже предположить, к каким выводам они могут прийти.

Он, конечно, представлял. Да и Аша как раз хорошо знала, на какие жесткие решения способно руководство Подполья. Похоже, та короткая жизнь, которую она себе отмерила, вот-вот закончится.

– Как вас не задержали космонавты? – продолжил Командир. – Ходить по городу с чужим ай-ди…

– Они, наверное, на взрыв отвлеклись, им не до нас было, – предположила она.

– Скорее всего. Но когда-нибудь завалы разберут… кстати, цель погибла при взрыве, там никто не выжил, хорошая работа… разберут завалы, найдут этого Воржака, узнают, что он умер ещё до взрыва, начнут искать его в базах данных и выяснят, что через час после смерти он заходил сюда.

Аша потупилась. Ей стало нестерпимо стыдно.

Ситуация действительно была очень нехорошей. Ни космонавты, ни agentoj не будут слушать их оправдания, а сразу отправят в Sekureco на допрос – просто чтобы убедиться, что Аша и Командир не лгут. Под пытками не лгут, а говорят всё, что знают, особенно если пытки проводит хорошо обученный ekzekutisto.

– Kion ni faros? – тихо спросила она.

– Ni foriros, – ответил Командир. – Бросим всё и уедем. Брать отсюда ничего нельзя. Все вещи, ай-ди, шлемы эти… лучше всего сжечь, конечно, но есть небольшая вероятность, что они не будят слишком сильно искать этого Воржака или что этот ай-ди вообще не имеет отношения к обитателям того подъезда. А дым из окон однозначно даст им повод связать взрыв и пожар в одно дело. Я уже вызвал эвакуаторов, скоро приедет фургон, в нем нас перевезут на новое место.

Аша помолчала, обдумывая слова Командира.

– А Лёлька? – спросила она.

Командир задумчиво посмотрел на девочку, которая продолжала обитать в виртуальном мире и не знала, что сейчас решается, жить ей или умереть.

– Ты же не сможешь убить её? – спросил он.

Аша покачала головой.

– Не сможешь. Я бы, наверное, смог, но не буду. Поедет с нами. Первое время будет сидеть тихо, не выходя на улицы, потом придумаем способ легализовать её. Нашим чародеям нужны будут её данные, чтобы это сделать.

Аша готова была взвизгнуть и повиснуть у Командира на шее, но сдержалась.

– Но коллегия бюро ещё впереди. И её решения по твоей судьбе зависит от последствий всего этого, – Командир неопределенно помахал рукой. – Боюсь, я не смогу на эти решения повлиять и не смогу защитить тебя, если что.

– Я понимаю, – тихо сказала Аша.

Следующие полчаса они обнуляли информацию на всех электронных устройствах в квартире – они останутся на месте и не должны содержать ничего компрометирующего. Хотя, на взгляд Аши, пустая память коммуникаторов и была тем самым компроматом, который свидетельствовал, что хозяева занимались чем-то не совсем законным. Но сделать имитацию обычного использования устройств они уже не успевали.

Аша ещё собрала немного одежды – вернее, почти всю свою одежду, которая заняла небольшой рюкзачок, – а заодно и разные женские штуки, которые прятала в своей комнате. Командир, конечно, знал, что она покупает тампоны и прокладки – но это было, с его точки зрения, небольшое нарушение, на которое он смотрел сквозь пальцы. Что было в его сумке, Аша не спрашивала. Памятных вещей и фотографий, напоминающих о старых временах, она сама не держала и не видела большого смысла в том, чтобы вновь и вновь рассматривать лица тех, кто уже умер.

После столь массированной уборки остались лишь два предмета, которые Аша оставила напоследок. Шлем, в котором всё ещё сидела Лёлька, и её собственный набор, лежащий рядом с девочкой. Она не могла решить, как лучше поступить – и склонялась к тому, что нужно вернуться в игру и попросить Лёльку нажать на «выход». Но у Командира было иное мнение.

