Белая фарфоровая кошка, которая слишком много знала

Я поднял не него глаза. Старый гангстер прищурился и улыбнулся уголками губ. А я медленным как пожизненный срок движением поднял со стола шляпу и водрузил её на свою голову.

— Я сделаю это, мистер МакКавити.

14:30

Надо собраться и подумать. Виктория намекнула, что убийцей может быть кто-то из семьи. Так себе зацепка, но проверить её стоит. Хорошо, что у меня есть контакты внутри. Трое, включая Викторию, к которым я могу обратиться. Аева наверняка у Сайруса, или во всяком случае он знает, где её искать. Но — не сейчас. Поэтому я взял телефон, достал из кармана визитку и сейчас буду звонить. Видит Бог, это будет трудный разговор.

14:45

Нашёл неожиданного союзника! Это хорошо. Теперь — привести себя в порядок. А то выгляжу я действительно не то, чтобы. И вниз, к Сайрусу. А потом позвоню Джейкобу, потому что я был с ним груб.

15:30

Сайрус был рад.

— О, — заметил он, — ты в шляпе! Это хороший признак.

Я ухмыльнулся. Сайрус склонил голову на бок.

— Ну-ка, скажи что-нибудь на нуарном?

Неудачная шутка, но Сайрус — мой друг.

— Сайрус, мне нужна помощь от человека, который разбирается в компьютерах и имеет некоторые связи внутри семьи МакКавити. Убийца, который нанёс удар из тьмы… — тут я сбился. — Короче, надо найти его. И для этого мне нужна Аева.

Сайрус протянул мне руку.

— С возвращением!

И тогда я пожал руку человеку, который не отвернулся от меня даже в худшее время. А затем я поднял с его стола какой-то аппарат, внешне напоминающий сотовый телефон, протянул Сайрусу и сказал:

— Звони Аеве, друг. Тёмные дела требуют узкого круга.

Сайрус кисло улыбнулся.

— Это мультиметр. Он звонить не умеет.

Обожаю своего друга!

16:40

Аева наконец-то явила себя нам. Выглядела она отвратительно. И можно понять: они с Розмари были очень близки. Аева была вежлива, корректна, не язвительна и потому невыразимо скучна. Мы встретились в моём кабинете. Она постучалась в дверь, спросила разрешения войти, и лишь затем переступила порог. Мне бросилась в глаза её одежда: джинсы, кроссовки, серая однотонная футболка. Так могла бы одеваться любая девушка.

Дальше разговор шёл неловко и сухо. Пересказывать его дословно нет смысла, поэтому перескажу так, как хочу. Итак, Аева переступила порог.

— Добрый день, — не поднимая глаз произнесла она. — Чем я могу быть Вам полезна?

— Добрый день, — ответил ей я. — Можешь, и при том очень. Но для начала сядь, я сделаю тебе чаю.

— Спасибо, — пролепетала она.

Я включил чайник, затем снял трубку, набрал Сайруса и, дождавшись гудка, сбросил. Это был сигнал, чтобы он поднялся ко мне.

Я подал Аеве чай и плед. Она калачиком свернулась на кресле для посетителей, обняла чашку ладонями и, судя по всему, задремала.

Сайрус появился минут через десять. Он вошёл бодро, как герой-любовник. Затем подошёл к Аеве, осторожно взял у неё уже изрядно остывшую кружку и поставил прямо на пол. А затем он обнял Аеву за плечи и поцеловал, как принц спящую красавицу. Прореагировала она весьма сухо.

— Здравствуй, — сказала Аева. — Чего тебе надо?

Мы с Сайрусом переглянулись.

— Тебя, — коротко ответил я.

Мы надеялись, что сейчас Аева ответит что-нибудь едкое и бестактное, но она лишь пожала плечами.

— Собственно, — взял слово Сайрус, — мы предлагаем тебе работу.

— Я сейчас не ищу работу, — сонно ответила Аева.

— Работу тебе предлагает Сайрус, — вклинился я. — Это самый безопасный способ приглядывать за тобой восемь часов в день. А ты будешь заправлять картриджи. Ты же умеешь заправлять картриджи?

— Умею, — попыталась сказать Аева, но я перебил её.

— Хорошо. Я берусь за расследование убийства. У меня даже есть формальный повод, меня наняла твоя кузина.

— Снова Виирле?

— Её сестра. Не важно. Важно то, что по словам моего источника в твоей семье, подозревают все меня.

— Да, — коротко подтвердила Аева. — И что дальше?

Дальше, честно говоря, я планировал действовать по обстоятельствам. Но говорить об этом Аеве было нельзя.

— Ты мой друг, — веско сказал я. — Ты девушка моего друга. А ещё ты важный свидетель. В первую очередь нам нужно обеспечить твою безопасность.

Аева всхлипнула, на глазах её выступили слёзы. Она глубоко вздохнула, наверное хотела накричать на меня, но сорвалась и заплакала. Сайрус обнял её.

— Почему? — в сердцах воскликнула она. — Почему?!

— Именно это мы и будем выяснять, — попытался успокоить её Сайрус.

Аева перестала плакать и посмотрела на моего друга.

— Скажи, Сайрус, вот почему во всех детективах когда у кого-то убивают родственника, они даже не плачут особо, а продолжают жить как жилось? Почему так не получается в жизни?!

Тогда я встал и подошёл к Аеве близко.

— Аева, — я заглянул в её полные слёз глаза. — Я работаю частным детективом уже давно, лет пять, наверное. И знаешь что? Если кто-то реагирует так, как пишут в детективах, я беру его на подозрение. Обычно именно он и оказывается убийцей. А ещё я давно приметил, что обычно убийца хорошо знает жертву, а жертва — убийцу.

— Да какой из тебя детектив? — едва не сплюнула Аева. — Да ты…

— А вот тут, — сказал я уже серьёзно, — ты ошибаешься. Я распутывал очень разные дела: я видел трупы, видел убийц, мне даже приходилось стрелять в людей. Я действительно прошёл через некоторое дерьмо, Аева.

— Ты играешь в нуар, — хмуро заметила она.

— Именно поэтому. Понимаешь, ты можешь думать всё, что угодно, но когда смерть окружает тебя и даёт работу, вы волей-неволей начинаете здороваться, потом ходить вечерком пропустить по стаканчику, а потом становитесь друзьями. И чтобы не сойти с ума от всей это чернухи, я ухожу туда, где с этим можно жить. Может быть это и не правильно, но я в результате сохранил рассудок. А знаешь, какие дела мне приходилось расследовать?

— И какие же? — с вызовом спросила Аева.

— Вот мой дневник. Почитай на досуге?

И я протянул ей тетрадь, исписанную моим убористым почерком. Девушка открыла его на случайной странице.

— Почерк у тебя, конечно, — проворчала она.

Я пожал плечами:

— Какой есть.

А она подняла на меня глаза и очень серьёзно спросила:

— Ты же найдешь убийцу?

— Обещаю, — сказал я.

И тогда она встала и подошла ко мне. Затем пристально посмотрела в глаза, и взгляд этот мучительно напомнил о Розмари. А после этого Аева встала на цыпочки и крепко меня обняла.

— Спасибо, — прошептала она и заплакала.

А я посмотрел на часы и сказал:

— Сегодня оформим тебя по бумагам, а завтра — первый день. Ещё чаю?

Аева кивнула.

— С коньяком? — спросил я.

— Тебе — нет, — серьёзно ответил Сайрус. — Аеве — тоже. А мне коньяк без чая.

17:00

Пока компьютерщики внизу устраивали Аеву по документам, мне позвонила мама.

— Карлитто, как ты?

— Не поверишь! — искренне ответил я. — Замечательно.

— Ты прав, — сухо ответила мама. — Не поверю. Пил сегодня?

— Мама, ни капельки! — воскликнул я.

— Угу, — так же сухо проговорила мама. — Снова не поверю.

— Слушай, я завязал! — снова попробовал я. — Я взял новое дело, теперь всё будет по-другому.

Мама скептически хмыкнула.

— Мама, ко мне сегодня приходил МакКавити, мы с ним договорились, я берусь за расследование…

Наверняка мама скривилась.

— Ладно, — решил я зайти с другой стороны. — У меня есть план. Я знаю, как поймать убийцу. Нужно всего лишь…

— Так, — перебила меня мама. — Сегодня после работы сразу ко мне. Ясно?