– Только эти остались? – деловито спросил он, остановившись рядом с Лёлькой.

– Да, они. Сейчас я её вытащу…

– Нет, это долго. Машина приедет с минуты на минуту.

Он взял шлем Аши и булавкой нажал на кнопку сброса – так шлем становился пустым, и всю информацию на него нужно было закачивать снова. А потом Командир просто сорвал шлем с головы Лёльки.

Аша не раз принудительно заканчивала сеанс в виртуальном мире. Командир не признавал мягкие методы – и никогда не сообщал о новом и срочном задании через встроенные в ви-ар комплекты коммуникаторы. Он не рассказывал, а Аша не спрашивала – но она подозревала, что Командир просто опасается, что их там могут подслушать.

Но то она – за три года жизни рядом с этим человеком Аша прошла огонь, воду и медные трубы. А вот у Лёльки подобный опыт был в первый раз, и она приходила в себя добрую минуту, тоненько поскуливая от неприятных ощущений. Аша села на корточки перед ней и всё это время держала девочку за руку, приговаривая слова утешения – под неодобрительным взглядом Командира.

– Всё, всё сейчас закончится. Голова перестанет кружиться, и слух вернется, и зрение. Но у нас не было времени, мы в опасности, нам нужно бежать.

Лёлька проморгалась и с недоумением посмотрела на Ашу.

– Что… что это?

– Реальный мир, Лёлька, – извиняющимся голосом сказала Аша. – Мы сейчас уедем отсюда, здесь оставаться нельзя.

– Ку… куда?

– В новый дом, – уклончиво ответила Аша. – Там будет безопасно.

– Х-хорошо… Ой! – Лёлька заметила Командира. – Это кто?

– Это Командир, – сказала Аша так, словно это всё объясняло. И неловко добавила: – Он командует.

– Кем? – невинно спросила Лёлька.

– Ну… мной, наверное. Теперь и тобой.

– Я не хочу! Пусть мною ты командуешь?

Аша оглянулась на Командира, который добродушно смотрел на этот разговор. Тот покачал головой – мол, вмешиваться не буду, разбирайся сама. Сам он вертел в руках Лёлькин шлем, дожидаясь полного стирания информации в нем.

– Ну… вообще-то пусть. Но он всё равно Командир. Ты чем в игре занималась? – Аша попробовала отвлечь Лёльку от смены обстановки.

– Э… – Лёлька оказалась в затруднении. – Ты пропала, я думала, что так надо. И пошла дальше. Хотела в тот город попасть, но в город меня не пустили, – она обиженно поджала губы.

– Надо было на записку от старосты кликнуть, – автоматически объяснила Аша.

– Чего?

– Ну староста нам записки дал, когда отправил в город. Это ещё и пропуск. Показал бы стражнику, он бы тебе квест зачёл и дальше отправил. Помнишь, я тебе рассказывала про цепочку заданий?

– Да…

– Ну вот, это она. Ещё и награду какую-нибудь получила бы. Но ещё получишь, – Аша заметила, что в глазах Лёльки начали набухать слезы и поспешила утешить девочку. – Вот переедем на новое место, откроем новые комплекты и попадем в этот город.

– Точно? – с надеждой спросила Лёлька.

– Точнее не бывает! – заверила её Аша. – Именно так всё и будет.

– Или немного иначе, – равнодушно сказал Командир. – Но будет точно. Всё, машина на месте, пошли. Тебя, мелкая, это тоже касается.

Лёлька недоуменно посмотрела на Командира, и Аша вынуждена была снова взять её за руку – как тогда, в подъезде – и потянуть за собой. Девочка подчинилась за Ашей, но посреди комнаты вдруг вывернулась, метнулась к дивану и схватила своего медведя – тоже отмытого, но ещё не починенного. Командир вздохнул, но махнул рукой. Аша вздыхать не стала – она и так за сегодня навздыхалась, кажется, на всю оставшуюся жизнь.