— Мама, я взрослый мужчина и сам могу за себя отвечать! — не выдержал я.

— Карлитто! — строго ответила мне мама. — Ты вообще себя слышишь? У меня тут есть список выражений, которые обычно используют запойные пьяницы и наркоманы. Я отметила галочкой те, которые ты использовал. Вот: "не поверишь, я чувствую себя замечательно", "сегодня ни капельки", "теперь всё будет по-другому", "я взрослый человек", "я завязал", "нужно всего лишь". Для бинго тебе осталось сказать "я клянусь, что больше никогда" и "ты что, нянька мне что ли".

Тут настала моя очередь кривиться. Хотелось сказать именно это.

— Как мне тебя убедить, что теперь всё нормально? — спокойно спросил я.

— Приезжай сегодня ко мне, — спокойно сказала мама. — А я добавлю "Как тебя убедить, что всё нормально" в список.

— Слушай, но теперь реально всё нормально, — снова попробовал я.

— Да, — вздохнула мама. — Ты нашёл новые радости в жизни, всё заиграло новыми красками, ты улыбаешься, вокруг птички-цветочки?

— Ну… — начал я.

— А, прости, — исправилась мама. — У тебя это мрачные улицы тёмного города, заполненные тёмными личностями и этими ещё, как их там?

Теперь вздохнул я.

— Так вот, — продолжила мама. — Даже если, заметь, я говорю даже если это так, завтра утром многое может измениться. Уж поверь мне, я повидала много наркоманов и алкоголиков. Некоторых даже из петли вытаскивала.

— И как, многих вытащила? — попробовал пошутить я.

— Себя, например, — ответила мама, и я так и не понял, шутит она или нет. Но на всякий случай спорить не стал. Сегодня вечером я у мамы.

— Да, кстати, — сказала она на прощанье. — Сегодня я готовлю пасту болоньезе.

— Так с этого и надо было начинать! — обрадовался я. — Собираюсь и еду!

Среда.

9:00

Вчерашний вечер был хорош. Мама, как и обещала, приготовила пасту болоньезе, а ещё ни словом не обмолвилась о Розмари. И, что самое странное, пообещала утром испечь вафельки. Я хорошо знаю маму, и потому сразу спросил:

— Мама, всё настолько серьёзно?

— Карлитто, — ответила она, — всё настолько серьёзно.

— Но мама, я вроде выкарабкался.

И тогда мама вздохнула и посмотрела на меня тем мудрым взглядом, который можно ожидать от чёрного подслеповатого блюзмена в опустевшем вечернем баре.

— Карл, — сказала она. — Послушай. У меня была разнообразная молодость, я знавала множество людей, у которых были проблемы с алкоголем. Понимаешь, это как болото: окружает тебя, затягивает, сначала ноги, а потом дальше и дальше, пока ты не уйдёшь туда с головой. И ты конечно же будешь карабкаться, хвататься за соломинку, и тебе даже будет казаться, что ты вылазишь, но понимаешь… Понимаешь, из болота так не выбраться, Карл. Чтобы выбраться из него, тебе нужна рука помощи. Но даже и после этого… Карл, я видела людей, которые слезают с иглы. Их пустые, как ночная дорога, глаза, их руки, которые трясутся, будто льдинка на дне стакана… Карл, со дна этой бездны возвращаются другими, Карл. Помни об этом и не погружайся туда. Но самое страшное, это то, что большинство срываются обратно, и тогда дорога наверх им уже заказана. И вот от этого я и хочу тебя уберечь, Карл.

Нет, сказала она это, конечно, несколько иными словами. А ещё она сказала что-то в духе "Карлитто, заткни хлебало и жри грёбанную пасту!"

И вот я проснулся сегодня рано утром и направился в сторону работы, но тут вспомнил про один премилый бар, что открылся буквально за углом. Один из тех хмурых баров, где человек за стойкой не задаёт вопросов, где в стакане со льдом и виски тонет любая печаль, а утренний посетитель сидит за стойкой и одними губами произносит некое женское имя. И я уже думал присоединиться к такому посетителю, составить ему компанию для движения вниз по наклонной…